Я обожаю разглядывать лица людей. Не всегда это получается. Можно и по морде схлопотать. Сегодня я разглядывал свою подружку, неизвестно откуда появившуюся. Она не возражала. Может, привыкла к излишнему вниманию мужчин. Яркая красотка лет тридцати, к тому же пьяная. По этой причине мы и познакомились два часа назад и успели натворить массу безумств. Началось с того, что она сбила меня на своей машине. Удачно сбила, что позволяет мне теперь рассуждать о случившемся, а не валяться в морге с номерком на ноге. Конечно, если бы мой труп был обнаружен. Тихая темная улочка, поздний час. Я даже не понял — машина вынырнула из-за угла или с неба свалилась. Обошлось. Переломов нет, но коленка болит, и костюмчик носить уже нельзя. Красотка успела затормозить, а я успел откатиться в сторону. Она оказалась сильной барышней. Схватила меня за рукав, протащила до дверцы и велела сесть в ее серебристый «БМВ». Я бы не сел, но ковылять до отеля с болью в ноге худший вариант. На такси не было денег. Сегодня выдался не лучший день в моей жизни. До этого я немало выпил в баре и вышел из него без бумажника. Повезло, что документы не украли. Приключения продолжались. Красотка представилась Яночкой. Неслась как угорелая по пустынной Москве. Далее дело обернулось катастрофой. Под мостом через Яузу затаился гаишник. Она и его сбила. Дурень выскочил на дорогу, размахивая жезлом, Яночка не сумела объехать. А это уже тюрьма. Что такое зона, я знаю не понаслышке. Освободился не так давно и дал себе клятву больше туда не возвращаться. Не из-за страха перед колючкой: мать без моей помощи недели не проживет. Когда сумасшедшая девчонка затормозила — я оглянулся. Мент лежал на дороге — работал без напарника. Деньги сшибал после смены. Я выскочил из машины, открыл дверцу водителя и, перепихнув девчонку на пассажирское место, сам сел за руль. Она разрыдалась. Пришлось дать по газам, чтобы унести ноги. Вдруг Яночка протрезвела. Голос ее стал жестким и уверенным. Она взяла на себя роль штурмана и диктовала, где делать повороты. Я молча подчинялся, так как голова у меня не работала. В мозгах хаос и неразбериха. Проблемы свалились как снежная лавина. Если бы я мог повернуть время вспять! Ну хотя бы часа на два! В фантастику я не верил, а в судьбу верил. Ничего хорошего она мне не преподносила.

Мы заехали в какой-то двор, с трудом нашли место для парковки. Я думал, Яна живет в этом доме. Оказалось, что ошибся. На улице темень, хоть глаз выколи, но помятый от удара бампер я заметил. Провел по нему рукой, мои пальцы стали липкими. Это кровь.

— Идем, — сказала она. — Забудь о машине. Я ее украла у знакомой. На меня она не подумает. Она даже не знает, что я в Москве.

Я пошел следом за Яночкой, как преданный пес за хозяином, все еще не до конца осознавая, что с нами произошло. По пути вымыл в луже руку. Пока я плелся сзади, успел разглядеть стройные ножки и округлую попку. Настоящая конфетка. К тому же шикарно одетая в фирменные фантики. Одна деталь заставила меня вздрогнуть — темное облегающее платье, белые туфли, белая сумочка и белые перчатки. Перчатки! На руле не осталось отпечатков ее пальцев, только мои. По ним меня легко вычислить. К тому же я остановился в отеле и мое пребывание в Москве легко доказуемо.

Я нагнал ее.

Утром я проснулся с улыбкой на лице. Подумал — пронесло. Не тут-то было. Я лежал на ковре голый, спина ныла. Вероятно, я так крепко спал в одном положении, что отлежал ее. Приподнявшись на локтях, осмотрелся и понял — все, что со мной произошло вчера, не сон. Голова раскалывалась. Поднявшись, я ощутил боль в колене. Еще одно подтверждение реальности произошедшего.

Я считаю себя человеком уравновешенным, несуетливым, скорость реакции проявлялась только при побегах из зоны. Три побега, три поимки и трижды добавленные сроки. Судьба меня не баловала. Попадался на глупостях и наивной доверчивости.

Осмотревшись, я не нашел своей одежды. На кресле лежал дорогой фирменный костюм, рубашка, галстук и даже ботинки. Яна сдержала обещание, но сама исчезла. На столике возле кресла лежала записка, электронный ключ от номера, все тот же пухлый бумажник, швейцарские часы на золотом браслете, мой паспорт, рюмка водки и гроздь винограда. Я начал с записки.

«Антоша! Никуда не уходи. Дождись меня. Завтрак можешь заказать себе по телефону в бюро обслуживания. Все оплачено. Не суетись! Я знаю, что надо делать! Яна».

Какая забота. Ночью она сказала, будто хочет смыться, бросить своего хахаля, пока он сам этого не сделал.

Мы очень долго ехали по хорошей асфальтированной узкой дороге, минуя сосновые боры и березовые рощи. Наконец перед нами выросли высоченные кованые витые ворота. В ночные часы в них нетрудно врезаться. Общая дорога от Москвы заняла не более двух часов, включая остановку, где закрашивали мою седину и стригли меня под ежик. Я предпочитал удлиненные волосы, закрывающие уши, которые меня портили, так как походили на локаторы. Теперь я стал обычным парнем из толпы. Очень недоставало и усов.

Ворота открылись автоматически. Если нас ждали, то почему не встретили? Я узрел установленные всюду видеокамеры. Особняк поражал своей белизной и узорной лепниной. Состоял он из трех этажей и завершался очень покатой черепичной крышей со множеством труб. Очевидно, хозяин обожал камины, благо в дровах здесь недостатка не было.

Пока Иван доставал чемоданы, я поднялся по мраморной лестнице и позвонил. Дверь открыл швейцар, похожий на старую вешалку для пыльного кителя.

— Здравствуйте. Вижу, меня тут не ждут, — сказал я.

— Еще как ждут, барин. Все в гостиной.

Машину я поставил на место и зашел на участок через противоположные ворота. Почти стемнело, от дома и деревьев остались только черные контуры. В свете желтой луны тени получались причудливыми и зловещими.

Гости, с которыми меня знакомили, к моей радости, разошлись. Может, уехали, а может, их расселили по комнатам. В гостиной находились четверо. Я знал только двоих: появившегося Ивана и свою жену. Она не переодевалась, лишь сняла вуаль. Ее бледная красота казалась обворожительной. О такой женщине я и не мечтал, но вот в одночасье превратился в ее мужа. Из пешки в дамки. У меня даже сердце защемило. Давно уже я ничего подобного не ощущал. Иван стоял в стороне, а на диване сидели солидный полный мужчина с седыми волосами и капитан с блокнотом. Не полицейский, а капитан юстиции, значит, появился гость из прокуратуры.

— А вот и муж вернулся. Не придется завтра его дергать. У нас будет тяжелый день. Я жду тебя в спальне, дорогой.

Катя встала и ушла.

— Очевидно, ваша жена не хочет знать подробностей, которые интересуют нас, — усмехнулся вполне добродушный с виду седовласый господин. Капитан даже не взглянул на меня.

Заснуть я так и не смог. Слишком много эмоций. Я лежал, курил и смотрел на ее красивое сияющее лицо. Для меня красивое. Исходя из канонов классической красоты, может, это и не так. Мода на красоту меняется. Вспомните образы Рубенса или современных кривоногих моделей с селедочными глазами. Так и хочется поставить их на откорм, как оголодавшего дистрофика.

Катя открыла глаза. Увидев меня рядом, улыбнулась. Начало неплохое.

— Который час? — спросила она.

— Восемь. Спи. Ты и часа не спала.

— Дома выспимся. В девять утра панихида.

Денис был неравнодушен к слабому полу. Он часто терял из-за этого голову, но, к счастью, она всегда возвращалась на свое место и предстоящая свадьба отменялась. В конце концов куда торопиться, если тебе тридцать четыре года, ты перспективный специалист с большим будущим и все-то у тебя на мази. Небольшое преувеличение. На мази не все. Денег маловато. Их всегда не хватает, особенно когда попадается на глаза хорошенькая милашка.

В кармане осталась пара сотен, он травил анекдоты в ресторане аэропорта Адлера с малознакомыми парнями. Рейс откладывался уже в четвертый раз по техническим причинам. Кто-то предложил пойти в кабак. Денис согласился, что это отличная идея, но признался — у него нет денег. Оказалось, у одного из троих весельчаков после отпуска осталась их куча. Он простудился и половину отпуска провалялся в изоляторе дома отдыха. Звали его Паша. Он был режиссером московского театра, и у него завтра открывался сезон. Бывший больной очень нервничал, опоздание грозило крупными неприятностями.

Девушка зашла в бар за сигаретами. Сплошное очарование — загорелая, в мини-юбочке, на каблучках. Глаз не оторвешь. Денис тут же в нее влюбился.

— Так, мальчики. С анекдотами перекур, через десять минут вернусь, — сказал он новым приятелям и ринулся в атаку.

Девушка оказалась приветливой и разговорчивой. Правда, кавалер тоже был сплошное очарование и деликатность.

Дверь ему открыла дама лет сорока со строгим взглядом и одетая так, словно только что пришла с улицы или собирается уходить.

— Я хотел поговорить с вами о Павле.

— Что с ним? Загулял? Говнюк. Его из театра отчислили. Пять выговоров за год. На сбор труппы не явился, это стало последней каплей.

От злости ее голос звучал надрывно.

— Я могу зайти?

Через два дня Денис получил гражданский паспорт, а через две недели — заграничный. Теперь он Павел Семенович Потоцкий. Еще через неделю была готова виза. Его все устраивало, кроме мелких деталей. Иван забрал его подлинный паспорт, и теперь он был женатым человеком. Конечно, весь этот спектакль займет не много времени, но тревожило то, что у него не было гарантий получить обещанные деньги. Иван — человек опытный, с этим не поспоришь, в своей области он остался профессионалом, хоть и расстался с милицейской службой. Что касается интриг высшего порядка, то тут он профан. Дениса интригам учили вдовушки, которых он сопровождал по светским вояжам. Красив, галантен, воспитан, неглуп и даже остроумен. Вдовушки его одевали, давали деньги, но в мужья не звали. Обворует. Как сопровождающий, он вызывал у одиноких женщин зависть, вот его и перекупали пожилые барышни, одна у другой. Появиться с таким на вечеринке или в театре — одно удовольствие. Сразу видно, что еще имеешь успех, к тому же можно показать свои наряды и бриллианты. Конечно, все понимают, что кукла купленная. Вдовушки интересовались двумя вещами: сколько он стоит и ложится ли в постель. Денис понял, чего он стоит. Одна из охотниц выкупила его и открыла аукцион. Ей было чуть больше сорока, и она не страдала алчностью, добычу делила пополам со своим партнером. Аукцион проходил без особых фантазий. В квартире собиралось до двадцати женщин. Моложе сорока не попадались. Денис выходил на сцену голым. Хозяйка расписывала его достоинства, а потом прилюдно устраивала с ним половой акт, демонстрируя способности своего дружка. Далее объявлялась цена — тысяча долларов за ночь. График расписывался на месяц вперед. Через месяц проходили новые торги.

Дениса хватило на полгода. Он сбежал, но сейчас уже подумывал о возвращении. Деньги слишком быстро таяли. При вспоминании о том времени к горлу подкатывала тошнота, а жить-то надо! Теперь при необходимости он легко отделывался от назойливых женщин. Предлог придумал весомый: у него якобы другая ориентация, он любит мальчика. Мальчиком был аспирант и практикант его больницы. Хороший парень, симпатичный, к тому же действительно гомосексуалист, да еще влюбленный в Дениса. Денис держал его на расстоянии, однако не гнал, использовал в своих целях. Такое положение его устраивало. Он был единственным мужчиной, которому позволялось присутствовать на девичниках замужних светских дам. Слушая их разговоры, Денис понял, что миром правят женщины, и извлекал из этого немалую пользу для себя.

Собеседование в посольстве прошло нормально, он получил полугодовую визу, сопровождающий его Иван — только месячную.

Поездка в Германию была сказочной. Денис… Извините. Никакого Дениса больше не существовало, появился наследник усопшей тетушки Ханны Павел Потоцкий. Старушка жила в полном одиночестве, не считая девяти кошек. Ее немецкие подруги имели свой дамский клуб, и наследнику без особых трудностей удалось добиться их расположения. Очаровательный мужчина и здесь пришелся ко двору.

Все же Денису пришлось поехать во Владимир, для этого он устроил целый маскарад. Телогрейка, сапоги, парик, наклеенная борода, усы и огромные очки сделали его совсем другим. На стене больницы он увидел собственный портрет, обвитый черной ленточкой. Долго болтался по парку, пока не увидел своего милого дружка Родинку. Так он называл аспиранта Родиона Жука. Тот его не узнал, и это Дениса позабавило. Он разыграл перед парнем сценку из «Золотого теленка», где Паниковский в образе нищего просит у Корейки миллион. И только потом скинул очки и парик. Родион потерял дар речи.

— Шутки шутками, Родинка, но у меня к тебе серьезный разговор. Отойдем в сторону.

— Бог ты мой! Значит, ты жив?

— Это еще вопрос. Вместо меня в самолет сел чужой человек. Произошел теракт, что почти доказано. Я не полетел без веской причины и вхожу в число главных подозреваемых. Настоящих террористов они никогда не найдут, а из меня сделают козла отпущения. Так что лучше числиться мертвым. Даже паспорт чужой сумел достать. Теперь меня зовут Павел. Запомни и не путай. Ты, Родинка, мой самый близкий человек. Только тебе я могу доверять. Надо убить одну женщину. Она знает обо мне и в любую минуту может сдать.

Родион как-то странно хмыкнул.

Иван, как бы случайно, забрел в закусочную за сигаретами. У стойки пил пиво его новоявленный зятек Паша. Иван тоже заказал себе кружку холодненького.

— Ну что, решил вопрос? — спросил Денис, он же Павел.

— Да. Вечером в шесть нас с тобой ждут. Все официально. У Сашки сын родился. Весь отдел у него гулять будет. Даже полковника позвали, начальника райотдела. Он бобыль. Я сказал, что с тобой приду. Мол, у тебя хороший глаз. Согласились.

— Отлично. К пяти тридцати подъеду к тебе на работу. Алиби нам обоим нужно.

— Заметано. Я пошел, напарник ждет в машине.