Валера ещё раз обтёрся мохнатым, тёмно-красным полотенцем, чувствуя, как быстро бежит кровь по разогретым мышцам. Контрастный душ, жёсткое растирание и нормально — пока усталость почти и не чувствуется.

Тренировка прошла хорошо. Довольные малолетние борцы, честно отпахав на ковре положенное время, разошлись по домам. Серёга, второй тренер, заполнял журнал.

Валера прошлёпал по старенькому линолеуму сланцами, достал из шкафа чистую футболку с эмблемой «Нефтяника», джинсы и стал одеваться.

— Слышь чего, Валерун… — Сергей, продолжая чиркать ручкой, не глядя, щёлкнул переключатель электрического чайника. — А ведь пацаны-то хорошо работают. Не стыдно и на область будет повезти. А Вадьку с Родионом, чем чёрт не шутит, могут и в сборную записать.

— Я тоже так думаю. — Валера, натянувший тугие джинсы, подошёл к стене за своим столом и задумчиво провёл пальцем по собственным грамотам, украшавшим стену. — Потенциал у них обоих — будь здоров. Конечно, работать и работать над ними, но кандидатами от нас точно выйдут.

Наталья кричала, захлёбываясь собственным криком и не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Её сознание туго и жёстко скрутила жестокая воля странного существа, стоявшего перед ней. Где был Вадим — она так и не поняла.

Когда она наконец-таки выбралась из тёмной глубины забытья, в которое её закинула Волна, любовника в комнате не было. Вместо него прямо перед ней, застыв неподвижным изваянием, поблёскивая в тусклом зеленоватом свете какими-то чешуйками и наростами, высилась странная мощная фигура, следившая за ней чуть светящимися глазами. А потом существо шагнуло вперёд, попав в полосу довольно яркого света, падающего через выбитое стекло. И тогда Наталья закричала, рвя связки от того ужаса, что мгновенно закутал её в кокон чёрного и беспросветного страха…

Свет выхватил из темноты мощные грудные пластины мышц, перекатывавшихся под тёмно-желтоватой кожей, покрытой кожистыми выступами и чешуйками повсюду, где были сгибы и складки. Тёмная голова с какими-то выступами на самой макушке качнулась вперёд, показав кричавшей девушке себя во всей «красе».

Вытянутое вперёд рыло, заканчивающееся хоботом, образованным четырьмя мясистыми «лепестками», которые находились в постоянном движении. В самом центре постоянно мелькал, то прячась, то появляясь, чёрный язык-жало, свёрнутый в узкую трубочку. Далеко выступающие вперёд надбровные дуги, висящие мясистыми наростами над большими и глубокими чёрными буркалами глаз.

Голый череп, переходящий в костяной гребень с точащими во все стороны редкими и острыми иглами. Резко вырубленные скулы, ограничивающие верхнюю часть морды со свисающими кожистыми брылами. Точащие в стороны вытянутые, с острыми кончиками, хрящеватые уши.

Мансур быстро выкрутил руль, в очередной раз загоняя машину в какой-то из поворотов. Сзади ухнуло и взвыло. Что-то с размаху приземлилось на багажник, скрежетнув по металлу чем-то острым, радостно взвыло.

Надя обернулась, не сумев превозмочь желания увидеть — что же этакое. Коротко и сдавленно всхлипнула, увидев тёмную большую фигуру, вцепившуюся в багажник сразу четырьмя конечностями и блеснувшую в свете фонаря жёлтыми огоньками глаз. В следующий момент Мансур ещё раз резко крутанул руль, одновременно тормозя автомобиль. Тварь не выдержала и улетела вбок, стукнувшись о столб дорожного знака.

— Да что ж такое творится то?!! — Парень выдохнул слова, внимательно оглядываясь вокруг, и снова отправил свой совсем не спортивный болид в скоростной полёт, стараясь выбраться на одну из центральных улиц. — Ничего не понимаю, как будто в какой-то третьесортный ужастик попали…

Девушка промолчала. Добавить было нечего. То, что происходило на улицах Радостного — в голове нормально не укладывалось. Не могло такого быть, не могло!!!

