Один мой знакомый, Ванька Никифоров, известный в определенных кругах под псевдонимом "Паук" боялся этих самых насекомых до жути. Но его прозвали так не за арахнофобию, а за врожденную скрытность от всех. К псевдонимам сам-то я отношусь с большим подозрением, хотя лично знавал одного Пингвина и двух Чефиров, один из которых впоследствии сел за мелкую кражу. Буду величать его сим прозвищем и впредь — для пущего удобства. Пожалуй, можно еще добавить, что он очень любил носить толстовку с изображением мохнатого красного тарантула в боевой стойке.

Странный паренек. Сидишь с ним, пиво пьешь в кабаке, может запросто так встать и уйти. Или, скажем, столкнешься где-нибудь на улице — пройдет мимо, будто тебя не существует. На большинство вопросов отвечает "не знаю" или "да так, есть одно дело". При встрече смотрит на тебя так, будто видит первый раз в жизни, говорит куда-то в сторону. Ведется на все без исключения, даже самые примитивные шутки. Ну, например. Приходит 1 числа в универ, мы ему, — иди в 45-ю, у нас там по расписанию. Он и пошел. А там 5 курс сидит. Стучится: можно войти? И заходит. Спокойно просидел с пятикурсниками пару, слушая лекцию по коммерческому праву. Иногда и болезненно реагирует, один раз Толяну чуть морду не набил за то, что тот при девушках отпустил нецензурную хохму по поводу его сексуальных способностей.

Паук — нечто среднее между городским панком и зубрилой. Нет, очки он не носит. Экзамены сдает на пятерки, зато бухает с таким остервенением, что за человека становится страшно, а на пьяную голову он есть грозный аргумент в выяснении отношений со всякой уличной сволочью. Зато трезвым представляет собой безобидное и трусливейшее существо. Правду любит говорить в глаза, за что страдает. Наивен. Простой как ситцевые трусы. Читает Стивена Кинга, слушает "металл". Играет в компьютерные игры с большим количеством виртуальной крови и виртуальных же трупов. Смотрит сериал "Зачарованные".

Суббота. Паук доволен собой, день удался — он хорошо поработал сегодня на занятиях. Хотя "уголовку" на дух не переносит. Да еще и стипендию выдали. Родителям сказал, что триста (на самом деле вдвое больше). Вечером договорились с курсом пойти в ночной клуб. Причина веская — родному факультету исполняется двадцать лет. Чем не повод?

Веселуха планируется на всю ночь, так что надобно выспаться. А по телеку как назло показывают концерт одной очень известной металлической банды; ну, грех не посмотреть. До концерта еще час, Паук сверил часы, заправился, принял душ, выгладил штаны и рубашку, напевая себе под нос песенку AC/DC "Back in Black". Отражение в зеркале сказало ему, что он крутой малый. Да, я крут! — восклицает он, изображая тяжелый риф на несуществующей гитаре. Надеюсь, повезет познакомиться с какой-нибудь глупенькой цыпочкой. Сейчас посмотрю концерт, потом часок порублюсь в Doom II, и вперед. Концерт проходил в Германии, немцы восторженно подпевали суровым волосатым дядькам, облаченным в кожу и шипы, действо освещалось факелами и вспышками фейерверков, на гигантском экране проносились апокалипсические пейзажи, скелеты гремели костями, смерть размахивала косой, летали куски мяса, охранники усмиряли особо рьяных, инженер за сценой читал газету. Внезапно на середине просмотра звонит телефон.

Треск ломаемых веток и глухой удар о землю.

— Сеня, гадкий мальчишка, что ты натворил!! — слышит он грудной женский голос, его тельце подхватывают на руки и куда-то тащат, — Миленький, не ушибся.

На него смотрела женщина с кудрявыми волосами. Потом посадила на стул, не переставая приговаривать:

— Сейчас мы тебе ранку промоем, ты смотри не плачь, мой хороший.

Паук сообразил, что надо кивнуть. Женщина смотрела на него со все возрастающей тревогой. Он ощутил жгучую боль в правом колене — кожа содрана, нарыв покрыт песком, течет кровь. Он понял, откуда тревога и незамедлительно зарыдал. Теперь все встало на свои места.

Вроде бы падал он вниз, а вылетел наверх, точно пробка от шампанского и приземлился на пушистую сочную траву. Поднялся, отряхнулся.

В следующий миг осознал факт: он оказался на зеленой лужайке посреди прекрасной островной страны, которая называется Новой Зеландией. Так подсказывала злыдня интуиция. На лугу паслись коровы. А, ну да, они еще дают молоко.

Возле дороги неподалеку стоял деревянный дом. Столбы электропередачи, неуклюже натыканные вдоль трассы, убегали за холмы. И ни каких признаков цивилизации. Паук побрел к дому, земля приятно пружинила под ногами. Навстречу ему вышел мужик довольно преклонного возраста, с сединой, упитанный и энергичный.

— Здорово! — говорит.

Паук, естественно, выпал.

Где-то вовне надрывалась сирена, ноги тяжело топотали, воздух дрожал от лающих выкриков.

Паука сильно ударили под рёбра. Кто-то проорал "Подъём!" прямо в ухо. Паук запрыгал на койке словно ошпаренный, протянул руку, и стал одеваться. "Мать вашу так! — орал тот — же голос — Шевелитесь вы скоты! Быстрее". Помещение ходило ходуном, Паука постоянно толкали, от чего он ни как не мог попасть левой ногой в штанину. Пальцы одеревенели от холода и не слушались. Но страх оказаться с голосом наедине заставлял двигаться вперёд. Двигаться, чтобы выжить.

Голос был мощный, зычный, громкий как рупор.

Паук выбежал из казармы, его подхватил людской поток, понёс по коридорам наружу, в дождь и ветер.

— Построиться! — орал другой командир.

— Подонок! Ненавижу! — звонкая пощечина.

Он потер горящую щеку тыльной стороной ладони, вскрикивая:

— Какого?! Что ты творишь, женщина?!

Обидчица, направившаяся было к двери, останавливается, разворачивается и с ненавистью смотрит на него сквозь щелочки глаз. На паркет тяжело шлепается дамская сумочка, туго набитая всяческим барахлом. Немая сцена.

Ему 30, у него есть сын, он бизнесмен, торгует мылом. Склонен к употреблению алкоголя. Что-то подсказывает, что эта дамочка — не его жена, у него нет жены, первая и пока единственная умерла три года назад от белокровия.