Теплый, облачный осенний день. Я иду по знакомым дорожкам острова, но не узнаю их. Я очень давно не был здесь. Листья всех оттенков — золотистые, оранжевые, красные — шуршат под моими ногами. Над черной эмалью прудов собрались красавицы ивы и гадают, как раньше гадали девушки в Иванову ночь, бросая в воду свои серебристые венки: поплывет — жить, утонет — умереть… И венки не тонут — плывут, плывут… Воздух прозрачен, влажен. Тянет сыростью и запахом прели… А вот и стрелка Елагина острова! Грубо сделанные, цементные, побеленные известью львы с открытыми пастями. Они грубее, топорнее тех, что жили в памяти все эти годы, но, боже, я люблю этих львов, я готов их обнять… Они были такие же и в то утро…

Вот смотрю на них и отчетливо вижу: весеннее утро, большое оранжевое солнце медленно поднимается над яркой зеленью деревьев. Белые, чуть красноватые на заре чайки стелются над алой рябью воды. Даль чиста, и на западе различим силуэт собора в Кронштадте. Наша развеселая группа, пришедшая сюда прямо со школьного выпускного вечера, замерла, любуясь рождением дня. Ведь сегодня для нас начинается новая, свободная, самостоятельная жизнь! И это вырастающее из листвы солнце радостно отвечает общему настроению.

За мною вдруг раздается:

— Гори, гори ясно, чтобы не погасло!..