Заяц был бурого цвета и совершенно невероятных размеров. Если бы я встал рядом с ним, то он своими ушами доставал бы мне до пояса. Заяц стоял посреди большой поляны, и его задние лапы целиком прикрывала высокая трава. Перед Зайцем стоял большой барабан, доходивший ему почти до плеча. В передних лапах этот невиданный зверь держал деревянную толкушку для картошки и такой же молоток для отбивания мяса, и этими кухонными принадлежностями он со всей силы выколачивал на барабане ритм, напоминавший марш из оперы Джузеппе Верди «Аида».

Получающаяся музыка доставляла Зайцу огромное наслаждение, поскольку он довольно улыбался, показывая два здоровенных, наползающих на нижнюю губу резца, а его длиннющие уши двигались взад-вперед в такт извлекаемым звукам.

Таким образом Заяц развлекался несколько минут, а затем бросил в траву свои «барабанные палочки» и, наклонив голову набок, задумался. После нескольких секунд глубокого раздумья Заяц вышел из-за барабана, облокотился на него, заведя ногу за ногу, и выудил из-за спины большую губную гармошку. Некоторое время он внимательно ее разглядывал, а затем поместил ее под свои белоснежные резцы, набрал полную грудь воздуха и дунул. Раздался мелодичный звонок. Заяц со значением посмотрел на меня и дунул еще раз. Вновь раздался мелодичный перезвон, прозвучавший на этот раз настойчивее. Заяц вытащил гармошку из-под зубов, сделал два шага вперед, наклонился вперед, очень укоризненно посмотрел на меня и как-то раздраженно дунул в гармошку еще раз. Снова раздался тот же перезвон... и я открыл глаза.

Не успел я пробормотать в трубку сонное «Да», как в ответ раздался хриплый и какой-то больной голос Юрки Воронина:

– Илюха, как хорошо, что ты дома. У меня беда, Данила пропал!

– Как это – Данила пропал? – Сон с меня слетел мгновенно. – Когда пропал? Ты в милицию звонил? Что Светка делает?

Разогретый двигатель завелся сразу. Выехав на шоссе, я двинулся за голубой ниточкой следа, отчетливо видной на фоне темной мостовой и бордового капота. Теперь самое главное – время. Надо спешить, но при этом не нарушать правила дорожного движения. Конечно, в пять утра даже на московских улицах достаточно просторно, но ГИБДД не дремлет и ранним утром.

Машина ровно шла в сторону центра. Доведя меня до Таганской площади, след свернул вправо, нырнул вниз и из-под эстакады вывел меня на Садовое кольцо. Я хотел бы надеяться, что похититель обосновался где-то в Москве, но сердце подсказывало мне, что скорее всего Данилу увезли из города. Нитка следа лежала над крайней левой полосой, практически не переходя на другие полосы. Что ж, похоже, машина, на которой увозили Данилу, шла с приличной скоростью и не заметала следов. Впрочем, о каких следах можно говорить.

Рука автоматически передергивала ручку коробки скоростей, подошвы кроссовок энергично топтали педали, глаза следили за знаками, светофорами и голубенькой путеводной ниточкой, а в голове металось: «Светка – сектантка... Бред...» По Садовому кольцу я без приключений добрался до Смоленской площади, а здесь мой голубой поводок повернул направо и через мост мимо Киевского вокзала вывел меня на Кутузовский проспект. «Фешенебельный район... – подумалось мне. – Здесь обитают интеллигентные люди. Сектанты здесь обосноваться не могут...» Господи, а что я вообще знаю о сектах и сектантах, с которыми мне, вполне возможно очень скоро, придется столкнуться нос к носу? И зачем им Данила?

А за калиткой стояла тишина. Птичий щебет как-то сразу смолк, деревья стояли совершенно неподвижно, хотя волосы на моей голове шевелил легкий ветерок, не слышно было и насекомых. Тишина. Я медленно, прогулочным шагом двигался по краю асфальтированной полосы. Голубая ниточка висела над ее серединой. Вот и поворот. Я осторожно, медленно прошагал его. Ворота и калитка скрылись из виду. Зато впереди, метрах в двухстах, я увидел разрыв в лесной зелени, залитое солнцем пространство цветника и трехэтажное деревянное здание, оштукатуренное и окрашенное в бледно-розовый цвет. Тем же медленным шагом я двинулся дальше. Пока что никакой охраны, в том числе и обещанных собак, видно не было.

Через несколько минут я вышел из-под прятавших меня деревьев на открытое место. Окружающий пейзаж более всего напоминал мне пионерский лагерь, в котором я имел счастье побывать только раз. Большая территория хорошо расчищенного леса, на которой сохранилось только несколько высоких медно-красных сосен, была огорожена высоким, явно новым забором. Кое-где забор нырял в уже знакомый мне густой, нетронутый лес, но было понятно, что огораживает он всю территорию. На расчищенном пространстве были разбиты цветочные клумбы, проложены посыпанные желтым песком дорожки, стояли детские качели, длинный деревянный сарай с облупившейся надписью сбоку «Тир». Быстро окинув взглядом окружающую обстановку, я двинулся по пустой дороге к розовому зданию. Мне уже было видно, что приведший меня сюда след исчезает за дверями этого приветливого домика.

Я подошел к зданию с боковой стороны и осторожно заглянул в низкое окно первого этажа. Сразу стало ясно, почему территория санатория не заполнена радостными отдыхающими. Радостные отдыхающие располагались в столовой и наслаждались завтраком. Правда, мне подумалось, что для завтрака, пожалуй, рановато, но я видел, что два десятка людей разного возраста сидят за столами по четверо и что-то сосредоточенно жуют.

Мы с Данилой брели по лесу уже около двух часов, когда до наших ушей донеслись звонкие, ритмичные звуки барабана. Они складывались в какую-то знакомую мелодию, которую я никак не мог уловить. Мы переглянулись и двинулись в сторону барабанной дроби. Через несколько минут лес слегка расступился, и в просвете мы увидели большую поляну, заросшую высоким разнотравьем, с большим количеством желто-фиолетовых цветов, напоминавших наши родные иван-да-марья. Посреди поляны стоял... Заяц.

Заяц был темно-бурого цвета и совершенно невероятного размера. Если бы я встал с ним рядом, он ушами доставал бы мне до пояса. Задние лапы Зайца тонули в траве, а в передних он сжимал деревянную толкушку для картошки и такой же молоток для отбивания мяса. Этими кухонными принадлежностями он колотил по барабану, который располагался перед ним, извлекая слышанную нами бравурную мелодию, в которой я наконец узнал марш из оперы Джузеппе Верди «Аида». При этом Заяц в такт ударам мотал ушастой головой, а из-под верхней губы у него задорно поблескивали два огромных белоснежных резца. Я сразу вспомнил свой сон, с которого начался сегодняшний сумасшедший день.

Данила стоял рядом разинув рот и с восхищением наблюдал за музыкальными упражнениями сказочного животного. Я наклонился и прошептал ему на ухо: