У отрогов Камберлендских гор, как раз в том месте, где извилистая Теннесси делит их на две части, расположился Хантсвилл. Этот захолустный американский городок в северной части штата Алабама, окруженный полями с бурой плодородной почвой, еще совсем недавно принадлежал хлопковым королям. Белая фермерская аристократия издавна господствовала здесь над чернокожими рабочими плантаций, влачившими жалкое существование в убогих бараках.

Однако десять с небольшим лет назад со спокойной деревенской жизнью в Хантсвилле было покончено. Число жителей городка стало быстро увеличиваться и вскоре достигло более шестидесяти тысяч.

На вновь построенной федеральной дороге № 231 не редеет поток автомобилей. Самолеты один за другим приземляются в аэропорту или же взлетают с расположенного поблизости военного аэродрома, преодолевая звуковой барьер над городом. Ультрасовременные магазины кричащей рекламой расхваливают свои товары. Бойко идет торговля сувенирами в лавках. Как грибы после дождя, выросли три отеля и два десятка столь типичных для Америки мотелей. Многие владельцы плантаций, получив в компенсацию за свои земли солидные суммы, занялись куда более выгодным бизнесом, чем выращивание хлопка. С тех пор, как вместе с ракетами в Хантсвилл пришло процветание, его днем и ночью трясет, словно в лихорадке. В юго-западной части города изо дня в день, иногда целыми часами подряд, слышен оглушительный грохот. В каскадах желтого пламени и клубах черно-коричневого дыма почти вертикально взмывают ввысь и исчезают в южном направлении сигарообразные снаряды, оставляя в безоблачном небе белый расползающийся след. Но лишь приезжие обращают на это внимание. Нередко полицейские автомашины с синими фарами, сопровождаемые каретами скорой помощи, пронзительным ревом сирен останавливают густое уличное движение. Жертвы ракетных экспериментов исчезают за решетчатыми воротами хантсвиллской больницы. Местные жители уже давно привыкли и к этому. Риск для них – часть бизнеса, а девиз «время – деньги» повелевает не слишком задумываться над тем, что несет людям развитие американской ракетной техники. В лучшем случае они звонят ближайшим друзьям, чтобы узнать, не помешает ли взрыв склада горючего или неудачный запуск ракеты традиционному «уикэнду».

Да, многое изменилось в Хантсвилле! Вокруг холма севернее хантсвиллского пригорода Монте-Сано раскинулся поселок роскошных вилл. В одной из них живет некий барон. Его вилла окружена плотной оградой из густо посаженных кустов роз. Садовники старательно ухаживают за ними. Барон чувствует себя некоронованным владыкой Хантсвилла. Ведь вместе с ним в это сельское захолустье пришло небывалое доселе «просперити».

Барон сам водит свой «Крайслер», притом каждый год новый. От виллы до «оффиса» – всего несколько километров. Жаждущие сенсаций репортеры постоянно подстерегают барона в пути. Но вот услужливо распахнутые стальные ворота закрываются, и знатному хантсвилльцу уже не страшны журналисты.

В один из весенних дней 1931 года тяжелые, запыленные автомобили, нагруженные подарками, двигались вверх по долине к утопавшему в зелени дворянскому поместью Обер-Визенталь

1

в Силезии, недавно купленному семейством фон Браунов. На протяжении жизни четырех поколений резиденцией Браунов был старинный замок германского рыцарского ордена в восточно-прусском селе Нойкен. Род их олицетворял древнее дворянство: в 1573 году им было предоставлено право иметь крепостных, в 1699 году они были провозглашены богемскими баронами, в 1860 году прусский король подтвердил этот титул. В течение столетий Брауны считали эксплуатацию крепостных богоданным порядком, а усердное участие в разбойничьих походах своих государей – почетной обязанностью.

Владелец Обер-Визенталя хотел воспользоваться днем рождения сына Вернера, которому исполнилось 19 лет, чтобы снова сблизить большую родню и похвалиться перед старыми друзьями своим новым имением. Молодой Вернер на празднестве не присутствовал. Он находился в это время в Швейцарии, где проходил курс наук в цюрихской Высшей технической школе.

После того как все расселись за столом, уставленным серебром, хрусталем, тончайшим фарфором и вазами с цветами, отец виновника торжества барон Магнус фон Браун провозгласил первый тост. Справа от него восседала увешанная драгоценностями счастливая мать – Эмми фон Браун. Она радовалась, глядя на своих многочисленных родственников – сплошь представителей феодальной знати от Грейфсвальда до Штеттина, среди которых был и ее брат – сказочно богатый прусский судебный чиновник Александр фон Кисторп. Братья и сестры Магнуса фон Брауна прибыли к праздничному столу из Восточной Пруссии.

Особым вниманием присутствующих пользовался человек в сером мундире офицера рейхсвера, достаточно знатный для этой компании, хотя и не дворянского происхождения: полковник инженер доктор Карл Эмиль Беккер.

После обеда общество разделилось на группы и разбрелось. Наступили те часы, когда друзья и родственники за пуншем обмениваются светскими новостями. У каждого из гостей в запасе было немало всяких историй, да и фон Браунам не терпелось рассказать, разумеется по секрету, то, что стало им известно. Но в этот день гости собрались не только ради болтовни. Мужчины, привыкшие делать политику и на гладком паркете залов, где дают аудиенции, и на пышных балах, и в офицерских казино, удалились в кабинет хозяина. Пламя от нескольких горевших в камине дубовых поленьев излучало свет, создававший особый интимный уют. Гости развалились в кожаных креслах.