Такой темной ночи еще никогда не было. Тонкий серебряный серп месяца высоко висел над крышами Лондона. Звезд не было вовсе, ни единой крошечной искорки, а из сонной Темзы медленно выползал пресловутый лондонский туман. Тяжелый, ядовитый, серо-зеленый, он неминуемо должен был окутать город, лишив его даже этого робкого мерцания.

Но гостям на балу маркизы Тенбрей - а там собрался почти весь большой свет - не было никакого дела до зловещей тьмы за окнами ярко освещенного особняка. Они смеялись, танцевали, дамы обменивались последними новостями, глядя поверх шелковых вееров, пили шампанское, тайком срывали поцелуи под сенью выставленных на террасу пальм.

И никто - даже сама маркиза, весьма озабоченная внезапно обнаружившейся нехваткой пирожков с устрицами, - не заметил, как в библиотеке бесшумно поползла вверх оконная рама. Кто-то пользовался темнотой отнюдь не для вольностей на террасе. Нет, на уме у этого человека было нечто зловещее.

Как только окно открылось, гибкий, ловкий человек, одетый в черное, в черной маске, влез внутрь и пружинисто спрыгнул на абиссинский ковер, устилавший полированный паркет. Человек приземлился беззвучно, словно кошка на шелковое покрывало. Он машинально пригнулся, задержал дыхание, только яркие глаза в прорезях атласной маски стрельнули по сторонам. Как и ожидалось, библиотека, освещенная лишь маленькой масляной лампой, пустовала. Колеблющийся свет не достигал дальних углов комнаты. Книжные полки поднимались к потолку, и похоже было, что стоящие плотными рядами книги в кожаных переплетах редко тревожит чья-то любящая рука.

«Что же, - подумал незваный гость, - старушка леди Тенбрей никогда не была интеллектуалкой».

- Объявляю очередное заседание Дамского художественного общества открытым, - провозгласила Каллиопа Чейз, ударяя молотком по столу. - Слово имеет наш секретарь, мисс Клио Чейз.

Чайные чашки и блюдечки с пирожными медленно опустились на колени и столики, а члены общества переключили свое внимание на его основателя и президента. В высокие окна гостиной Чейзов струился солнечный свет, особенно ясный и теплый после промозглой ночи, рассыпая бриллиантовые искры по муслиновым платьям пастельных тонов. Все в этой модно обставленной комнате было, как тому и следовало быть, - барышни, сидящие красочными группами на стульях и кушетках, подносы с чайной посудой, снующие туда-сюда горничные, тихие звуки Моцарта, которые извлекали из стоящего в углу пианино проворные ручки Талии.

Все чинно и благопристойно. Кроме одного. За спиной Каллиопы на высоком постаменте стояла мраморная статуя Аполлона. Обнаженного Аполлона, со всеми анатомическими подробностями.

Но и то сказать - чего ожидать от дома, принадлежащего известному исследователю Древней Греции, сэру Уолтеру Чейзу? А ныне в этом доме проживали его девять дочерей, названные в честь греческих муз, и предавались занятиям не совсем обычным для леди.

Каллиопа, например, старшая из Муз Чейзов, которой уже исполнилось двадцать два года, была далеко не типичной барышней лондонского общества. Эта привлекательная девушка получила от покойной матери-француженки черные волосы, карие глаза и белую кожу. Внешность такого сорта в дополнение к деньгам Чейзов привлекала самых завидных поклонников. Но она отказывала всем!