Племя первобытных охотников странствовало по травянистой равнине, продвигаясь навстречу восходящему солнцу. Они не знали, что их путь ведет в неведомые края — туда, где до них не бывал еще ни один человек. Позади остались необъятные просторы северной Сибири, впереди лежал Новый Свет, судьбу которого им предстояло определить. Это были первые люди, ступившие на землю Северной Америки.

Когда? Может быть, пятнадцать тысяч лет назад, а может быть, и тридцать тысяч, и сорок пять. В ту эпоху значительную часть Североамериканского континента еще покрывали гигантские ледники, сковавшие в своей толще огромное количество воды. А потому уровень Мирового океана был ниже, чем теперь, и Азию соединял с Америкой широкий перешеек. И не только человек, но и многие животные перешли по этому мосту из Сибири на Аляску, а некоторые, наоборот — с Аляски в Сибирь.

Первые кочевники постепенно уходили все дальше на юг через горные перевалы, а по их следам двигались новые племена. Эти первобытные американцы охотились па карибу, овцебыков и волосатых мамонтов с палками, обожженными в пламени костра. Они свежевали добычу, пользуясь кремневыми орудиями. Они оборонялись от нападений гигантских пещерных медведей, могучих волков, саблезубых тигров и многих других хищников ледникового периода. И некоторые ученые считают даже, что именно первобытные охотники сыграли роковую роль в исчезновении многих крупных млекопитающих, которые водились в Северной Америке в ледниковый период, — мамонта, длиннорогого бизона, гигантского ленивца, саблезубого тигра смилодона и других. Все эти животные исчезли уже после того, как в Новый Свет явился человек.

Одно поколение сменяло другое, а по перешейку па Аляску перебирались все новые и новые первобытные племена. На протяжении жизни сотен поколений первые американцы продолжали заселять новую землю, продвигаясь все дальше на юг и на восток. Не меньше пятисот поколений сменило друг друга, прежде чем люди вышли к атлантическому побережью Северной Америки и начали перебираться на острова Карибского моря.

Первобытные краснокожие охотники, продвигаясь по Североамериканскому континенту, попадали в области с самым разным рельефом и климатом. На севере тянулись необъятные просторы полярной тундры, на юге лежали сухие пустыни, прорезанные глубокими каньонами, которые ветер за долгие тысячелетия украсил причудливыми изваяниями. А между тундрой и пустынями искрились снежные шапки гор, по густой траве необозримых равнин бродили многомиллионные стада бизонов. Дремучие леса па востоке давали приют оленям, лосям и разным пушным зверям. Реки кишели рыбой, небо над озерами и болотами закрывали тучи гусей, уток и других водоплавающих птиц. Приспосабливаясь к этим различным условиям, первобытные американцы пошли разными путями и создали много своеобразных культур.

На взгляд Дэниэла Буна страна к востоку от Миссисипи была уже безнадежно погублена. Но оставался еще Запад! Огромные просторы там были еще нетронутыми и в значительной степени неисследованными, когда в 1803 году президент Томас Джефферсон закончил переговоры с Францией о покупке Луизианы. В результате Соединенные Штаты приобрели колоссальную территорию, охватывавшую бассейн Миссури и западных притоков Миссисипи.

Джефферсон немедленно снарядил знаменитую экспедицию капитанов Мериветера Льюиса и Уильяма Кларка, поручив им исследовать западные земли, установить, каковы их природные богатства, а кроме того, если удастся, отыскать удобный путь в Орегон и к Тихоокеанскому побережью. Кто знает, в этой далекой глуши они, возможно, обнаружат даже живых мамонтов!

Правда, мамонтов во время своего исторического путешествия Льюис и Кларк так и не увидели, но они наблюдали немало других редкостных животных, а также «огромнейшие стада бизонов, оленей и антилоп, которые паслись на холмах и равнинах повсюду, куда ни обратишь взгляд». Они раздобыли немало еще не известных науке видов животных и пережили опаснейшие приключения, сталкиваясь с раздражительными «белыми» медведями, то есть гризли. Что касается ценных пушных зверей, то Кларк сообщал: «Бобровые плотины следуют одна за другой вверх по этим речкам, насколько удавалось проследить их течение».

Именно бобры явились главной приманкой для первой волны пионеров, двинувшихся по следам Льюиса и Кларка. Это были охотники, превыше всего ставившие личную независимость, — люди вроде Кита Карсона, Джима Бриджера, Джона Колтера, Уильяма Саблетта, Джедидии Смита. В период наибольшего их благоденствия (грубо говоря с 1820 по 1840 год) они на несколько лет исчезали в необжитых просторах Запада, ловили там бобров, мерялись силой и сметкой с индейцами и — самое главное — наслаждались упоительной, ничем не стесненной свободой.

