Похороны Великой Мамы (сборник)

Маркес Габриэль Гарсия

Один из самых известных сборников рассказов Маркеса.

Магический реализм великого колумбийца в этих рассказах доведен до совершенства. Маркес играет сюжетами, характерами, смешивает реальное и фантастическое, гротескное и обыденное в самых неожиданных пропорциях.

«День после субботы», «Искусственные розы», «В нашем городке воров нет» – классические произведения «малой прозы» ХХ столетия.

Но главным украшением сборника, конечно же, остается рассказ «Похороны Великой Мамы», который входит в число лучших произведений Маркеса.

Перевод: Сергей Марков, Элла Брагинская, Ю. Грейдинг, Алла Борисова

Послеполуденный зной во вторник

Поезд, выехав из дрожащего коридора ярко-красных скал, углубился в банановые плантации, бесконечные и одинаковые, и тогда воздух сделался влажным и перестал ощущаться ветерок с моря. В окно вагона ворвался удушающий дым. По узкой дороге рядом с рельсами волы тянули повозки, доверху нагруженные зеленоватыми гроздьями бананов. За дорогой, на ничем не засаженной и потому какой-то неуместной здесь земле, стояли конторы с электрическими вентиляторами внутри, казармы из красного кирпича и проглядывающие среди пыльных розовых кустов и пальм террасы с белыми столиками и стульями. Было одиннадцать часов, и жара еще не началась.

– Лучше поднять стекло, – сказала женщина. – А то у тебя все волосы будут в саже.

Девочка попыталась, но заржавевшая рама не сдвинулась с места.

Кроме них, пассажиров в этом простом вагоне третьего класса не было. Дым из паровозной трубы по-прежнему вливался в окошко, и девочка поднялась с места и положила на свое сиденье вещи – пластиковую сумку с едой и обернутый газетой букет цветов. Она пересела на скамейку напротив, подальше от окна, лицом к матери. Обе были в бедном и строгом трауре.

Девочке было двенадцать лет, и в поезде она ехала впервые. Веки у женщины были в синих прожилках, а ее тело, маленькое, дряблое и бесформенное, облекало платье, скроенное как сутана. Было непохоже, что она мать девочки, – для этого она казалась слишком старой. Она сидела так, словно позвоночник прирос к спинке скамьи, и обеими руками держала на коленях когда-то лакированный, а теперь облезлый портфель. Лицо выражало полное спокойствие, присущее людям, живущим в бедности.