Какой бы жестокой и в то же время хрупкой ни казалась порой окружающая нас действительность, какие бы тревожные оттенки она ни приобретала, стоит присмотреться внимательнее – и в хаосе абсурда можно заметить мерцающую путеводную звезду, на которую следует ориентироваться каждому путнику. Этой путеводной звездой является любовь.
Писатель-неудачник, не вызывающий никаких чувств, кроме жалости, и молодое дарование; праздный сын владельца преуспевающей компании и нищий учитель с манерами аристократа; наконец, подросток-самоубийца и его одинокая в своем горе мать… Три совершенно не похожие, казалось бы, друг на друга истории… Что же объединяет их? Конечно, чувство всепоглощающей любви.
Рейс на Катар
Когда Прянику нужны были деньги, он просто звонил отцу, садился в свой сияющий «Фатон» и уже через каких-то жалких пятнадцать-двадцать минут парковал автомобиль у входа в семидесятиэтажный деловой центр Кламата. Офис «Тропико», компании, которой владел отец, успешный предприниматель, сколотивший состояние на поставке цитрусовых с Эгейских островов, находился на тридцать втором этаже здания. Бесшумный скоростной лифт без остановок преодолевал эту высоту за 34 секунды. Пряник несколько раз засекал время ради любопытства, и каждый раз платиновый циферблат «Сайко» показывал один и тот же результат. Какая бы погода ни стояла за огромными панорамными окнами кабинета отца, внутри всегда было настолько прохладно, что казалось, вот-вот застучат зубы. Пряников-старший выставлял на кондиционере едва ли не самую низкую температуру, объясняя недоумевающим посетителям, что это необходимо для здоровой работы его организма. «Ну не могу я иначе! Душит, душит меня этот город!» – хватался он за горло и закатывал глаза, желая наглядно продемонстрировать своим гостям, как это происходит.
Когда сын появлялся в его кабинете, Пряникову-старшему часто приходилось хвататься за сердце. Он безмолвно поднимался из-за стола, подходил к сейфу, отпирал его крохотным ключиком, после чего извлекал на свет божий солидную пачку хрустящих нежно-розовых купюр. С минуту он мял ее в пальцах и вопросительно смотрел на сына из-под мохнатых черных бровей, ждал объяснений. Следовали объяснения или нет, пачка нежно-розовых хрустящих купюр неизменно к концу встречи переходила в руки безупречно одетого молодого человека двухметрового роста, обладателя ослепительной киноактерской улыбки.
Вот и во вторник, четвертого июля, в одиннадцать часов тридцать четыре минуты утра солидная пачка денег перекочевала в карман брюк молодого человека. Теперь не было никаких препятствий на пути к его цели: посетить Катар. Оставалось выкупить билеты на самолет и забронировать люкс в одной из пятизвездочных гостиниц Катара.
Отцу Пряник солгал: сказал, что проигрался и должен приличную сумму денег. Он обожал рулетку, обожал хороший виски, обожал часами валяться на городском пляже, потягивая коктейль, наблюдать за рельефными телами светловолосых спасателей, которые большую часть своего рабочего времени бесцельно бродили по пляжу. Прянику было двадцать семь. Городской экономический университет Кламата он окончил в двадцать два. Закончил с отличием – красной корочкой. Не обошлось, конечно, без денег и связей отца. За всю жизнь Пряник проработал ровно неделю – и то на побегушках у папаши. На большее не хватило энтузиазма. Да и инициатива эта была не его, а Пряникова-старшего, который хотел занять сына хоть чем-нибудь.
– Альберт, сынок, неужели тебе не надоело без дела слоняться вот так, из стороны в сторону? Ну пойми ты, Альберт, ничем хорошим прожигатели жизни не заканчивают. Наркотики, алкоголь… ты… ты ведь далеко не глупый парень… у тебя красный диплом. Ну хотя бы попробуй. Я не то чтобы настаиваю, жизнь твоя, заставлять я не могу, – эти слова Пряников-старший произнес, кажется, через два или три года после окончания сыном университета. А еще через полгода Пряник познакомился с Пьером.
