Гуров сразу узнал это лицо. Фамилия, которую ему заранее назвал генерал Орлов, ничего Гурову не говорила, но вот лицо человека было, безусловно, узнаваемым. Обладая несомненными организаторскими способностями, этот человек успел за последние десять лет многократно засветиться на самых ответственных должностях как в бизнесе, так и в управленческих структурах, пока наконец не оказался на министерском посту. Долго ли он продержится в этом качестве или это будет лишь дополнительным штрихом в его удивительной биографии, не знал, наверное, и сам министр, но можно было по крайней мере надеяться, что теперь публика хорошенько запомнит и его фамилию, а не только моложавое энергичное лицо, которое многократно появлялось на телеэкране.

Полковник Гуров был уверен только в одном – ни в каком из известных периодов своей жизни человек этот не был замешан в событиях криминального свойства, и это делало ему честь. Тем более было немного странно, что теперь, на вершине успеха, ему вдруг понадобилась консультация работника правоохранительных органов. Генерал Орлов выражался именно так – должность начальника главка обязывала его быть осторожным в высказываниях. Правда, Гурову он давно уже доверял как самому себе, а поэтому, начав издалека и напустив туману, в резюме генерал оказался грубовато прямолинеен.

– Одним словом, попросил человек свести его с профессиональным сыщиком. Выразился в том смысле, что на любом участке деятельности предпочитает видеть профессионала, даже если речь идет о поисках носового платка. Афоризм своего рода… Наш министр счел эту мысль глубокой и пообещал, что профессионал будет. Ясное дело, придется посылать тебя. Этот новый министр пожелал встретиться с сыщиком лично, а кто у нас самый представительный? Полковник Гуров, естественно… У тебя и вид, и стать. Костюмчик на тебе – хоть в палату лордов запускай. И жена у тебя – известная актриса. Короче, тебе сам бог велел…

– Носовые платки искать? – невозмутимо произнес Гуров.

– А хоть бы и платки! – сердито пробурчал Орлов. – Когда рекомендует министр, дискуссии не разводят. Да и вроде бы не в платках там дело. Был намек, что человека найти нужно. Но это только намек, понимаешь? Как говорится, то ли он украл, то ли у него украли – дело хозяйское. При личной встрече получишь всю информацию. Завтра он тебя будет ждать у себя в министерстве, в самом высоком кабинете, во второй половине дня. Все уже оговорено, так что возражения оставь при себе.

В Плетнево выехали не то чтобы на ночь, но все-таки поздновато. Солнце над шоссе приобрело кроваво-красный оттенок и неуклонно сваливалось к западному горизонту. Молодая зелень вдоль обочин, впитавшая за день немало бензиновых испарений, выглядела вялой и поблекшей. Было довольно жарко – до начала календарного лета оставалось менее двух недель.

Для поездки Гуров взял свою машину, хотя Пивоваров любезно предлагал воспользоваться его новеньким «Фольксвагеном» и даже настаивал на этом. Но Гуров предпочитал проверенные средства передвижения.

Кроме Пивоварова, с ними поехал напарник и друг Гурова полковник Крячко. История с пропавшим таксидермистом представлялась ему не более чем глупым анекдотом, но бросить товарища в трудную минуту он, естественно, не мог.

– Ну, и каждому интересно посмотреть новые края, – заявил он. – Никогда не был в Плетневе. Нужно расширять кругозор.

Гуров не разделял его энтузиазма. Плетнево его нисколько не интересовало, и ехал он туда только с целью раз и навсегда разделаться с неприятным делом. Гуров был убежден, что никакой загадки в исчезновении таксидермиста быть не может и в поселке отлично знают, где тот может находиться. Самым подозрительным в этой связи Гурову представлялось поведение и уклончивость господина Пивоварова, который знал что-то нехорошее о Ликостратове, но предпочитал ходить вокруг да около да напускать в свои объяснения туману. Наверное, для этого у него имелись свои резоны, но Гуров не любил вранья и бессмысленной траты времени, поэтому и отношение к референту сложилось у него весьма скептическое.

– Труп мужчины, среднего роста, одетого в кожаную куртку и черные брюки, лежит ничком на полу головой к западу, – равнодушно-деловой скороговоркой заговорил Крячко. – Из видимых повреждений…

– Кончай трепаться! – оборвал его Гуров и стал медленно обходить тело кругом, стараясь не наступить на возможные следы. – Нашел время шутки шутить.

– Где же ты видишь шутки, Лева? – с укором спросил Крячко. – Когда все так и есть? Посмотри на его голову!.. По всей вероятности, смерть наступила вследствие размозжения черепной коробки вышеупомянутого трупа, причем рана, скорее всего, была нанесена с помощью стальной монтировки, находящейся тут же, возле трупа, и носящей следы крови и поверхностных тканей…

– Да уж, – мрачно сказал Гуров, – что называется, попали! На ровном месте да мордой об асфальт! Где этот референт чертов? – Он сердито оглянулся.

– Я здесь, – шелестящим голосом произнес откуда-то из угла Пивоваров.

Следователь Балуев долго тер щеки ладонями, разгоняя кровь, а потом пожаловался вполголоса:

– Устал я что-то сегодня, Лев Иванович! Просто засыпаю на ходу. Говорят, это все от весеннего времени года – авитаминоз и все такое прочее. А ты как думаешь?

Он сквозь полуопущенные веки серьезно посмотрел на Гурова, ожидая ответа. Глаза у него были красные и припухшие. Гуров проследил, как рука Балуева наработанным жестом вытягивает из пачки сигарету, и заметил:

– А я думаю, просто устал, и все. Да еще куришь ты много, Сергей Михайлович. Поневоле устанешь. Ты же все время как на пожаре.

– А как не курить? – возразил Балуев. – С вами закуришь! Вот теперь ты мне еще один труп подбросил. Не думали, как говорится, не гадали, а тут Лев Иванович Гуров нам сюрприз приготовил. Не захочешь, а закуришь.

Дом, где проживала бывшая жена Ликостратова, располагался на обширной площадке, украшенной изумрудно-зелеными газонами. Ближайшим строением было здание школы, откуда доносились веселые детские голоса. Впрочем, едва лишь Гуров вышел из машины, как голоса эти начали стихать, а яркие суетливые фигурки, сновавшие вокруг школы, постепенно исчезли, словно растворившись в воздухе, – видимо, перемена закончилась.

Пивоваров подъехал следом, вышел и, озабоченно поглядывая по сторонам, запер машину. Потом кивнул в сторону дома.

– Четвертый этаж, – сказал он. – Маргарита Альбертовна Вагнер. Как пишут в газетах – черная и белая магия, гадание по картам Таро и приворот… Средневековье, конечно, но людям почему-то нравится.

Поднялись на четвертый этаж, позвонили. Гуров предполагал, что по закону бутерброда намеченная встреча вполне может сорваться и хозяйка найдет сто причин избежать неприятного для нее разговора. Но, видимо, Пивоваров знал, что делает. Гадалка была дома.

Их встретила яркая черноволосая женщина лет сорока, со жгучими восточными глазами, обладавшая специфической резкой красотой, – так иногда изображают в детских сказках злых волшебниц. Лицо ее было уже слегка увядшим, и она оживляла его чересчур ярким макияжем. В целом первое впечатление о ней сложилось у Гурова сложное – по своей воле он вряд ли стал бы искать общения с такой женщиной.