Больше всего Кей не любил детей. Сказалось ли на этом его собственное детство в приюте «Новое поколение» на Альтосе, неизвестно. Как бы там ни было, он никогда не задерживался на одной планете больше девяти месяцев. На тех планетах, которые во время Смутной Войны прошли фертильную обработку и честно служили поставщиками пушечного мяса для Империи, он не задерживался более четырех с половиной месяцев.

Кроме этого, Кей не любил, когда его убивали. Порой это было крайне болезненно и всегда связано с немалыми тратами. А деньги Кею были нужны. Он любил свой гиперкатер – требующий дорогостоящего ухода, женщин – не требующих столь многого, вина Империи и Мршанской ассоциации, запахи работы старых клаконских мастеров и те удовольствия прочих рас, которые способен понять и выдержать человек.

Сейчас две его антипатии сложились воедино. И самым неприятным было не то, что его собирался убить ребенок, из-за ребенка и одним из самых неприятных способов. Беда была в том, что Кей не успел оплатить продление аТана.

А это, как известно, фатально.

Номер гостиницы был достаточно жалок, чтобы не вызвать жгучего интереса грабителей, и вполне приличен, чтобы оградить Кея от мелких воришек. Мальчишка, стоявший у его кровати, внешне подходил под вторую категорию. Откуда он взял электронный ключ, чтобы открыть дверь, и нулификатор для блокирования сигнализации, оставалось загадкой. С оружием в его руке было проще – алгопистолеты, оружие садистов и неудачников, стоят недорого.

Смерть – это последнее приключение. Воскрешение не несет в себе ничего нового – оно похоже на самое обычное пробуждение.

Вначале Кей увидел свет, потом бугристую серую башню, возвышающуюся над ним, неподвижную, словно бы даже неживую. Впрочем, спор о том, можно ли применить к силикоидам слово «жизнь», продолжался уже не первую сотню лет.

– Имя? – донеслось из серой поверхности.

Проигнорировав вопрос, Кей приподнялся. Силикоид ему не препятствовал. Эта раса двигалась неохотно – кроме тех случаев, когда убивала.

Помещение, где он находился, было Кею прекрасно знакомо – реанимационный модуль компании «аТан», вот только экран на стене, где полагалось высвечивать название планеты, был отключен. Кей лежал на белом диске двухметрового диаметра – молекулярном репликаторе, только что воссоздавшем его тело новеньким, здоровым, каким оно было записано семнадцать лет назад. Над головой нависала ажурная решетка аТан-эмитерра, вогнавшего в его новый мозг детские обиды, юношеские глупости и взрослые преступления – все, что составляло личность Кея. Его оживили. Оживили, хотя аТан не был оплачен?

На берегу Женевского озера, в сельве Амазонки, в радиоактивных пустынях Прибалтики, в болотистых низинах Китая, в сибирской тайге есть частные владения, отгороженные радужными стенами силовых полей и именем компании «аТан». Все это – части поместья Кертиса, соединенные в одно целое туннельными гиперпереходами. Снаружи – допустим, вы ухитрились заглянуть за грань силового поля, – вам откроются лишь странные фрагменты зданий с ведущими в никуда балюстрадами и растущими из воздуха галереями. Изнутри картина будет другой. Вы увидите весь дворец, рожденный безумной фантазией и еще более безумными деньгами. Поднявшись на фуникулере на склон Эвереста, вы сможете скатиться на лыжах прямо в хрустальные воды Байкала. Проплыв в ледяной воде сибирского озера десяток метров, вы подниметесь на раскаленный солнцем кубинский пляж. И если после прогулки вас пригласят посетить хозяина компании, то путь в женевский дом-иглу, трехсотметровую башню, займет лишь минуту-другую.

Кей стоял на открытой площадке, венчавшей здание. Ветер трепал его волосы, словно приглашая испытать короткую радость свободного падения. Наверняка невидимое поле окружало этот «кабинет» на свежем воздухе, хотя боялся ли падения со своей башни Кертис, владелец бесконечного количества жизней? При этой мысли Кей отступил от неогороженного края. Он был для чего-то нужен Кертису, но его ценность могла упасть вместе с ним. У хорошего работника не должна кружиться голова.

– Вам нравится вино, Кей?

Кей пригубил бокал:

– Да, Ван Кертис. Это редкий сорт, но я предпочитаю синие сорта мршанских вин.

– Далеко от Земли, далеко от Каилиса, где вас убили, Кей. – Ван Кертис стоял на краю площадки, глядя вниз. Там был кусочек океана, темная гребенка леса и зажатый между ними клочок ночи. – Планета Грааль.

– Я не слышал о ней.

– Неудивительно. Новый слабоосвоенный мир. Мои интересы требуют присутствия там…

Ван Кертис неожиданно плюнул в пустоту. Кей подавил улыбку – настолько этот жест не вязался с хозяином «аТана».

– Хорошо, что вы не смеетесь, Кей. То, что вы услышали, само по себе секретно. А мне придется рассказать вам большее… и куда большее – доверить. Я рискую.

– Да что вас не устраивает, Кей? – Кертис мерил шагами кабинет. То ли для контраста с «кабинетом» на крыше, то ли по иной причине, этот был очень мал. Пять на пять метров, стол с креслом и диванчик перед ним. Кей развалился на диванчике, хозяин на кресле не усидел. – Отец с малолетним сыном далеко не самая подозрительная парочка. Летите на Грааль в поисках новых товаров – наркотики, руда, экзотическое зверье. В чем дело?

– Кертис, я повторяю – мне никогда не приходилось работать с детьми. Я их просто не люблю.

– Да знаю я это! И про приют на Альтосе… вся ваша толпа малолеток, эвакуированных с Трех планет перед десантом сакрасов. И нравы, и обиды… разве что не в курсе, кто из сверстников принуждал вас к сексуальной близости, а кто просто макал башкой в писсуар. Я знаю, вы были физически самым слабым. Долго терпели. Потом прирезали ночью пару своих мучителей и удрали. Прибились к гастролирующей цирковой группе…

Кей заледенел.

– 

Говорят, вы все на Второй…

В отделении «аТана» на Инцедиосе дежурил Владимир Чен. Он был самым молодым – ему не исполнилось еще и тридцати. Более того, он ни разу не умирал.

Наступала ночь – пиршество смерти. Шел третий час дежурства. Старики умирали от болезней, молодые от ран, невротики сводили счеты с жизнью, словно забыв о купленном бессмертии. На любой планете это было время самой интенсивной работы. Инцедиос, однако, был слишком нищим миром. А за последний месяц очень многие владельцы аТана исчерпали свое бессмертие.

– Сигнал, – нажимая на кнопку общей готовности, произнес Чен. На экране перед ним высвечивались строчки. Нейронная сеть передавала информацию мгновенно, а вот расшифровка ее требовала времени. Напарник Владимира Анна Хорн оторвалась от журнала.

– Гертруда Кхай… человек… женщина…

– Неужели? – осведомилась Хорн.

Кей воскрес с отчетливой мыслью, что этой смерти он Кертису не простит. Дело было не в боли – алгопистолет, как и полагалось, убивал больнее. Просто это была отвратительная смерть. Отвратительная – и великолепно разыгранная.

– Имя? – спросил мягкий женский голос.

Это мой первый аТан…

– А? Где я? – Кей завозился на диске репликатора – таком знакомом и ободряюще твердом. Табло на стене сообщило: «Инцедиос».

– Все в порядке, мистер. Вы живы. Как ваше имя?

В третий раз за последние сутки Кей отправился спать. Кертис Ван Кертис уверял, что рекреационные комнаты «аТана» не снабжены системами наблюдения. Но Кей, распластавшись на полу, полчаса благодарил Единую Волю за вернувшуюся жизнь. Потом несколько минут объяснял клюющему носом Артуру, что случившееся – ценный жизненный урок.

Потом он позволил себе и Артуру выспаться.

Судя по часам, наступило утро, но окна были закрыты силовым полем. Кей поискал выключатель, не нашел и отправился в ванную. Соскреб одноразовой бритвой щетину, принял душ. Погнал умываться проснувшегося Артура.

Им принесли завтрак: сосиски с картофельным пюре, салат, по паре тостов, джем в крошечных баночках и кофе. Они поели молча – комедия кончилась, начиналась работа.

Туннель выходил на ровное каменное плато. Бетонная площадка для флаеров была пуста, низенький декоративный заборчик вокруг облеплен мокрыми листьями, открытая дверь в будочку диспетчера медленно и беззвучно раскачивалась на ветру. Накрапывал мелкий слепой дождик. Бледно-желтое солнце над горизонтом почти не грело. Вдалеке тянулись ровные рядки коттеджей, нехорошо они выглядели, запущенно.

– С добрым утречком, – держа «Конвой» у бедра, сказал дождю Кей. – Почему эти ублюдки нас не предупредили?

– Разве ты спрашивал? – Артур надвинул капюшон куртки, сунул руки в карманы. – Их обидело, что мы, имея кучу денег, не продлили аТан. Брошюры с информацией нам дали, завтраком накормили. Да и что бы изменилось? Мы и сейчас можем вернуться и продлить договор. Они на это рассчитывают.

– Только нам это не нужно… – Кей шумно выдохнул воздух. – Вроде тихо. Прочитай мне последний раздел брошюры.

– Сейчас, папа, – слегка паясничая, отозвался Артур. – Планетология, экономика, политология, культура… Во. Оперативная обстановка.

Они просидели в канаве полчаса, пока не стихли шорохи, пересвистывания и маленькие группки принялись отходить к коттеджам.

– Как ты уговорил? – ложась на спину, спросил Артур. На воду он уже внимания не обращал. Наверное, та казалась ему теплой.

– Всего по чуть-чуть. Лесть, угрозы, показуха, взятка, национализм.

– Что?

– Ну, во мне есть немного русской крови. Я и на этом сыграл – «русские русских не убивают».

Дни тянулись за днями, примечательные лишь одним – покоем. Лайнер шел через гиперпространство, замкнутый в самом себе. Могла начаться межзвездная война, могли сгореть все до единой планеты – здесь, в хрупкой скорлупе из металла, шла своя быстротечная жизнь.

Артур, как подобает воспитанному мальчику, выгуливал девочку из соседней каюты. Кей вновь столкнулся в баре с парочкой молодоженов, но и на этот раз они не стали смелее. Подтолкнуть их ничего не стоило… не думай Кей о людях Службы, ждущих на том конце пути. Он не заметил, когда поверил в эту мысль и как свыкся с ней. Она просто была теперь с ним – короткая схватка в конце полета. Множить число людей, которых огорчит его смерть, Кей не хотел.

В конце концов его утешила девушка из сервис-команды лайнера. Ей не требовалось ничего, кроме толики здоровых инстинктов и гораздо большего количества денег. А деньги Кертиса Кей тратил без всякого снисхождения.

Оцепенение прервал Артур.

– Мама Веры Андреевны поблагодарила меня, – выпалил он, врываясь в каюту. Кей разглядывал рекламный проспект «Волантиса-круизного», в очередной раз решая, можно ли захватить лайнер в одиночку. По всему выходило, что нет.

Патрульный корабль Службы Имперской Безопасности имел слабое вооружение, но очень высокую скорость. В системе Волантиса он вынырнул в тот момент, когда оживленно болтающие пассажиры лайнера грузились в челнок.

На борту корвета было двое нелюдей, если, конечно, не считать Т/сана человеком, на чем он, вопреки логике, временами настаивал. И четверо людей, если отнести к ним Маржан, что оспаривалось на ряде планет.

– Лайнер еще в пути, – сказал Луис, проглядывая оперативную сводку. – В Империи все спокойно.

Планета кружилась под ними – идеальный глобус, начисто лишенный облаков и почти напрочь воды. Ажурная сеть солнечного щита дрейфовала между планетой и звездой, снижая смертоносную радиацию.

– Не приближайся к щиту, Кадар, – напомнила пилоту Изабелла. – Нас сожгут без предупреждения.

Маржан, опустившись на колени, молилась. Изабелла приостановилась на пороге каюты, наблюдая за ритуалом, – ее служебный жетон позволил открыть дверь без сигнала.

Со спины и в одежде старший оперативник Службы Маржан Мухаммади ничем не отличалась от человека. Темные распущенные волосы закрывали шею, сложенные на груди руки были не видны. Лишь легкий шум, сопровождавший каждое движение, не мог принадлежать человеку.

– …ибо плоть слаба, и нет иного пути, и наш путь для тебя… – Маржан замолчала. – Чем я могу быть полезна, заместитель Командующего Каль?

– До прихода в Службу вы были телохранителем, Маржан?

Мухаммади поднялась – плавным движением, одновременно разворачиваясь, словно гибкий винт, выкручивающийся из резьбы.

Лайнер «Волантис-круизный» вывалился из гиперпространства в районе родной планеты. По обшивке пробежали всполохи статических разрядов, угасли, всосавшись в металл. Лайнер начал плавный разворот, выходя на траекторию торможения.

В этот миг его локаторы обнаружили крошечный кораблик, идущий на сближение.

– Служба Инцедиоса?.. – Второй пилот недоверчиво посмотрел на раскодированные позывные. – Эй, господа, кто обокрал Инцедиос? И что он там ухитрился спереть?

Не дожидаясь приказания, лайнер открыл причальный порт. Траектория кораблика была достаточно недвусмысленной.

Кей очнулся. Стан-бомба была задействована в оглушающем режиме, и он не помнил, как его взяли.

Но пистолета при нем уже не было, а гибкая лента наручников сковывала кисти за спиной.

Он лежал на полу в большом помещении – видимо, тренажерном зале крейсера. Вокруг валялись люди, также скованные по рукам. Артура Кей не увидел. Зато его пробуждения дожидался тщедушный светловолосый тонкогубый человек в военной форме Догара. Шприц-тюбик в его руках явно ускорил пробуждение Кея.

– Ты совершил преступление, – сообщил тонкогубый.

– Я нанес вам ущерб,

ресс тис-аль,

 – с трудом заставляя гортань издавать звуки чужой речи, ответил Кей.

Освещение погасло минут через десять. Все это время далекий гул не прекращался – Лайон утюжили всерьез. Первой мыслью Кея было то, что ими все-таки решили заняться.

Но штурма не последовало. Они сидели в углу, Артур прижимался к Альтосу, а тот не убирал палец со спусковой скобы. Иногда парализованные дарлоксиане начинали шевелиться, тогда Кей стрелял в темноту, щедро одаривая чужих новой порцией излучения.

– Почему никто этого не знал, Кей? – спросил Артур после очередного выстрела.

– Потому что они не сдавались в плен, а их ткани разлагались сразу после смерти носителя. Синдром мозговой деструкции, так это называли. Считалось, что он вызван психотронной переделкой сознания.

– И никто не знал?

Наверняка это были подземные помещения. Ни одного окна… и давящее ощущение камня над головой. Они пересекли зал, совершенно пустой и неизвестно для чего предназначенный. Подсветив выстрелом из «Шмеля», нашли два коридора, один – с неприятно низким потолком и сырым земляным полом, другой – выложенный каменной плиткой, более подходящий для людей. Пошли по нему, то и дело ударяясь о стены, – коридор изгибался под прихотливыми углами.

– Норки любите, – бормотал Кей, продвигаясь вперед. – Уютные такие норки, узенькие. Дурак!

Последнюю реплику он явно отнес к себе. Остановился, переключая что-то в «Ультиматуме», и Артур увидел бледно-голубое свечение над оружием.

– Здесь же блок ночного видения, – пояснил Кей. – Редко с таким работал, все позабывал…

Артур не стал спрашивать, где Кей работал с «Ультиматумом» – оружием, разрешенным лишь Имперским десантникам. Все напряжение последних дней собралось сейчас в нем. Чтобы не отстать, он уцепился за пояс телохранителя. Коридор плавно поднимался вверх, но они не знали, на какую глубину их опустил гипертуннель.

– Это невозможно, – прошептала Каль. Она склонилась над оперативным столом, разглядывая голограмму, созданную боевым компьютером. Лайон на ней был угольно-черным шаром, лишь кое-где сохранились зелено-белые проплешины. Там, где размещались планетарные базы, зияли воронки трехкилометровой глубины. Впрочем, разглядеть все это было довольно трудно – серебристые точки кораблей, кружащих по орбитам Лайона, закрывали большую часть обзора.

– До тридцати двух тысяч кораблей. – Капитан эсминца смотрел на Каль с экрана. – Они смяли оборону за пару часов. Здесь, наверное, весь их флот.

– Разве Основа Силикоидов воюет с Единением Дарлока? – риторически спросила Каль.

– Теперь – да, – с видимым удовольствием ответил капитан.

Т/сан, лежавший в углу рубки, разразился хриплым, имитирующим человеческий смехом. У Меклона были свои счеты и с Дарлоком, и с силикоидами.

Перегрузки кончились через полчаса, когда десантный крейсер ушел в гиперпрыжок. Седмин по-прежнему парил над своим диском – возможно, общался с другими силикоидами.

– Понимаю, мой вопрос наивен, – начал Кей. – И все же у вас нет какой-либо органической пищи? Или хотя бы воды?

– Есть, – кратко ответил Седмин. В стене открылась ниша. Отстегнувшись, Кей достал из нее пару пакетов, глянул на упаковку.

Две тысячи двести тридцать второй год. Пища была приготовлена более века назад. С какого корабля или из каких лабораторий силикоиды добыли эти запаянные в пластик продукты?

По крайней мере они не собирались убивать их сразу. Запасенной пищи хватило бы на пару недель – если она еще сохранилась.

Им приготовили хорошее помещение. Кресла, кровати, стол наверняка были сняты с какого-то земного корабля. Силикоиды позаботились даже об эстетике – цветное панно на стене изображало лес на землеподобной планете и нескольких животных, видимо, медведей, резвящихся на поваленных деревьях.

– Ты что, Кей! – выкрикнул Артур, когда они остались одни. Альтос отпустил его.

– Мне надоело быть идиотом, Арти. Телохранитель не может работать вслепую. Ты или твой отец, не важно, должны были предупредить меня.

– О чем?

– О силикоидах. Как понять слова Седмина?

Следующее утро было ясным и теплым, как любое утро на Таури. Артур проснулся с легкой болью в спине – даже мягкое здешнее солнце умело обжигать незагоревших мальчишек. Но настроение от этого не испортилось.

Завтрак им приготовила Генриетта. Настоящий таурийский завтрак – сладкая фруктовая каша, тосты с джемом, яйцо всмятку и тонизирующий чай.

– Они вегетарианцы? – спросил Артур у Кея.

– Нет, просто мясо традиционно потребляется два раза в неделю. К тому же оно дорого.

– Мы еще долго здесь пробудем?

Города на Таури были маленькими и патриархальными. Кей провел несколько часов в тихом кафе, которое любил много лет назад. Оно совсем не изменилось. Здесь по-прежнему подавали отличный кофе, великолепных цыплят-гриль, два десятка сортов фруктового мороженого. Кею даже показалось, что он узнал нескольких завсегдатаев.

Потом он заказал два билета первого класса на Каилис. Сейчас ему не требовалось изображать торгаша-скупердяя. Ему оставалось еще купить «Конвой» для Артура – Кею не нравилась мысль, что мальчик безоружен.

– Вам грозят неприятности, – сказала Изабелла. – Вы укрывали опасных преступников.

– А вы нарушили границы частного владения, девочка, – холодно сообщила Генриетта.

Остроносенькая смуглая девочка сидела под деревом. Со стороны казалось, что она отдыхает. Вот только неуверенные движения рук, которые никак не могли дотянуться до лица, выдавали истину.

Кей склонился над девочкой. Ему повезло – он снова предпочел приземлить флаер на поляне. На Таури редко стреляли в детей из станнера, и выводы сделать было несложно.

– Не пытайся говорить, – сказал он. – Высшие функции восстановятся позднее.

Одной рукой он поправил девочке юбку, другой – сбросил с лица пару крупных муравьев. Его движение было почти нежным.

– Ты подружка Арти?

– Терпи, – сказал Кей девочке. Он держал ее голову на коленях, а Генриетта суетилась, стягивая одежду и накладывая на раны повязки. Диван, где уложили девочку, покрылся бурыми пятнами.

– Вот ведь зверь, зверь чужой… – бормотала Генриетта. – Ребенка изодрал… не стесняйся, маленькая. И не бойся ничего. Булрати сдох, совсем сдох. Дяденька Кей его убил, неповадно будет.

– Тетенька тоже не дремала, – глядя на обугленный косяк двери, заметил Кей. Они вытащили труп и сбросили в яму с компостом, но запах еще оставался.

– Ничего, ничего, – продолжала ворковать Генриетта. – Ранки-то неглубокие, даром что на вид страшные. За неделю затянем, а потом будем шрамики рассасывать. Тетя Фискалоччи умеет лечить, будешь красавицей, как раньше.

– Это обязательно? – спросил Кей. – Сюсюканье? Я замечал за вами и другой лексикон.

Артур не помнил, как его принесли в корабль Службы. Меклонец то ли не рассчитал, то ли сознательно всадил ему оглушающую мощность заряда. Очнулся он от боли в груди.

Крошечная квадратная комнатка – копия дарлоксианской клетки, только непрозрачная… изнутри. Унитаз, умывальник, поролоновый матрас на полу. Он лежал, обнаженный, а мужчина в силовой броне наклеивал ему на грудь электроды.

– Очнулся? – спросил Номачи, не прерывая работы. Ввел под кожу мальчика очередную платиновую иголочку, наложил поверх фиксирующую пленку. – Интересно, что я делаю?

Артур кивнул.

– Очень просто, дружок. Это реанимационный комплекс. Если ты остановишь сердце или перестанешь дышать, то комплекс возьмет на себя управление этими функциями. Ясно?