На входе в квартиру Олега Волколупова стоит заурядное деревянное полотно, которое можно вышибить одним пинком, зато одна из комнат в двухкомнатной квартире отделена от другой бронированной железной дверью. Месяц назад её установила жена Олега – так она боится своего супруга.
– Не по-нял… – сказал Кирилл и, туго наморщив лоб, тронул кончиками пальцев замочную скважину. Точь-в-точь усомнившийся апостол Фома с той известной картины, где он влагает перст в одну из Христовых ран.
Собственно, дверь была как дверь – с глазком, железная, на массивных петлях. В любом подъезде, на любой лестничной площадке обязательно столкнешься с подобным страшилищем. Времена тревожные – бережется народ, грабежей опасается…
Однако в данном случае гулкий траурно-черный пласт железа защищал не квартиру в целом, а лишь одну из двух ее комнат. На общем же входе было навешено вполне заурядное древесностружечное полотно, обитое снаружи дерматином. Вышибить пинком – раз плюнуть.
– Вы там что, брильянты храните?.. – спросил Кирилл, вновь обретая дар более или менее связной речи.
Олежка Волколупов насупился, неприязненно покосился на железное чудовище, и Кирилл сообразил наконец, что и впрямь вложил персты в рану.