Против фашистской демагогии и мракобесия. Соцэкгиз. 1936 г. С. 294–337 Для фашизма характерны ликвидация всяких реалистических тенденций в литературной теории и полное изгнание их из литературной практики. Насквозь проникнутый ложью, национал-«социализм» борется против правдивого воспроизведения действительности в литературе. Фашизм — партия наиболее реакционных, империалистических и шовинистических элементов финансового капитала. Чтобы завоевать массы, он прибегает к самой беззастенчивой и лживой демагогии. Демагогия, которой национал-«социализм» придерживается в своей пропаганде, применяется и в области художественной литературы, чтобы вводить в заблуждение массы трудящихся. Фашистские литературные заправилы вынуждены свою прямую вражду к реализму в литературе облекать в псевдореалистические одежды. Но как раз в литературной области эта маскировка чрезвычайно прозрачна. Национал-«социализму», особенно после захвата власти, все менее и менее удается создать своей демагогией видимость правдивого художественного отображения действительности: слишком бьет в глаза противоречие между национальной и социальной демагогией германского фашизма, с одной стороны, и простейшими фактами повседневной жизни рабочих и трудящихся — с другой. Сюда присоединяется еще и то обстоятельство, что германский фашизм в своих литературно-теоретических воззрениях выступает в качестве преемника длинной полосы развития буржуазной теории литературы в сторону антиреализма. В Германии давно уже нет буржуазного реализма в качестве господствующего или значительного течения в литературной теории и практике. Писателям-реалистам левобуржуазного лагеря приходится бороться за самое существование своего направления; подлинно реалистическое движение представлено в Германии одними революционными писателями из пролетарского лагеря. Национал-«социалистские» потуги в области литературы тесно примыкают к целой полосе то открыто антиреалистического, то псевдореалистического движения буржуазной литературы эпохи империализма. Литературная «теория» национал-социализма, как и «теории», развиваемые им в других областях, являются не чем иным, как эклектическим соединением всех самых реакционных тенденций империалистической эпохи, периода всеобщего кризиса капитализма в особенности. В применении к литературе это означает эклектическое соединение всех антиреалистических и псевдореалистических тенденций, прикрытых демагогией в ее самой варварской и грубой форме. Поэтому, если мы хотим правильно понять и оценить реакционные домыслы фашистских литераторов, мы должны сначала обратиться к развитию литературной теории в эпоху империализма, к происходившему в то время внутреннему разложению реалистической теории искусства.

* * *

В конце XIX в. литература Германии переживает в своем развитии этап так называемого «натурализма», ярким представителем которого является Гергардт Гауптман. Общеизвестен тот факт, что эта последняя волна реалистического движения в буржуазной литературе уже не могла подняться до той жизненной правдивости, смелости и глубины, чем отличались более ранние реалистические направления. Особенно это нужно сказать о Германии, где натурализм по смелости и уменью раскрывать большие общественные проблемы оказался значительно ниже того уровня, которого достигла литература других стран (Франции, Скандинавии). К тому же германский натурализм был кратковременным литературным направлением. Он зарождается в 80-е годы, между 90-м и 93-м годом достигает кульминационного пункта (в «Ткачах» Гауптмана) и затем начинает быстро двигаться к самоупразднению. Натурализм переходит в импрессионизм, импрессионизм — в полурелигиозный и мистический символизм (религиозно-мистическая и символическая «Ганнеле» Гауптмаиа появилась вскоре после «Ткачей»). С этого момента в немецкой литературной теории господствует более или менее откровенная вражда по отношению к реализму. Быстро сменяющие друг друга литературные направления начала XX в. (неоромантизм, неоклассицизм и т. д.) являются открыто антиреалистическими. Экспрессионизм доводит эти тенденции до крайности. Совершенно отсутствуют какая бы то ни была теоретическая защита реализма в литературе и какое бы то ни было литературное движение, которое шло бы под знаком реализма, если не считать провинциально-реакционного «искусства родины» («Heimatskunst»), опирающегося на полуреалистические традиции позднего романтизма. Лишь в послевоенное время, в период относительной стабилизации капитализма, выступает на смену одно направление псевдореалистического характера, так называемая «новая предметность» («neue Sachlichkeit»).

Само собой разумеется, что в течение всего этого времени появляются отдельные писатели, которые в своей практике выступают как представители более или менее реалистических тенденций, но, во-первых, они не создают и не вызывают ни своей практикой, ни своей теорией реалистического литературного движения. Во-вторых, и теория и практика этих писателей делают крупнейшие уступки антиреалистическим тенденциям эпохи, Гергардт Гауптман колеблется между продолжением своей натуралистической линии и различными антиреалистическими литературными направлениями (символизм, неоромантизм и т. д.). Другие писатели, у которых подобные колебания не воплотились в произведениях, пытаются ввести антиреалистические тенденции в теорию литературы. При этом они развивают еще дальше то, что является общей слабой стороной натурализма вообще. Уже у самого значительного представителя европейского натурализма, у Золя, изображение общественных противоречий часто заменяется фаталистическим символизмом «сил природы». В Германии такое уклонение литературы от освещения крупных общественных проблем современности проявляется в замене картины общественного развития мистикой наследственности («Будденброки» Томаса Манна), мистикой сексуальности как роковой «власти природы» (Ведекинд) и т. п. Таким путем реальным движущим силам общественной жизни придается характер мистических «космически вечных» сил. Под общим натиском реакционных тенденций эпохи империализма реализм в буржуазной литературе отходит в прошлое.

Это направление развития является неизбежным следствием загнивания буржуазной культуры во всех областях. В среде самой германской буржуазии не могло возникнуть мало-мальски серьезное оппозиционное движение против германского империализма. По мере развития империализма империалистические, милитаристические, шовинистические идеи все больше распространяются в буржуазной литературе. Победа реформистских тенденций в социал-демократической партии, их перерастание в социал-империализм, организационная и идеологическая слабость левой оппозиции в германской социал-демократии — все это мешало отдельным представителям мелкобуржуазных оппозиционных тенденций в литературе развиваться в сторону сближения с революционным рабочим движением. (Меринг с известным основанием указывает, что натурализм своими наиболее существенными положительными сторонами был обязан именно такому сближению оппозиционной части мелкой буржуазии с рабочим движением.)