В особом отделе Ташкентского высшего военного училища Воздушно-десантных войск считалось, что майор Пятоев женат на таджичке. Он и сам так считал первые полгода после свадьбы. Потом, когда тайна еврейско-бухарского происхождения супруги раскрылась, старший преподаватель кафедры общефизической подготовки благоразумно решил это обстоятельство не афишировать. Он и сам был не благополучен с национальной точки зрения. Не до такой степени, но все-таки. Его отец был карел. После обретения Узбекистаном долгожданной независимости национальное состояние майора Пятоева не только не улучшилось, но даже еще более усугубилось. К нему стали предъявлять претензии в связи с отсутствием узбекского происхождения. В ходе окончательного решения своего национального вопроса Игорь Александрович Пятоев, мастер спорта по военному многоборью, участник событий в Афганистане и прочая, и прочая, прибыл на постоянное жительство в государство Израиль вместе с супругой и двумя несовершеннолетними дочерьми. Через четыре месяца после прибытия на новое место жительства Игорь Александрович прекратил посещение ульпана (учебного заведения по изучению языка иврит) и приступил к выполнению обязанностей младшего медбрата в отделении судебно-психиатрической экспертизы психиатрической больницы г. Офакима, обслуживающей неблагополучные с точки зрения криминогенной обстановки южные районы Израиля. Здесь он познакомился с Яном Борисовичем Кацем, также выполнявшим в течение последних двух месяцев обязанности младшего медбрата. Их сблизило тяжелоатлетическое прошлое. Ян Борисович работал преподавателем на кафедре борьбы в Московском областном институте физкультуры, и они были почти ровесники — обоим заметно за сорок.

В качестве вводящего в курс дела к Игорю Александровичу был приставлен я, Маковецкий Михаил Леонидович, работающий в течение семи лет в этом отделении, в «девичестве» врач-психиатр института судебно-психиатрической экспертизы им. Сербского в городе Москве, столице моей бывшей Родины, а в Израиле уже успевший закончить факультет «סיעוד» (сиуд) (что в переводе означает «уход») Беэр-Шевского университета им. Бен-Гуриона и получивший диплом медбрата с первой академической степенью.

Нам троим предстояла вечерняя смена в пятницу. Проработав неделю в отделении, Игорь задал мне вопрос:

— Что я должен делать?

Внятных разъяснений за неделю он так и не получил (устав медсестринской службы еще утвержден не был), и новоиспеченный младший медбрат чувствовал себя неуверенно. Почти полное незнание иврита бодрости тоже не прибавляло. В его понимании я был виднейшим представителем туземного населения, большим знатоком местных наречий и обрядов и страстным поклонником обрезания. Я, как мог, старался его не разочаровывать.

Ближе к осени логика политической борьбы с мужчинами привела одну из самых уродливых депутаток Кнессета в киностудию «Антисар». Её имиджмейкеры интенсивно работали над приданием ей образа общенародного лидера, «The Great Leader and the Teacher of progressively conceiving part of a society» (Великого Вождя и Учительницы прогрессивно мыслящей части общества), властителя душ молодежи и пламенного борца за неотъемлемые права сексуальных меньшинств и арабского народа Палестины на основе борьбы с расизмом.

Борьба с расизмом Великого Вождя и Учительницы основывалась на расовой теории, согласно которой, чем у человека темнее кожа, тем он дефективнее, и, соответственно, наоборот. Чем кожа светлее, тем её обладатель умнее, красивее и чище морально. Между темнокожими дефективными и светлокожими красавцами, согласно этой теории, ведется непримиримая борьба. А бороться с расизмом согласно этой теории — значит вести бескомпромиссную борьбу на стороне темнокожих дефективных.

Истинный борец с расизмом должен быть глубоко убежден, что темнокожие дефективные и поэтому везде и всюду должны преследовать белокожих, в силу того, что белокожие — расисты. Самыми ярыми расистками являются блондинки. Одним своим видом они вызывают в других женщинах глубокое чувство неудовлетворенности своей внешностью в частности и чувство дискриминации по расовому признаку вообще.

В мужчинах расистки-блондинки постоянно вызывают мысли, за которые нужно строжайше наказывать, и многим из них мешают присоединиться к прогрессивной когорте сексуальных меньшинств. И всё это расистки-блондинки делают только одним своим видом, поэтому борьба с ними не должна затухать ни на минуту и компромиссов в этой борьбе не может быть в принципе.

Борьба за права сексуальных меньшинств должна вестись потому, что они дефективны по определению, а борьбу за неотъемлемые права палестинского народа необходимо вести вследствие того что, депутатка Кнессета с холодящей кровь внешностью палестинцев с детства их не любила и боялась. Поэтому они получили в ее глазах статус, приравненный по льготам к дефективным. Те люди, которые разделяют эту идеологию, являются прогрессивно мыслящей частью общества.

«Он всегда был романтиком», — думал нефтеналивной принц, глядя, как самолет врезается в небоскреб. Когда Советский Союз оккупировал Афганистан, в королевской семье возникло подозрение, что Россия на этом не остановится, захватит Иран и все северное побережье Персидского залива, поставив под свой контроль семьдесят процентов мировых запасов нефти. Американцы эти подозрения подтвердили.

