«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»
Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.
Награды и премии:
Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);
Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.
1. НА ХОЗРАСЧЁТЕ
Во втором круге было ветрено. Как всегда. Насыщенный угольной пылью ревущий воздух норовил повалить тяжелую тачку и, врываясь в многочисленные прорехи ватника, леденил душу.
Душа, она ведь тоже, как и тело, способна испытывать и боль, и холод. Разница лишь в одном: душа бессмертна.
Обглоданная ветром скала заслонила низкую сложенную из камня вышку, и дон Жуан остановился. Навстречу ему порожняком — в тряпье, в бушлатах — брела вереница погибших душ. Подперев свою тачку булыжником, дон Жуан отпустил рукоятки и, надвинув поплотнее рваный треух, стал поджидать Фрола.
Фрол Скобеев был, как всегда, не в духе.
— В горние выси мать! — злобно сказал он, тоже останавливаясь. — Сколько было баб у Владимира Святого? А? Семьсот! И все-таки он — Святой, а я — здесь! Эх, начальнички…
2. В «ГРАЖДАНКЕ»
Сверзившись в низину вместе с тачкой, дон Жуан припал к земле и замер. Если расчет Фрола верен, то его падения никто не заметит. А заметят? Ну, виноват, начальник, оступился, слетел с тачкой в овражек…
Вроде обошлось.
Дон Жуан стянул с головы треух и вытер лоб. Жест совершенно бессмысленный — души не потеют.
Тачку он решил бросить, не маскируя. Угольная пыль проела древесину почти насквозь: что земля, что тачка — цвет один.
Пригибаясь, дон Жуан добрался до конца Фроловой низинки и, дождавшись, когда охранник на вышке отвернется, вскочил и побежал. Ветер здесь был сильнее, чем в рабочей зоне. Сразу же за бугром сбило с ног, и пришлось продолжить путь ползком…
