В южной части побережья Малибу над морем возвышается выступ скалы, на котором расположился спортивный клуб «Чэннел». Над его высокими коричневого цвета зданиями, подобно парадной лестнице, застланной роскошным ковром, террасами взбираются вверх сады. Парк, разбитый вокруг строений, обнесен высоким сетчатым забором с тремя рядами колючей проволоки наверху, замаскированной пышными кустами олеандров.

Я остановил машину у ворот и посигналил. Из сторожевой будки вышел мужчина в синей униформе. Его черные косматые волосы, не помещавшиеся под фуражкой, были как будто посыпаны перцем. Несмотря на изуродованные уши и сломанный нос, лицо сочетало в себе нежность и силу — выражение, которое встречается иногда на лицах старых индейцев. Кожа тоже была смуглой, как у индейца.

— Я видел, как вы подъехали, — дружелюбно улыбнулся он, — не надо было сигналить, а то прямо в ушах звенит.

— Простите.

— Да ладно уж. — Он по-стариковски шаркал ногами, его тучный живот прикрывал даже пряжку ремня, на котором висела кобура. Подойдя, он доверчиво облокотился о дверцу моей машины. — Что вы хотели, мистер?

Я оставил машину на асфальтированной площадке перед главным зданием. Над входом висела перевернутая ярко-красная рождественская елка. Построенное из дерева и грубого камня приземистое здание с плоской крышей не произвело на меня впечатления чего-то грандиозного, пока я не вошел. Через внутреннюю стеклянную дверь вестибюля виднелся бассейн в пятьдесят ярдов длиной. Его водная гладь сливалась с безбрежной синевой океана, который как-бы являлся продолжением бассейна.

Дверь была закрыта. Единственным человеком, которого я увидел, был темнокожий парень в белых шортах. Он чистил дно бассейна специальным вакуум-насосом для подводных работ с длинной ручкой. Я постучал монетой по стеклу.

Через некоторое время он услышал стук и быстрым шагом направился к двери. Внимательно глядя через стекло своими темными умными глазами, он, казалось, размышлял, к какой категории посетителей меня следует отнести — людей богатых или не очень. Наконец, открыв дверь, он сказал:

— Если вы что-то продаете, мистер, то вы выбрали неподходящее время. Во всяком случае, сейчас не сезон, а мистер Бассетт в отвратительнейшем настроении. Он только что накинулся на меня. Но разве я виноват, что они побросали тропических рыбок в бассейн?

— Кто «они»?

Вдруг в дверь громко постучали. Бассетт шарахнулся, как испуганная лошадь.

— Кто там?

Стук повторился. Я подошел к двери. Бассетт вскрикнул:

— Не открывайте!

Я повернул ключ в замке и приоткрыл дверь на несколько дюймов. Передо мной стоял Джордж Уолл собственной персоной. Его лицо казалось серо-зеленым в отраженном водой свете. Из брюк был вырван клок, и через дыру виднелась свежая ссадина на ноге. Он выдохнул прямо мне в лицо:

Когда мы с Джорджем вышли из кабинета Бассетта, Графф плыл на спине вдоль края бассейна. Его загорелый коричневый живот возвышался над поверхностью воды, как панцирь галапагосской черепахи. Миссис Графф, полностью одетая, сидела в одиночестве, ярко освещенная солнцем. Казалось, что ее черное платье, черные волосы и черные глаза поглощают солнечный свет. Эта женщина отличалась той особенной красотой, которая появляется у долго страдавших людей.

Она возбуждала мое любопытство. А я ее ни капельки не интересовал. Она даже не подняла глаз, когда мы проходили мимо. Подойдя к машине, я сказал Уоллу:

— Тебе лучше пригнуть голову к сиденью, когда мы будем проезжать ворота. А то Тони ненароком пальнет в тебя.

— Да ну, не может быть!

— Еще как может. Эти старые боксеры обычно легко выходят из себя, особенно если над ними так глупо подшутить.

Мы заехали в тупик между автострадой и пляжем. Машину затрясло на разбитом асфальте. Коттеджи, тянувшиеся вдоль улицы, выглядели жалкими и грязными, но автомобили, стоявшие перед ними, почти все были самых последних марок. Когда я выключил двигатель, мы окунулись в тишину, которую нарушал только плеск волн где-то внизу, за коттеджами, да крик серых чаек, кружащихся над морем.

Дом, в котором жила Эстер, походил на грубо сколоченный деревянный ящик или никому не нужный списанный контейнер. Ветер, несущий с берега песок, как наждаком счистил краску с его стен и выщербил доски. Коттедж рядом с ним был побольше и в лучшем состоянии, но не намного.

— Это же просто лачуга, — удивился Джордж, — а я-то думал, что Малибу — знаменитый курорт.

— Да, конечно. Одна половина и есть знаменитый курорт. Но это — вторая.

Мы поднялись по ступенькам на веранду миссис Лам, и я постучал в ржавую раздвижную дверь. Открыла пожилая женщина, очень полная, с каким-то бульдожьим лицом и крашенными хной волосами, отливающими на солнце нахальным оранжевым цветом. На лбу между бровями у нее был приклеен кусочек пластыря, который, по всей вероятности, предназначался для разглаживания морщин и придавал ей весьма эксцентричный вид.