За ними явились агенты пушных компаний, а затем на Запад двинулись и другие переселенцы — фермеры и скотоводы, дельцы, земельные спекулянты, бандиты, трактирные певички, молодежь и старики, терпеливые многострадальные жены и дети. Все они искали богатства или приключений или просто лучшей жизни. Они пробирались на Запад кто как мог — в фургонах, верхом и пешком. И каждый, обретя уголок земли обетованной, обосновывался там, чтобы оставить свой след.

В английском языке существует идиоматическое выражение «мертв как дронт», которое подразумевает утрату всякой связи с жизнью. Дронты, вымершие около 1681 года, были первым документально засвидетельствованным видом, который исчез в результате воздействия человека. Вот почему их историю следует рассказать, хотя произошло все это далеко от Америки.

Дронты, крупные нелетающие птицы, родственные голубям, водились только на острове Маврикия, одном из Маскаренских островов, расположенных в Индийском океане. По размерам дронт вдвое превосходил гуся, он был плотно сложен и обладал мощными, как у куриных, ногами, короткими, словно обрубленными, крыльями и небольшим загнутым хвостом. Оперение у него было светло-серое или пепельное. Большой клюв заканчивался крючком, а кожа над ним и вокруг глаз была голой.

Эти неуклюжие птицы с трагической судьбой сооружали на земле громоздкие гнезда, в которых насиживали за сезон только одно яйцо. Дронты питались растительной пищей и благоденствовали, пока условия жизни на их родном острове оставались неизменными.

Португальцы открыли Маврикий в 1507 году, но не стали на нем селиться. Однако в 1598 году там высадились голландцы и объявили остров своим владением. В числе прочих благ цивилизации поселенцы привезли с собой свиней и ручных обезьян. Поселенцы убивали дронтов палками и ели их мясо, а также яйца. Свиньи и обезьяны в поисках корма разоряли гнезда дронтов и тоже ели их яйца. Нелетающие дронты были совершенно беззащитны перед лицом этих новых врагов, и их численность начала стремительно сокращаться. Последняя птица, насколько известно, погибла в 1681 году. И теперь лишь несколько скелетов и лоскутков кожи в музеях подтверждают, что этот вид птиц действительно когда-то существовал.

Таким образом, уже без малого триста лет назад первая подтверждаемая документально жертва беззаботности и жадности человека ушла в небытие. Два ближайших родственника дронта — на Реюньоне и на Родригесе, двух других островах Маскаренской группы — вскоре последовали за ним.

В эпоху, непосредственно следовавшую за войной Севера с Югом, то есть в 70-е и 80-е годы, массовое истребление диких животных в Северной Америке достигло, пожалуй, наивысшей точки. По всему западу страны гремели выстрелы охотников на бизонов, и огромные стада стремительно таяли. Профессиональные охотники благоденствовали, как никогда раньше, отправляя в большие города целые вагоны диких голубей, уток, гусей, бекасов, кроншнепов и другой пернатой дичи. Охотники за перьями разоряли все гнездовья цапель, какие только им удавалось отыскать.

И тогда же эта нескончаемая бойня впервые пробудила тревогу за будущее. Горстке дальновидных людей уже стало ясно, к чему она неизбежно должна привести, и они начали кампанию за сохранение диких животных и других естественных богатств страны. Им удалось добиться в некоторых западных штатах сезонного запрещения охоты на крупную дичь — бизонов, оленей, лосей и вилорогов, и по их инициативе в 1872 году был создан первый национальный парк — Йеллоустонский. Четыре года спустя был утвержден первый закон о сохранении лесов вокруг речных истоков. В 1872 году штаты Калифорния и Ныо-Гэмпшир создали первые охотничьи департаменты, а в следующем году конгресс учредил комиссию по общественным землям для приведения в порядок и систематизации бесчисленных и противоречивых законов о собственности на землю. Все это были полезные, но лишь предварительные шаги, если рассматривать проблему сохранения природных богатств во всей ее совокупности.

В 1883 году группа орнитологов, встревоженная массовым истреблением птиц в коммерческих целях, основала Союз американских орнитологов. Эта организация (сокращенно САО), созданная для того, чтобы способствовать изучению и сохранению диких птиц, непрерывно укреплялась и приобретала все большее влияние.

Именно САО на заре своего существования в значительной мере содействовал созданию при министерстве сельского хозяйства отдела экономической орнитологии и маммалогии. Это государственное учреждение было предшественником Бюро биологической службы, которое в свою очередь превратилось в Департамент охоты и рыболовства.

В 1885 году Джордж Бэрд Гриннел — известный ученый, охотник, издатель и ревностный сторонник охраны природы — призвал к созданию общества для борьбы с истреблением птиц. Так возникло Национальное одюбоновское общество, которое уже много лет является одним из самых активных и бдительных бойцов в сражении, ведущемся за сохранение диких животных и других природных богатств.