Лухманова, Надежда Александровна (урожденная Байкова) — писательница (1840–1907). Девичья фамилия — Байкова. С 1880 г по 1885 г жила в Тюмени, где вторично вышла замуж за инженера Колмогорова, сына Тюменского капиталиста, участника строительства железной дороги Екатеринбург — Тюмень. Лухманова — фамилия третьего мужа (полковника А. Лухманова).
Напечатано: «Двадцать лет назад», рассказы институтки («Русское Богатство», 1894 и отдельно, СПб., 1895) и «В глухих местах», очерки сибирской жизни (ib., 1895 и отдельно, СПб., 1896, вместе с рассказом «Белокриницкий архимандрит Афанасий») и др. Переделала с французского несколько репертуарных пьес: «Мадам Сан-Жен» (Сарду), «Нож моей жены», «Наполеон I» и др.
— Наташа, я пойду отдохну, ты вели разбудить меня к 8 часам. Сегодня придётся опять проработать часов до трёх ночи.
— Хорошо, разбудят.
Михаил Петрович подошёл к жене, обнял, поцеловал её в самые кудри белокурых завитков надо лбом и вышел. Жаль, надо было поцеловать в губы, тогда он встретился бы в упор с парой серых, озлобленных глаз, тогда он почувствовал бы, как были холодны нервно-сжатые губы, тогда, может быть, он спросил бы себя: «Что это значит, отчего, давно ли?» Но он ничего не заметил, спокойно поцеловал белокурую головку, вышел из комнаты жены, прошёл зал и удалился в свой кабинет.
Наталья Николаевна стояла, прислонившись спиной к письменному столу, и глядела ему вслед, затем крепко сжала руки и, рванувшись с места, в волнении заходила по комнате.
— Ну, и жизнь! — говорила она сама себе. — Господи, какая тоска! Каждый день одно и то же, по часам, по минутам. Нет смысла ложиться спать, чтобы вставать опять для такой же жизни. Неужели так всегда, всегда, до седых волос, до могилы? — у неё даже вырвался стон из груди, и крупные слёзы буквально брызнули из глаз. — Ведь есть же где-нибудь другая жизнь, другие интересы, неужели же все только едят, спят, гуляют и работают? Муж… — тут Наталья Николаевна нервно сжала руками виски. — Господи, что это за бесчувственное, бескровное создание! У него принцип не волноваться; у него слабое сердце, — так разве это причина, чтобы ко всему относиться так холодно, размеренно? Да пусть оно лопнет, это сердце, пусть разорвётся от счастья, страсти, хоть от горя, лишь бы не жить такою рыбьей жизнью.
