Семнадцать осенних дней из жизни одного колумбийского городка. Дождь то и дело сменяется удушающей жарой. Именно в такой октябрь в одном колумбийском городке появляются листки с описанием тайн жизни его обитателей. Пасквили и карикатуры всего лишь повторяют слухи и домыслы, но некоторые принимают их слишком близко к сердцу. После первого убийства глава города в условиях чрезвычайного положения предпринимает активные действия, преследуя подчас не общественные, а личные цели…
Данный перевод содержит ненормативную лексику.
I
Не теряя торжественности и достоинства, падре Анхель приподнялся, сел. Согнутыми пальцами растер веки, отодвинул вязаный москитник и на какое-то мгновение замер в задумчивости на гладкой циновке: нужно ведь время, чтобы осознать пульсирование жизни в своем теле, вспомнить, какое сегодня число и какой дате церковного календаря оно соответствует. «Понедельник, 4 октября», — подумал он и негромко вымолвил:
— Святой Франциск Ассизский.
Не умывшись и не помолившись, падре сразу же оделся. Своей дородной и полнокровной фигурой он походил на послушного быка, и движения его напоминали бычьи — такие же неторопливые и задумчивые. Поправив пуговицы на сутане — так пальцы музыканта, проверяя настройку арфы, легко пробегают по ее струнам, — он отодвинул засов и открыл дверь во двор. Вид влажных от дождя тубероз напомнил ему слова песни.
— «От слез моих разольется море», — вымолвил он, вздохнув.
В церковь можно было попасть прямо из спальни, пройдя по крытому переходу; вдоль его стен стояли цветочные горшки, а пол был вымощен кирпичом, через его зазоры пробивалась октябрьская трава. Прежде чем направиться в церковь, падре Анхель зашел в отхожее место. Там, стараясь не дышать, обильно помочился; падре очень не любил острый аммиачный запах: от него текли слезы. Выйдя в коридор, он вспомнил: «Унесет меня эта ладья в море грез твоих». Уже на пороге узенькой церковной двери на него в последний раз пахнуло ароматом тубероз.