В королевской семье было принято решение, в результате которого два нефтедобывающих принца, Романтик и Прагматик, вступили в бой с огромной империей. Их цели были ясны и задачи определены. Два человека, за спиной которых стояла финансовая мощь Саудовской Аравии, победили империю. Война в Афганистане была без линии фронта. Личный состав ограниченного контингента советских войск, в количестве 600 тысяч человек, активно помогал Бабрак-Кармалю, а с 1985-го — Наджибулле, строить светлое и вечное, попутно меняя бензин на водку, а также превращать страну из страны массовой неграмотности в страну массовой культуры. Научить пуштунское население писать кириллицей, есть свиную тушенку, рожать в госпиталях и электрифицировать весь Афганистан теплоэлектростанциями, жить не в дувалах, а в хрущевских многоэтажках и вообще приближать уровень жизни к советским стандартам, назло подлому американскому империализму. При этом, не щадя живота советского солдата и ограниченного гражданского контингента (спецов в количестве 20 тысяч человек), забрасывая бомбами при необходимости этого солдата вместе с душманами (пуштунскими, не принимающими интернациональной помощи, племенами).

Советские войска были полностью деморализованы с самого начала военных действий. Намеченных целей войны не сообщали. Рассказы политработников носили совершенно фантастический характер. Умирать неизвестно за что в чужой стране никто не хотел. Кроме этого, все находящиеся в Афганистане, будь то военные или гражданские лица, имели возможность контактировать с афганцами.

Коррупция, подпитываемая нефтедолларами, массовая наркомания, несколько менее массовая вербовка агентуры, в том числе высшего военного, а потом и политического руководства страны, принесла свои плоды.

В боевом соприкосновении с мусульманами, в начале в Афганистане, а потом и в любой точке мира, в том числе и на территории Советского Союза, Советская армия и спецслужбы показывали чудеса беспомощности.

Старший медбрат Офакимской психиатрической больницы был пламенным сионистом-общественником. В течение последних десяти лет, в качестве посланника еврейского агентства, он посещал города и веси необъятного, но почившего в бозе Советского Союза в поисках медсестер и медбратьев, являющихся евреями или членами их семей. Страждущие еврейские медсестры и медбратья собирались в помещениях дворцов культуры и спорта и внимали эмоциональным речам старшего медбрата. Самым убедительным доводом в пользу возвращения на свою историческую родину было совершенно справедливое утверждение, что на свою зарплату медсестра может позволить себе провести отпуск в Париже. Иногда на медбратьев и медсестер с засиженных мухами портретов взирал вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин. Это придавало словам старшего медбрата особую весомость.

Каждый год пламенный сионист из сумасшедшего дома совершал молодецкие набеги на новые регионы своей бывшей родины. В этом году в планы старшего медбрата входило посещение таких традиционных центров проживания советских евреев, как Сыктывкар, Кустанай и Оренбург. Считалось, что именно в этих регионах в различных лечебных учреждениях притаилось еще много еврейских медбратьев и медсестер, а также членов их семей, укрывающихся от репатриации на историческую родину в государство Израиль и таким образом упускающих дивную возможность провести отпуск в Париже.

Самое удивительное, что и в вышеупомянутых населенных пунктах собирались огромные массы людей, в основном русоволосые молодые женщины, которые, с разной степенью уверенности, утверждали, что в них гармонично сочетаются качества блистательных медсестер с принадлежностью к славному братству евреев и членов их семей. Некоторые даже приводили с собой бабушек своих мужей. Бабушки, глядя на старшего медбрата, начинали плакать и интересовались, не работал ли дедушка старшего медбрата перед эвакуацией в потребительской кооперации и, если вышеупомянутый дедушка ещё жив, можно ли ему передать привет от Доры Блюм и обязательно сказать ему, что тот самый стог сена она всё ещё вспоминает долгими тёмными ночами лежа на спине на жестком матрасе.

Причем если старший медбрат к таким рассказам привык и беседовал с бабушками о чем-то проникновенном, не отвечая конкретно ни на один поставленный вопрос, то миловидная русоволосая женщина, приведшая Дору Блюм в качестве живого доказательства своих неотъемлемых прав на репатриацию на историческую родину в государство Израиль, выглядела потрясенной. О том, что бабушка мужа по национальности еврейка, она узнала ещё в первые годы замужества, но то, что эту бабушку зовут не Дарья Федоровна Болюмова, было для неё большим сюрпризом. Хотя, если быть до конца откровенной, то сомнения в том, что Дарья Болюмова действительно башкирка, появились у неё ещё при первой встрече. Но внук Доры Блюм настолько запудрил ей мозги, что потом она к этой теме не возвращалась. И вот теперь башкирка Болюмова на смеси русского и нерусского языков рассказывала со слезами на глазах, как ещё до приезда в Кустанай во время войны, какой-то ужасно похожий на посланца еврейского агентства работник потребительской кооперации трахал её в стогу сена.

Миловидная русоволосая женщина только на втором курсе медучилища на занятиях по гинекологии узнала, что еврей — это не бранное слово, которое культурная и порядочная девушка вообще не должна употреблять в своей речи, а такая обидная национальность. Но то, что представители этой национальности тайно, а теперь и в открытую, изъясняются на нерусском языке, её неприятно удивило. Но даже с этим она была готова примириться. Леночке еще нет и десяти лет, а у неё уже стоит диагноз «хроническая пневмония». После очередной зимы в сырой и плохо отапливаемой квартире её состояние вновь ухудшится. А в Израиле, наверное, хорошая медицина, а главное, жаркий и сухой климат. Миловидная русоволосая женщина была грамотная медсестра и читала много книг по специальности вообще и те, где говорилось о болезнях легких, в частности.