В Киан-сю жило семейство Хоа, пользовавшееся уважением всех соседей в окружности. Их дом находился недалеко от храма Конфуция. Впереди храма, через канал, был красивый мост, где происходило оживленное движение. Старший сын семейства Хоа, студент последних курсов, ходил туда по вечерам, — подышать воздухом и смотреть на прохожих. Оттуда он отправлялся в трактир книжников.

Однажды вечером, во время обычной прогулки, он заметил возле паперти храма, у дверей избушки, молодую девушку, которая очень понравилась ему. Он приблизился к ней и попросил у нее огня. Она со смехом принесла ему огонь. Он воспользовался этим и начал с ней беседу раньше, чем она успела закрыть дверь.

На другой день он опять отправился туда. Девушка стояла на пороге.

— Я не могу принять вас у себя, — сказала она, — но я приду к вам. Завтра вечером, если вы хотите, ждите меня у ворот…

Молодой человек, очень довольный, вернулся домой и сказал жене:

В Че-киан был некто Иуэн-коанлен, такой бедняк, что в сорок лет он не мог еще взять себе жену. Его сосед имел дочь. Иуэн влюбился в нее. Девушка платила ему взаимностью. Иуэн сделал предложение. Отец ее отказал ему. От горя девушка умерла.

В эту ночь красиво светил полный месяц. Не смея высказать никому свое горе, Иузн пил, вином заглушая боль в душе. Неожиданно, на повороте улочки, он увидел взъерошенного человека, тащившего за собою кого-то, связанного веревкой. Догадываясь, что это телохранитель ада, посланный за душою девушки, Иуэн предложил ему:

— Выпейте стаканчик по пути…

Телохранитель сделал ему знак согласия. Иуэн налил полный стакан вина. Телохранитель не пил.

— Разве вино холодное? — спросил Иуэн и поднес ему стакан горячего вина.

Ян-Хун был сын одного командира. По смерти отца его неохотно принял к себе в гарнизон в Кан-су полковник Чу, дядя по матери, недовольный живым умом мальчика. Чу имел дочь, приблизительно того же возраста. За детьми добросовестно присматривала гувернантка, дальняя родственница полковника.

Однажды, уже будучи молодым человеком, Ян-хун в летнюю ночь вышел во двор подышать воздухом после душной комнаты. Там присоединилась к нему девица Чу. Молодые люди полюбили друг друга. С тех пор они стали видаться каждую ночь.

Гувернантка, услышав разговоры и смех в комнате Ян-хуна, выследила их и накрыла «горшок с розами»… Она сообщила полковнику. Тот передал это жене.

— Не может быть, — ответила она. — Наша дочь спит все ночи со мною.

Чу ничего не мог понять. Он воспользовался каким-то предлогом, высек Ян-хуна и прогнал его. Тот долго мытарствовал без всяких средств и, наконец, вынужден был поселиться в старой пагоде, в Лан-Чи-Фу. Однажды карета остановилась перед его убежищем. Это была его возлюбленная с богатым багажом.

Под монгольской династией Юань в Нингпу (пров. Че-Киан) в течение пяти первых дней первой луны и пятнадцатого дня той же луны по вечерам устраивалась иллюминация на улицах. По этому случаю царствовала большая свобода. Молодые люди и девушки ходили смотреть на иллюминацию.

В год Кэн-цзы периода Чей-Чен (1360 г.), вечером пятнадцатого числа первой луны, молодой книжник по имени К’иао, недавно овдовевший, смотрел на иллюминацию с порога своего дома. Было после полуночи и толпа становилась реже. Между тем, молодой человек увидел няню, несшую фонарь, на котором были нарисованы два снегиря, освещавший путь молодой девушке в возрасте 17–18 лет, одетой в ярко-красное платье на синей подкладке. Молодая девушка направлялась к востоку. При свете луны молодой человек увидел, что девушка была очень красива и сердце его зажглось любовным огнем. Вначале он следовал за нею сзади, затем опередил ее, чтобы увидеть ее спереди. Молодая девушка заметила эту хитрость. Она повернула голову и, улыбаясь молодому человеку, сказала:

— Не будучи помолвлены, мы также встретились при свете луны; это не случайно…

Молодой человек приветствовал ее и сказал:

— Не сделаете ли вы честь моей избушке, чтобы посмотреть ее?..

Один крестьянин привез на базар груши для продажи. Так как они были очень сладкие и пахучие, он запрашивал большую цену. Тао-чей, в разорванной шапке, в лохмотьях, собирал пожертвования на базаре. Он попросил милостыню у крестьянина. Тот ему грубо отказал. Тао-чей настаивал, а крестьянин сердился и ругал его. Тогда Тао-чей сказал ему:

— У тебя много груш; если ты дашь мне одну, ты от этого не обеднеешь.

Присутствовавшие увещевали крестьянина пожертвовать одну, менее красивую из его груш. Тот упрямо отказывался. Тогда они вскладчину купили грушу у крестьянина и дали ее Тао-чею.

— Подождите немного, — сказал им Тао-чей, — я не такой скупой; я вам дам покушать моих собственных груш.

Сказав это, он съел большими кусками грушу, тщательно собирая семечки. Затем он вытащил нож, который носил при себе, сделал небольшую дырку в земле на базаре, бросил туда семена, прикрыл их землей и полил это место водой. Вскоре появился росток из земли; он быстро увеличивался и превратился в красивое грушевое дерево с прекрасными плодами. Тао-чей срывал их по одной и раздавал присутствующим, которые съели все груши до последней. Затем Тао-чей подрезал ножом ствол дерева, взвалил его себе на плечи и пошел.

Один человек в государстве Чен, собирая однажды, топливо, наткнулся на испуганного оленя, стал преследовать его и убил. Опасаясь, чтобы кто-нибудь не увидел его, он поспешно спрятал убитое животное в канаву и закрыл его листьями, очень радуясь своей удаче. Вскоре он позабыл место, где положил оленя и, думая, что ему все это приснилось, отправился домой, бормоча вслух дорогой об этом происшествии.

Тем временем, другой человек подслушал его бормотанье и, действуя согласно подслушанным словам, пошел и достал оленя. Возвратившись домой, он сказал своей жене:

— Одному дровосеку приснилось, что он убил оленя, не он не знал, где находится убитое животное. Я же нашел его. Таким образом, его сон был действительностью.

— Это тебе, — возразила его жена, — приснилось, что ты видел дровосека. Разве он нашел оленя? И, существует ли вообще такой человек? Ведь ты нашел оленя; каким же образом может его сон быть действительностью?

— Это правда, — согласился муж, — я нашел оленя. Поэтому неважно, приснился ли дровосеку олень или мне приснился дровосек.

Одно лицо прислало князю Ченскому эликсир бессмертия. Он был получен, по обычаю, привратником.

— Нужно это проглотить? — спросил Главный дворцовый страж.

— Да, — ответил привратник.

Вслед за этим Главный страж украл эликсир и проглотил его. Узнав об этом, принц пришел в ярость и приказал немедленно казнить его. Но Главный страж послал своего друга просить за него. Тот сказал князю:

— Слуга вашего Высочества спросил привратника, должно ли лекарство быть проглоченным; так как тот ответил утвердительно, ваш слуга, согласно с этим, проглотил его. Порицать надо единственно привратника. Кроме того, если вашему Высочеству подарили эликсир жизни и, потому что ваш слуга проглотил его, вы убиваете его, ясно, что этот эликсир является эликсиром смерти и, таким образом, вы, предавая смерти невинного чиновника, просто делаете из людей забаву.

В стране змей, куда человеческим существам запретен вход по причине известной враждебности и желания убивать всякую змею, находящуюся поблизости, жили своей особенной жизнью эти пресмыкающиеся. Они имели свои собственные законы, которыми определили свои взаимные отношения; свои правила чести, оказывающие облагораживающее влияние на змеиное общество вообще. Высоко развитый и утонченный характер способствовал более высокому цивилизованному состоянию, чем во всяком другом, более низком разряде творений Создателя.

Вследствие этого случалось, что некоторые из наиболее передовых по своим убеждениям змей становились неудовлетворенными их низким положением в природе и имели честолюбивые стремления избавиться от него и превратиться в людей. Замечательный пример этого представляет действующий герой нашего рассказа.

Эта змея по своей мудрости, а также и по благородству рождения, была избрана королем и управляла своими подданными со справедливостью и беспристрастием, сделавшими ее чрезвычайно популярной во всех классах змеиного общества. Однако она не довольствовалась той властью, которую ей дали, и не успокоилась, пока не открыла способ принимать человеческий образ, удерживая все особенности своей натуры. Она могла по желанию превращаться в человека и обратно, правя своим государством, как обычно, и пользуясь радостями жизни людей, когда ей этого хотелось.

Этот король змей занял в обществе людей положение помещика и, обладая крупными средствами, купил небольшое имение и привел его в такое прекрасное состояние, какое могло только дать искусство и знание. Его сады были особенно знамениты, так как они, не говоря о затраченных на них больших деньгах, заключали в себе не только самые красивые цветы, росшие в Китае, но и такие редкие растения, который до того не цвели в Срединном Государстве. Последние изобретательный король достал из своих собственных владений и посетители любовались ими с особенным удовольствием и восхищением.

Однажды, обходя свои сады, король заметил старика, с деловым видом ходившего от одного цветника к другому и срывавшего с них лучшие цветы. Приблизившись к нему, он сказал: