История о слепом писателе, который с детства потерял возможность видеть мир в красках. Он найдёт человека, который покажет ему все краски мира, а в ответ разделит с ним его уникальный мир, полный выдуманных им цветов.
Пролог
Августовское солнце раскалило асфальт нестерпимо сильно, и от этого маленькому Руслану казалось, что трещины, которыми была испещрена дорога, были оставлены лучами светила. Они прорисовали сеточку на автобусной остановке, спустились вниз, оставив свои знаки на дорожном покрытии, и побежали прочь.
- Руслан, не подходи близко к дороге, я сейчас, - голос матери был встревоженным, но мальчик привык к тому, что она всё время его опекает. Наверное, так делают все мамы, и это совершенно нормально. Малыш присел на корточки возле автобусной остановки, рассматривая маленького жучка, который спешил по обочине в сторону травы. Потом взял валяющийся неподалёку листик и накрыл насекомое. Жучок выбрался почти сразу же, проворно перебирая лапками и устремляясь туда, где смог бы скрыться от опасности. Руслан снова повторил свою забаву с листом и задорно рассмеялся, когда жучок снова выполз и помчался к траве с удвоенной скоростью.
Позже, когда он станет взрослее, и когда в его жизни появится понимание того, что он не такой, как большинство, эти минуты будут всплывать в памяти с завидной регулярностью. Этот день будет сниться ночами, заставляя просыпаться от собственного крика и понимания, что уже ничего нельзя изменить. Он будет помнить всё: и цвет крылышек крошечного жучка, и эти трещинки на асфальте, и горячий запах выхлопных газов и города. Запомнит каждую мелочь в том мире, который через минуту утратит для него все краски.
Он успел повернуть голову вправо, наблюдая за тем, как мать закрывает за собой ворота, предварительно вывезя из них коляску, в которой сидела его сестра. А когда он начал распрямляться, поднимаясь на ноги, что-то огромное ударило его сзади в спину и затылок. Было не больно, просто перед лицом почему-то мелькнули деревья и небо, такого отчаянно-голубого цвета, что казалось, оно не принадлежит этому миру. А дальше не было ничего. Просто пустота.