Синий Колодец — красивое село, где расположен колхоз, ничем не отличающийся от тысячи других: пшеницу там убирают комбайны, во Дворце культуры кинозал, библиотека, цветной телевизор…
Однако на взгляд городских девочек Жени и ее закадычной подруги-фантазерки Ленки Овчинниковой, Синий Колодец полон удивительных неожиданностей и приключений. Своим воображением девочки черпают волшебное из обыденного, и писатель передает присущее детям свойство поэтически, с юмором мыслить. Фантазия постоянно переплетается в повести c действительностью.
Артем Маневич
Синий Колодец
Глава первая
Жене десять, нет, одиннадцатый год. Если человеку стукнуло десять хотя бы вчера, можно смело говорить: одиннадцатый.
Женя едет с папой в Синий Колодец.
Папа смотрит на все, что за окном мелькает: дом — на дом, столб — на столб, девочка в сарафане — на девочку в сарафане.
Перед папой на купейном столике раскрыт блокнот. На белом листке нарисован домик с широкими окнами… речка… сад. Заглянешь на другие листки и там: домики, речки, сады.
Ничего особенного: Женин папа — строитель.
Глава вторая
Старичок склонил голову, будто нюхает каштановый в клеточку галстук. Очкам надоело цепляться желтыми лапками за старичковскую переносицу, очки собираются улететь на своих круглых стеклянных крыльях за тридевять земель. Не тут-то было: черный шнурок не позволяет далеко лететь: немножко можно, а за тридевять земель, извините, пожалуйста.
Женин папа добывает из авоськи свертки и шепчет, не желая разбудить старичка.
— Ветчина… отлично… жареная курица… смотри-ка, с ножками-рожками.
Все-таки старичок проснулся, запах, что ли, его разбудил? Он потянул за шнурок улетающие очки, усадил на переносицу, закрылся газетой.
— Что мы имеем дальше? — продолжает папа. — Хо! Сыр, ватрушенция и, постой, погоди… да ведь перед нами не кто иной, как сам пирог вареньевич… Ну и ну, Евгения, бабушка снарядила нас по первому разряду. В пору лететь на Марс… Желаешь на Марс?
Глава третья
Это было давно, еще в тысяча девятьсот восемнадцатом году во время гражданской войны…
Восьмилетний мальчик Антон, или, как его чаще звали, Антоша, от роду жил в Новохатске. Антоша думал, что Новохатск огромный город. Мальчик уже бывал на многих улицах, бегал к собору, на базар, к высокой серой тюрьме, к городскому саду…
Улицы продолжались…
Самая главная улица — здесь Антоша проводил дни и вечера — именовалась Красной.
Глава четвертая
Женя медленно открывает глаза. Неужто все приснилось: мальчик Антоша, его мама, друзья Антоши — Федя Носарь, Тамара с двумя косичками, Ваня Цыган.
И — солнце, летящее над Красной улицей.
Или все еще ночь, и во всем поезде проводник, Женя да машинист не спят.
Нет, всюду солнце: на белой простыне, на линолеумных стенах, в зеркале. И солнечный папа уже побрился и пахнет одеколоном.
Папа сбрасывает Женину простыню, щекочет губами и носом дочкину шею, хохочет. И Женя смеется.
Глава пятая
Пшеница разбежалась до самого горизонта, собрала все свои силы, покраснела от натуги и выкатила на край неба, словно каравай свежего поджаристого хлеба, солнечный шар. Небо синеет, звенит жаворонками. Розовеют на деревьях яблоки.
— И у мамы в Москве такой восход солнца? — спрашивает Женя.
— Само собой, — отвечает папа. — Стоит вовремя проснуться… Такой восход видит человек, вставший на десять минут раньше солнца. Дежурный петух всю ночь не смыкает глаз, чтобы не опоздать.
— И воробьи по утрам поют?
— Безусловно… У всех своя радость: у петуха — петушиная, у воробья — воробьиная.
