Герои книг профессора доктора геолого-минералогических наук А. Малахова весьма необычны. Это изумительные пейзажные яшмы с неповторимым сказочным рисунком и вулканическая лава, страшноголовые ящеры и серые невзрачные камни городских мостовых. И всех этих необычных героев объединяет стремление автора открыть в их судьбах пути к решению больших проблем современной науки. Глубокие и разносторонние знания помогают автору находить своеобразные художественные средства и выразительные образы для своих увлекательных рассказов. С помощью пяти ничем вроде не примечательных камней, найденных в разных уголках нашей страны, рассказал он, например, о тайнах земных недр, скрытых «Под покровом мантии» (так названа одна из книг А. Малахова). Читателям полюбились и другие книги этого автора: «Сто профессий геолога», «Новеллы о камне». «Бунт минералов», «Л5 — симметрия жизни». В последней — профессор Малахов выдвинул гипотезы о происхождении жизни. Сюжеты своих рассказов, очерков, повестей А. Малахов заимствует у природы. Во время своих странствий познал он таинственный язык рек и лесов, постиг, как камень на миллионы лет запечатлел гул вулканических взрывов, как скромная степная галька донесла до нас рокот волн ныне не существующего моря. Ведя большую научно-исследовательскую работу, А. Малахов находит время для разнообразной популяризаторской деятельности. Он выступает как лектор и киносценарист, дискутирует с «отцами церкви» и трудится как автор-фантаст. Все, о чем пишет А. Малахов, несет на себе печать пережитого и поэтому подкупает лиризмом и эмоциональностью.
КАМНИ И ЛЮДИ
Волшебная стрела
Глубокие сумерки. Девственная тайга. Нависшие ветви ельника скрывают фигуру человека. Крадучись, он пробирается в глушь леса.
Вот человек вышел на поляну. Стала заметной его нехитрая снасть: кирка, лопата, бадейка да за плечами сумка со снедью. А в руках крепко зажат самодельный лук.
Оглянувшись, человек снял с плеч сумку, вынул оттуда заветный камень-магнит, потер им стрелу. Вслед за этим ветер донес его бормотанья:
Ты, стрела, востра, всем камням сестра…
Ты, камень-магнит, направляй стрелу…
Удивительные камни
Странно, но с неодушевленным камнем связано бесчисленное множество суеверий. Какой драгоценный камень останавливает кровь? А какой снимает любовные чары? Что лучше исцеляет от лихорадки — сапфир или гранат?
Подобными вопросами и ответами на них пестрят средневековые лапидарии.
Великий Данте, живший на грани двух эпох — Средневековья и Возрождения, в своей «Божественной комедии» писал о камнях ада:
И обыкновенные, всем нам знакомые камни становятся в этом описании почти таинственными.
Камни радости
Этот гигантский аквамарин в длину был чуть меньше годовалого ребенка. Он стоял на комоде в квартире одного старого горщика. Камнем радости назвал его горщик.
Аквамарин был чистый, прозрачный как слеза. Его совершенно не касался резец, все грани были естественными, природной красоты.
Горщик говорил, что цвет камня странно меняется: синевато-голубым он бывает в ясную погоду, когда у человека радостно на сердце; зеленовато-синие тона появляются в камне при плохой погоде; он даже слегка мутнеет, если в душе человека большое горе…
Аквамарин действительно оправдывал свое название: аква — вода, марэ — море, марина — морская. Морская вода! Камень, впитавший в себя красоту и тональность моря.
Можно было часами смотреть на этот камень. Многие уверяли, что им удавалось видеть в нем и буйную мощь штормового вала и лунный отблеск волны, и все богатство красок освещенного солнцем южного моря.
Камни памяти
До революции у евреев было принято обучать своих детей в хедере. Слово «хедер» означает — комната. В комнату приходили дети, садились за парты или просто на пол, и их учитель, ребе, часто с помощью палки вдалбливал в них знания. Говоря современным языком, ребе таким образом достигал «закладки» информации. Усвоение информации сводилось к заучиванию священных текстов. Ребе, обучив детей элементам распознавания знаков, заставлял зазубривать тексты. Раскачиваясь, дети повторяли бессмысленные для них слова. «Брайше бюро элоим эс ашомаим эреогец». В переводе это означает: «Вначале сотворил бог небо и землю». А по существу — вообще ничего не означает.
Ребе не торопился, дети могли повторять текст и пятьдесят и сто раз, пока они его не усваивали.
Так же преподавался «закон божий» и в дореволюционных русских школах.
Каким контрастом с хедером или с уроком «закона божьего» является в настоящее время память машины, сразу усваивающей информацию! В первых счетных кибернетических машинах память концентрировалась в особых блоках, состоящих из множества элементов.
Как правило, все запоминающие устройства основаны на магнитном состоянии некоторых кристаллов. Общепринятой является так называемая двоичная система, которой можно передавать и закладывать информацию посредством электрических импульсов.
«Седьмое чудо»
А легенды? Всегда ли они уводят от жизни в мир сверхъестественного? Нет, ведь иной раз в народных (а не религиозных) сказаниях отражаются опыт народа, его знания, его сила. Мне вспоминается один эпизод, свидетелем которого я оказался однажды.
Это был спор об отношении ученых к фольклору. Спорили крупнейший специалист по золоту, профессор нашего института, и один из его учеников, молодой казах. Он был студентом-заочником третьего курса, только что возвратившимся из геологической экспедиции, очень энергичным, толковым, правда, несколько горячим. Но этот порок обычно проходит вместе с молодостью. Звали казаха Акбас, а может быть, Акбай. Фамилия не удержалась в памяти. Но дело не в имени и не в фамилии, а в сущности спора. Я не вмешивался в их спор. Старался не только запомнить все оттенки рассказа студента, но и уловить логику его мышления. Все это должно было дать мне ответ на один из вопросов, интересовавших меня: как относиться к народным легендам? Что это — суеверие, пустой вымысел или что-либо другое?
Акбай (будем звать его так) отстаивал важность изучения народных легенд, а профессор предостерегал юношу «от увлечения сказками».
— Сказка есть сказка, — говорил профессор, — нельзя переносить в науку все, что нами услышано в песнях и сказках. Иначе наука перестанет быть наукой. Она переполнится суевериями.
В ответ полилась страстная речь Акбая:- Я не понимаю, против чего ты, профессор-ага, возражаешь. Почему думаешь, что все сказы — суеверия? Слушай и дай договорить мне до конца. Не перебивай, пожалуйста.
