За фабричным окном — блескучая, мокрая, пегая от пятен снега на обтаявшей земле весна. За фабричным окном в частых переплетах на площадке пожарной лестницы голубь-сизарь, постанывая глухо, приволакивая одним крылом по железу, ходит за бело-серой, рябенькой, как мартовский сугроб, голубкой. Она и польщена его несдержанным ухаживаньем, и встревожена. Когда сизарь подступает к ней вплотную, она сторожко отбегает, оглядываясь, мелко перебирая красными лапками и переваливаясь своим ладным округлым тельцем.

Игорь стоит у окна, сунув руки в передние карманы джинсов, и слегка пристукивает ногой — в такт мотивчику, который слышал вчера в клубе. За стенами фабрики сейчас звонко, светло, радостно, ему хочется бродить этим воскресным днем по хлюпающим под ногами тротуарам, жмурясь от весеннего солнечного блеска, дышать прохладным, как льдинка, волглым ветром, трогать всякое встречное деревце, здороваясь с ним за красноватую, налитую жизнью ветку, а еще — смотреть на вездесущих ребятишек, что пускают в ручьях самодельные кораблики, спичечные коробки или щепки, а еще — любить всякую встречную девушку за то, что веснушки высыпали у нее на переносье, нежные, как цветочная пыльца, что глаза ее переполнены светом и ямочки играют на щеках… Нынче непонятное, небывалое творится с Игорем. Чуть не все девушки нравятся ему, даже и дурнушки — и в них Игорь угадывает милое, притягательное, хорошее. Глаза, прозрачные, точно родник на мелководье, губы в поперечных складочках, легких, как пенка на вскипевшем молоке, носик вздернутый, мягкий и заостренный на конце, — Игорь останавливается с разбега, оборачивается и так смотрит вслед, будто само счастье его уходит бездумно вверх по улице, упруго перебирая голенастыми ногами в узких облегающих сапожках. Недавно, например, он стоял у кинотеатра и мимо прошли две девушки с сумочками, наверно, в магазин, и он посмотрел им вслед, и одна только ощутила его взгляд, обернулась растерянно, удивленно, смущенно улыбаясь, краснея, и спросила ласково: «Ну, что ты?» и, не дождавшись ответа, отвернулась, прошла несколько шагов, опять оглянулась, теперь уже вместе с подругой: «Ну, что ты?..» И еще раз оглянулась, уже на взгорочке, у самого магазина, и ему опять послышалось, хотя он никак не мог услышать на таком расстоянии: «Ну, что ты?..»

Игорь не столь наивен, чтобы рассказывать об этом своем состоянии кому-нибудь из приятелей. Он приглядывается к ним, ищет в них такое же, похожее, и — не находит.

«Почему так бывает не со всеми? — думает Игорь хмурясь. — Хорошо это или плохо?..»

На улицах пахнет весной, а здесь, в цехе, — пухом и пылью, машинным маслом, что остывает во втулках веретен, грубым усталым железом.