Тяжелый воздух над Нью-Йорком прорезала молния, вслед за ней послышался чудовищный раскат грома, словно в вышине ударили в большой чугунный колокол. Пронзив высокий шпиль новой церкви Благодати Господней, построенной Джеймсом Ренвиком на 10-й Ист-стрит, молния насмерть поразила полуслепую ломовую лошадь на 14-й. Хозяин несчастного животного, бледный от ужаса, выпрыгнул из повозки и бросился прочь, оставив груз картофеля утопать в грязи.

На дворе стоял март 1847 года, и «Нью-Йорк трибюн» пообещала ужасную бурю в ночь на двадцать второе. На сей раз предсказание сбывалось. Яркая вспышка озарила небо над Маркет-стрит, и молния ударила в дымоход магазина. Деревянное строение мгновенно вспыхнуло, набежавшая толпа пялилась на веселое пламя. Паровые машины и повозки перестали появляться на улицах. Деревянные колеса и лошадиные копыта месили грязь. Множество собак, крыс и свиней металось по проулкам, в которых обычно бандиты поджидали свои жертвы. Под газовыми фонарями, словно изваяния, застыли полицейские.

Молодой город Нью-Йорк бурлил. Жизнь здесь была полна опасностей, невольного участника событий могли в любой момент бесцеремонно избавить от имеющихся при нем ценностей. Оживленные улицы вели от доков к театрам, от кегельбанов к веселым домам, от Поворота убийств к Сити-Холлу, но по некоторым авеню приходилось пробираться сквозь кучи мусора и отходов.

Опять прогремел гром, и с небес на землю обрушился настоящий водопад. Щеголи и девицы, выходившие из дверей «Дельмонико», мгновенно промокли до нитки. Вода била в чердачные окна домов и, черная от сажи, просачивалась вниз, в убогие жилища скваттеров. Дождь загасил костры, унял драчунов, ускорил заключение бесстыдных сделок и осуществление преступных замыслов. Мутные струи уносили в реку грязь улиц. Ненадолго ночной поток людей прекратился.

Две рыжие лошади, склонив головы, тянули черное ландо по Бродвею в сторону гавани. Кучер-ирландец ежился в насквозь промокшем коричневом пальто. Вода стекала с полей его низко надвинутой шляпы. Он проклинал тот час, когда решил проехать мимо отеля «Де Пейзер» на Кэнал-стрит. Если бы не подобрал пассажира, мрачно думал кучер, то был бы уже дома, грея ноги у камина с кружкой крепкого портера в обнимку. Сейчас у него в кармане золотой, но разве он поможет, когда ты продрог до костей? Он подстегивал лошадей, хотя знал, что они не пойдут быстрее. Проклятье! Что же этот пассажир ищет?

— Отель «Де Пейзер», пожалуйста, — сказал высокий блондин в коричневом твидовом костюме, садясь в такси на Шестидесятой Ист-стрит менее чем в трех кварталах от Центрального парка.

— Э-э? — Таксист нахмурился. — Где это?

— Кэнал-стрит, на пересечении с Грин.

— Я довезу вас туда. — Он завел мотор такси, нажал на гудок и влился в дневной поток машин, выругавшись, когда чуть не столкнулся с разворачивавшимся автомобилем.

Таксист поехал на юг по Пятой авеню, пробираясь сквозь море легковушек, грузовиков и автобусов.

Бун ухмылялся. Длинные белые зубы и крупные черты лица придавали ему вид хищного животного.

— Я подловил тебя, Рикси! — сказал он грубым и громким голосом, от которого того забила дрожь. Бун начал было опять хохотать, но тут заметил, что у младшего брата приступ, и улыбка на его лице застыла. — Рикс? Ты… С тобой все в порядке?

— Нет, — прошептал Рикс, оседая на пол на пороге Тихой комнаты. Дешевый пластиковый скелет в человеческий рост висел на крюке перед дверью. — Помоги… У меня не было времени добраться до тихого места…

— Господи! — Бун отступил на несколько шагов, боясь, что брата стошнит. — Подожди минуту, держись! — Он открыл дверь в ванную комнату, где сидел и читал журнал «Роллинг стоун», когда в номер ворвался Рикс, и вынес пластиковый стакан с виски. У пойла был легкий привкус ржавчины, чего Бун, конечно же, не мог знать, когда покупал его в винном магазине за углом. — Льда, к сожалению, нет, — сказал он, протягивая стакан Риксу.

Рикс быстро осушил стакан. Шотландское виски немедленно повздорило в желудке с бурбоном, и Рикс зажмурился так крепко, что выступили слезы. Когда он снова открыл глаза, свет уже не казался таким ярким. Дорогой темно-синий костюм Буна больше не сверкал, как сапфир, и даже яркий блеск его зубов немного померк. Шум отеля, как и стук сердца, тоже стихал. Хотя в голове у Рикса еще яростно бухало, а в глазах кололо, он знал, что все проходит. Еще одна или две минуты. «Спокойно, — говорил он себе. — Вдохни глубоко. Плавно выдохни. Еще раз вдохни. Боже всемогущий, какой сильный был приступ!» Он медленно покачал головой, его чудесные рыжеватые волосы слиплись от дождя и пота.

Спустившись по трапу авиалайнера компании «Дельта» и пройдя в здание аэропорта, расположенного семью милями южнее Эшвилла, Рикс увидел в толпе встречающих Эдвина Бодейна. Высокого, ростом в шесть футов, аристократически худого Эдвина было трудно не заметить. Он по-детски улыбнулся и кинулся обнимать Рикса, который уловил легкое подергивание на лице Эдвина. Тот в свою очередь обнаружил, как сильно постарел Рикс за последний год.

— Мастер Рикс, мастер Рикс! — повторял Эдвин исполненным достоинства голосом с южным акцентом. — Вы выглядите…

— Как мороженое в жару. Но ты, Эдвин, выглядишь великолепно. Как поживает Кэсс?

— Как всегда — отлично. Боюсь только, с годами становится сварливой. — Эдвин попытался забрать у Рикса сумку с одеждой, но тот отмахнулся. — У вас есть еще багаж?

— Только чемодан. Я не думаю задерживаться здесь надолго.

Вороша бронзовой кочергой дрова в мраморном камине, Бун поднял взгляд на звук открывающейся двери и в позолоченном зеркале над очагом увидел Рикса.

— О! — воскликнул он. — А вот и знаменитый автор триллеров!

Маргарет Эшер сидела в высоком итальянском кресле, глядя на огонь. Она мерзла весь день, никак не могла изгнать холод из своих костей и даже не обернулась, чтобы поздороваться с сыном.

Двери закрылись за Риксом мягко, но со слабым щелчком, похожим на звук сработавшего капкана. Теперь он был с родственниками наедине, одетый в потертые джинсы и бледно-голубую рубашку под бежевым свитером. «Наряд, вполне уместный для любого дома, за исключением этого», — подумал Рикс.

На Буне был костюм с иголочки, а на матери — тщательно подобранное голубое с золотом платье.

Одетая в униформу сиделка в маске, закрывавшей нижнюю половину лица, и хирургических перчатках пристально разглядывала Рикса, стоя в дверях Тихой комнаты. У нее были темно-карие глаза, окруженные паутиной морщинок.

Запах гниения волной выкатился из Тихой комнаты и ударил Рикса с почти осязаемой силой. Он вцепился в перила и стиснул зубы.

Миссис Рейнольдс прошептала:

— Маска, должно быть, вам поможет, — и показала на коробку.

Он взял маску и надел. Внутри она была проложена ватой, но особого проку от нее, Рикс знал, не будет.