Она смотрела на проносившиеся за окном такие знакомые улицы, понимая рассудком, что сейчас нельзя расслабляться и нужно быть ежесекундно готовой к тому, что придётся выскакивать из ставшей абсолютно ненадёжной машины и пытаться бежать. Понимала, но не могла ничего сделать с собой, возвращаясь мыслями назад, вспоминая всё то, что видела вокруг.

Егерь сидел, внимательно смотря через лобовое стекло прямо перед собой. Рядом, вцепившись пальцами в колени, сидела Наталья. Глаза обоих уставились в одну и ту же точку, находящуюся в десятке метров от них.

Мужская рука тихо-тихо опустилась вниз, между сиденьями и потянула на себя карабин. Левая перехватила его за цевьё, приподнимая вверх. Правая, отпустив ствол, скользнула к ложу, палец лёг на курок. Всё также тихо, стараясь не звякнуть хомутом ремня о ручку коробки передач. Одинокая капля пота медленно прокатилась вниз, скользнув по уже ставшей морщинистой щеке совсем ещё нестарого мужчины. Щека чуть дёрнулась, но Егерь даже не подумал смахнуть каплю, стараясь не шевелиться.

Прямо перед автомобилем, стоявшим на повороте дороги с выключенными фарами, хлеща себя хвостом по бокам, стоял лев. Или существо, похожее на льва. Почти двухметровое серое тело, покрытое тёмными, кажущимися какими-то подвижными пятнами. Густая грива, похожая на проволоку с острыми концами, торчала во все стороны. Чуть отсвечивающие голубоватым светом глаза смотрели прямо на застывшую коробку машины и тех, кто сидел в ней. Широченные столбы лап изредка подёргивались, вырывая чётными когтями куски асфальта.

Когда зверюга выскочила сбоку, метнувшись в свете фар, Егерь автоматически ударил по тормозам. Крепко встав на все четыре лапы, тварь подняла вверх фонтаны асфальтной крошки, заставив его оторопеть. И сейчас в голове мужчины крутилось сразу несколько мыслей, касающихся дальнейших действий. Этот самый асфальт, который странный «лев» крошил играючи, заставлял насторожиться. Если когти так легко справляются с дорожным покрытием, то стоит предположить, что лобовое стекло зверь выбьет ещё более легко. И сможет ли остановить его пуля СКС — тоже ещё тот вопрос…

Сзади нарастал густой и басовитый звук двигателя. Тварь настороженно приникла к асфальту, чуть рыкнув и прижав уши. Блеснули зубы в приоткрытой пасти. Егерь покосился в зеркало. Да, так и есть. Прямо к ним приближались огни, судя по звуку, джип. Да, точно, хоть свет и слепил, но было видно высокий силуэт. Вероятнее всего какой-то паркетник, типа «Санта-Фе». Нагруженный, вон как высится багажник. Егерь осторожно моргнул габаритами, ещё и ещё, пытаясь предупредить людей.

В комнате было довольно светло. Лампа, забранная в колпак из стальных, крашеных прутьев, горела исправно. Плевать было лампе на то, что в Радостном уже полсуток что-то рвалось и рушилось. И накласть, судя по всему, на то, что линии электропередач давно были нарушены. Вот такой нонсенс светил ярко, давая возможность не искать свечи и керосиновые лампы.

В углу, на продавленном старом диване, хрипло дышал наконец-то заснувший Мирон. Парню было плохо, колотили жар и озноб. Обработанные Валерой лохмотья, в которые превратились ноги от колен и ниже, уже начали пахнуть. Тяжелый и сладковатый запах разливался по комнате с высоким потолком. Пэтэушник, метался по дивану, ежеминутно сбрасывая одеяло и почти не приходя в себя. И лишь совсем недавно он ненадолго затих, постанывая в беспамятстве сна.

За грубо сколоченным столом, отбивая кончиками пальцев незамысловатый ритм, сидела рыжеволосая Катя. Рядом, аккуратно прислоненный к стене с отваливающейся штукатуркой, стоял большой, выкрашенный в красный цвет топор. Девушка сильно устала и хотела спать. Но пока в «теплушке» не появился странный, искорёженный механический монстр с цепью вместо левой руки, она не могла позволить себе расслабиться.

В коридоре, укрывшись за наваленными в перегородившую его баррикаду мешками с цементом, прятался Валера. Он смог недавно поспать. Совсем ничего, но этого ему хватило. Сейчас он смотрел на большую, стальную дверь со штурвалом запорного механизма и ждал условного стука. Ему было страшно. Так же, как и ночью. Но сейчас он был не один и поэтому держался.

Страх накатил недавно, сразу после того, как тренер проснулся, поел то, что ему дал странный индивидуум, откликающийся на Алексея и завёдший разговор. Странный, непонятный и неожиданный. Хотя к неожиданностям и странному — Валера уже начал привыкать.

Не каждый «Кайман» или «Аллигатор», не говоря уж о морально устаревшем 24-ом «Крокодиле», долетит до середины Района по диагонали сразу после Всплеска…

И далеко не каждый опытный бродяга-рейдер сможет быстро дойти до его относительно «безопасных» границ сразу после него. Свежие ловушки громоздятся друг на друга. «Конфорки» активно полыхают рядом с «добрым утром». «Ежи» наползают на «провалы», а «разряды» искрят так, что их видно и без датчиков. Одуревшее и попрятавшееся зверье вылезает оттуда, где его никогда раньше видеть не видели и слышать не слыхивали. И потому опытные рейдеры никогда не спешат, выбирая дорогу к дому, если на пути их застал Всплеск. И не важно, какой он, ожидаемый или наоборот неожиданный.

Через пролесок, находящийся недалеко от ГПЗ, цепляясь за ветки, сбивая дыхание и всхлипывая, торопилась девушка по имени Настя. Датчик ловушек, вмонтированный в недорогом и изрядно «заюзанном» КПК, сходил с ума и бешено верещал, заставляя её постоянно крутить головой. Но пока, по абсолютной случайности и везению, свойственному редкому количеству новичков, ей благополучно удавалось обойти все ловушки, встреченные на пути. Изменённые ещё не вылезли из нор и укрытий, и там же сидели самые страшные местные хищники — люди.

Да она и сама бы ещё недавно и не подумала, что будет вот так бежать там, где только вчера боялась сделать шаг в сторону без разрешения проводников. Да к тому же, и бежать на ГПЗ, где в самом лучшем случае она сможет найти рейдеров-одиночек, а при плохой альтернативе — военных, проводящих очередную зачистку. Вот только куда деваться, если позади бесшумно и спокойно движется твоя личная, слегка отсроченная смерть.

Там, на небольшой поляне, остался лежать Лёшка, с которым она проработала вместе три года. Лёшка, смотревший остекленевшими глазами на остатки портативной камеры, был первым, кого она увидела, выйдя из-под низкой притолоки давно разваливающегося погребка, где они пережидали выброс. Чуть поодаль от него изломанной куклой лежало тело Скопы, в разодранном от шеи до паха комбинезоне, с вывернутой набок головой. На стволе старого тополя, прямо напротив неё, в полуметре от земли висел Пикассо, пришпиленный как жук.

Кротовка — это небольшой посёлок, километрах в тридцати от Радостного. Того самого Радостного, которого когда-то построили для нефтяников и газовиков. Это если официально. Неофициально — для складов Госрезерва СССР. Населённого пункта, в котором не так и давно, имела место Волна, изменившая всё для его жителей. Города, который до сих пор находится под замалчиваемым и отрицаемым властями контролем «Пуритан». От Кротовки в сторону города идёт довольно сносная шоссейная трасса и ещё есть железнодорожная ветка. И именно здесь, после последнего большого расширения Района проживает довольно большое количество сталкеров. Хотя, конечно, можно было бы иметь постоянное место жительства и в Ключах… Вот только как объяснить военным из группировки, что тебе ну просто позарез нужно жить на минимальном удалении от того места, куда доступ обычным жителям строго запрещён и не действует рейдерское разрешение?! До этого пока ещё никто не додумался. И уголовную ответственность за незаконное проникновение дальше рубежа Района, указанного в лицензии, тоже никто не додумался отменить. А постоянно находиться там ни для кого полезным ещё не было.

Поэтому мы живём здесь. Как правило, после первых ходок, если ты выжил и смог доказать, что ты не просто «отмычка», у тебя появляются деньги. Именно поэтому к концу первых шести месяцев в кармане у меня лежала лицензия на осуществление деятельности рейдера, приобретённая за кровно заработанные тугрики. Через год я смог открыть собственную контору заказов на вполне легальной основе, и нанять персонал из местных (хотя про одного человека говорить «персонал» — достаточно громко). А тот факт, что её хозяин довольно часто обретается не в её пределах и даже не в пределах, где должен находиться каждый законопослушный гражданин Российской Федерации, пусть и со своеобразным родом занятий… это нестрашно. Это всегда можно скрыть с помощью своевременно и грамотно переданных плотных бумажных конвертов с исключительно притягательной для любого госслужащего начинкой.

Кстати, после последнего расширения Района года четыре назад наш посёлок успел превратиться во вполне приличный городишко. Перевод в него всех органов администрации, размещение командования временного контингента сил сдерживания и приток не законопослушных граждан весьма и весьма подняли экономический и демографический потенциалы и даже смогли расширить территориальные границы. В первые месяцы администрация пыталась бороться со спонтанным притоком граждан с территории бывшего Совка, но, судя по всему, после подсчётов состриженных во время этой анархии купонов, кто-то сверху явно решил закрыть на всё глаза.

За прошедшие годы наша скромная обитель неуклонно росла, хорошела и обрастала всеразличнейшей инфраструктурой, из которой лично меня волновало всего несколько мест. В одно из них, кабак «Solyanka», я на данный момент и направлялся.

«Solyanka»… ну, с названием ничего не поделаешь, традиции следует блюсти. Заведение Сдобного — самый главный пункт поставки свежего пушечного мяса для Района. Сто квадратных метров безграничного рейдерского счастья в виде ласкающих взгляд барной стойки с напитками, тёплой компании давно знакомых бродяг и замечательнейшего помоста для стрип-танцев. Именно в таком порядке. Хотя… иногда первое менялось с последним по значимости в моей личной пофигистской шкале ценностей, и только тёплая компания стабильно занимала «серебро».

Ветки в костре потрескивали, отдавая жар. На тлеющих углях грелись открытые банки с кашей и тушёнкой. Большой уже второй раз протирал масляной ветошью детали «Печенега». Оператор спал, завернувшись с головой в спальник. Рядом похрапывали «климовские» отмычки. Сам Клим ушёл к выходу автостанции, прихватив с собой Седого. Скопа уже с час торчала за уложенными мешками на крыше, наблюдая за округой и обсуждая с Лебедем достоинства и недостатки различных «снайперок».

Мы с Настей сидели у костра. Я следил, чтобы было чему гореть, ожидая момента, когда можно будет запихнуть в огонь большую валежину, которую Большой отломал от того самого поваленного дерева на повороте. А Настя брала у меня интервью, записывая его на диктофон. Пользоваться камерой я не разрешил. Слишком уж хотелось хотя бы немного побыть без намордника от маски.

То, что я мог сейчас говорить, объяснялось просто. Клим со своей группой, услышав выстрелы, не стал разбираться, кто устроил войну в ста метрах от его ночлега. Сталкеры сразу бросились к нам. И как нельзя вовремя.

Ту прыгучую ящерицу на лету сбил Лебедь, ходивший с Климом в качестве снайпера. С остальными управились мы сами. Когда я развернулся в сторону отлетевшего рептилоида, первое, что увидел, была Скопа. Перепрыгнувшая через поваленный ствол и палящая с обеих рук. Воплощение скандинавских валькирий, фурия, вооружённая двумя громадными «Стечкинами». А появление Большого и его пулемёта быстро принесло нам окончательную победу.

Теперь я «торчал» Лебедю изрядную долю хабара. Такое не забываешь. Выстрел был мастерский. C ходу, не прицелившись, как следует, практически просто вскинув «драгуновку», он свалил пресмыкающееся попаданием в голову.

Большой, сопя и тихо матерясь сквозь зубы, спрыгнул с последней ветви вековой сосны, искорёженным памятником торчавшей над окрестным мелколесьем. Отряхнул комбинезон от приставших иголок и паутины, отстегнул свою большую, семисотмиллилитровую флягу и надолго присосался к ней, жадно глотая воду. Оторвался ненадолго, передохнул, опять продолжил свой водопой и, только напившись, заговорил.

— В округе ничего не видно. Спокойно. Нашего здания не заметно. Идти нам нужно где-то часов на одиннадцать, тогда на него и выйдем. И тихо что-то слишком, чересчур тихо. Зверья вообще не видно, как повыбили всех. Выброс вроде только через два-три дня, а такое ощущение, что вот-вот начнётся. Не нравится мне всё это.

Скопа сплюнула сквозь зубы и, покачав головой, устало села на торчащий пенёк. Ситуация становилась всё более неприятной. Инстинктивным ощущениям Большого мы привыкли доверять уже давно, и если ему кажется, что не за горами незапланированный выброс, то, возможно, так оно и есть.

От Рва наша команда ретировалась в спешном порядке, насколько это позволяло наличие ловушек. Тварь, засевшая в тумане, за нами вроде бы не гналась, но проверять никому не хотелось. И когда уже показалось, что можно перейти на нормальный шаг, мы нос к носу столкнулись с невесть как заплутавшим здесь големом-малышом.

Вотчина этих здоровенных, и чаще всего полоумных здоровяков находится достаточно далеко от Овражья, и зачем он сюда забрёл — так и осталось для нас тайной. Изменённая гора плоти вылетела нам в авангард так неожиданно, что мы просто не смогли встретить его во все стволы. Как следствие — нам пришлось продолжать удирать, невзирая на все препятствия, попадающиеся по дороге.

Майор Квасков, командир группы специального назначения номер «два», входившей в состав гарнизона военной базы «Черкассы-5», наконец-то добрался в казарму своего подразделения.

Протопав по скрипучим дощатым полам, отмахнувшись от выскочившего дежурного и хлопнув дверью своего «кубрика», майор с размаху упал на кровать, скрипнувшую сеткой.

Пинком отправил в угол изгвазданные в глине «берцы», кинул на стол обязательную на совещаниях планшетку и, закинув руки за голову, уставился в потолок, по давешней привычке бормоча себе под нос:

— Чудилы — мудилы штабные, чтоб вам пусто было…. Как обычно — наплели, походили кругом да около …. А толку-то? — Майор закурил и перевёл взгляд на выцветший портрет Горбачёва, когда-то давно повешенный на стену одного из кабинетов в здании бывшего горкома. — Вот вы, Михал Сергеич, как считаете, нужен ли плюрализм мнений в армии?.. Молчите, нечего вам сказать? Дежурный!!!

Дверь скрипнула, приоткрывшись. В образовавшуюся щель проникла голова старшего сержанта Филиппова-Ефимчика: