Ни одна форма для пирогов не имела достаточных размеров, поэтому миссис Лаллой выбрала поддон гриля. Сгибаясь под тяжестью лет, то и дело охая и ахая и, даже поругиваясь, она под любопытным взглядом Мистера Лэмбри принялась извлекать из духовки большой металлический поддон.

— Вы знаете, Мистер Лэмбри, — проблеяла она, ставя поддон на кухонный столик, покрытый сверкающим пластиком, — я никогда не любила электрические печи. (Она с трудом повернулась и тряхнула серебряной гривой волос.) Ай-яй-яй, и зачем же этому проказнику пришло в голову толкнуть меня на землю и украсть мою сумку? А теперь я хромаю. Вы можете себе представить, что это был один из моих бывших учеников? Ужасно оскорбительно!

Воздев руки к небу и мило улыбаясь, она принялась рыться в ящике.

— К счастью, один любезный молодой человек помог мне подняться. Да и полицейский, который занялся мною, тоже оказался неплохим. Он спросил, что у меня было в сумке, вы знаете, в моей большой черной сумке. Конечно, я не стала ему давать полный список, а поскольку денег там не было, я просто ответила: «Да ничего особенного». Потом, когда он предложил меня довезти домой на скорой помощи, я воскликнула: «Боже, ни в коем случае! Я только немного перенервничала и все».

Затем он намекнул, чтобы я сходила в комиссариат, чтобы поглядеть, не фигурирует ли мой грабитель в их картотеке, но я предпочла воздержаться. По правде говоря, я не очень хорошо себя чувствовала при мысли, что мне надо идентифицировать этого малого, хотя я едва рассмотрела его лицо. Полицейский зря убеждал меня, что все понимает, но не удержался и добавил, что город стал опасным для дам моего возраста. И это осталось у меня на сердце.