Впервые напечатан в журнале «Вестник Европы», 1883, № 4, с подзаголовком «Рассказ из жизни на Урале». При подготовке рассказа к перепечатке в четвертом томе «Уральских рассказов» (М., 1902) МаминСибиряк переработал произведение, сократил некоторые сцены и эпизоды, произвел стилистическую правку, изменил его подзаголовок. В письме Д. П. Ефимову от 25 апреля 1901 года он предлагал изменить название произведения: «….рассказы «Fussilago farfara» нужно назвать просто «Мать-мачеха», а рассказ «Переводчица на приисках» просто «На прииске». (Письмо не опубликовано. Хранится в Рукописном отделе Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина.)
В сборнике «Повести» (М., 1902) «Fussilago farfara» напечатана под названием «Мать-мачеха», (но рассказ «Переводчица на приисках» появился в четвертом томе «Уральских рассказов» под старым наименованием. Остается неизвестным, отменил ли сам Мамин-Сибиряк свое предложение или недостаточно внимательный издатель не учел это предложение автора. Мамин-Сибиряк неоднократно жаловался на невнимательное отношение издателя к четвертому тому «Уральских рассказов». Получив первую корректуру, он писал Д. П. Ефимову: «Вы не можете себе представить, как Вы меня огорчили первой же корректурой 4-го тома «Уральских рассказов». Я ее сегодня посылаю Вам посылкой нечитанную, потому что ни печать, ни верстка, ни формат не подходят к формату, печати и шрифту первых трех томов «Уральских рассказов»… Согласитесь, что невозможно издавать разномастные книги под одним заголовком». (Письмо Д. П. Ефимову, 30 июня 1901 года. Не опубликовано. Хранится в Рукописном отделе Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина.) По выходе тома автор еще раз высказал свое недовольство внешним видом издания. «Вы даже не сохранили обложку первых трех томов», — писал он Ефимову 9 февраля 1902 года.
Печатается по тексту: Д. Н. Мамин-Сибиряк «Уральские рассказы», т. IV, М., издание Д. П. Ефимова (1902).
I
— Да-с, Ираида Филатьевна… — говорил низенышй сгорбленный старик с опухшим красным лицом. — Все испытал, все перенес, как праведный Иов…
[1]
Был богат, пользовался почетом, а теперь сир и убог-с.
Старик жестом показал на свою порыжелую заплатанную визитку, на короткие, обросшие шшзу бахромой штаны с выдавшимися протертыми коленками и на старые лапти, которые жалко болтались на его голых ногах. Ираида Филатьевна, коротенькая и толстая женщина лет сорока, с маленькими голубыми глазками и широким чувственным ртом, только пыхнула в ответ синим дымом сигары, которую курила, и немного хриплым голосом небрежно проговорила:
— Ну, а дальше?..
Старик посмотрел на свою собеседницу мутными, слезившимися глазами записного пьяницы, покрутил головой и улыбнулся рассеянной, полупьяной улыбкой. Он только теперь обратил внимание на мужской костюм Ираиды Филатьевны, которая была одета в черные бархатные шаровары, в красную канаусовую
[2]
рубашку и щегольские лакированные сапоги; нога у Ираиды Филатьевны была самая маленькая, что называется аристократическая нога, с высоким подъемом и крошечной ступней.
— Ну-с?.,
II
— А вот и наши идут, — прибавила Ираида Филатьевна, указывая Шипицыну движением головы на подходивших к конторе со стороны прииска трех мужчин. — Оставайтесь с нами обедать, Яков… Яков…
— Порфирыч, сударыня, — помог Шипицын, поднимаясь с своего места. — Нет, Ираида Филатьевна, оченно вам благодарен и без того… Помилуйте-с, я свое место даже весьма понимаю. Куда уж мне в лаптишках с господами иностранцами обедать…
— Да ведь иностранцы такие же люди, как и мы с вами. Оставайтесь!..
— Нет, уж увольте, сударыня… потому как я по своему убожеству даже людей порядочных нынче избегаю, а ежели к вам насмелился обратиться, так единственно по вашей превеликой доброте. В родителя пошли сердцем-то, в Филата Никандрыча… Вот ежели бы относительно Настеньки вы оборудовали это дело, в правую ножку поклонюсь… Ведь еще совсем отроковица она у меня!
— Хорошо, я подумаю, а вы завтра утром наведайтесь. Теперь вы куда?
