Открытие отеля «Континенталь» стало событием международного значения. На презентацию пригласили мировых звезд, лучших моделей, весь цвет бизнеса, науки и культуры со всего мира. Событие освещало телевидение и корреспонденты центральных и светских изданий. По замыслу владельцев отеля праздник должен затмить своей звездностью и роскошью «Оскар». и Каннский фестиваль вместе взятые. Отель того стоил. Он получил статус пяти звезд и был рассчитан только на элитную публику, способную платить по тридцать тысяч долларов в сутки за самые скромные апартаменты. Стоит добавить, «скромных» номеров в шикарном дворце насчитывалось около двухсот, остальные оценивались намного выше. Трудно себе представить, во что обошлась светская вечеринка. Конечно, для определенного круга людей не было секретом, где брались такие деньги. Один билет на презентацию стоил пятьдесят тысяч долларов. И люди платили. Те, кто дорожил своим имиджем и репутацией. Были и такие, кто получал деньги за свое присутствие, а не платил. В первую очередь это теледивы и суперзвезды Голливуда. Им престиж не нужен. Не секрет, что даже на российские кинофестивали суперзвезды приезжают за деньги, а уж на презентации отелей, пусть самых шикарных в мире, их калачом не заманишь. К третьей категории гостей относились потенциальные клиенты. Те иностранцы, которые бывают в России и вкладывают в нее деньги. Они могли себе позволить жить в апартаментах любой ценовой категории, но их надо уговорить. Как? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Страшно подумать, сколько денег потрачено на рекламу в самых престижных глянцевых журналах по всему миру, развернутую за год до открытия отеля. К этому можно добавить беспрецедентные меры безопасности, принятые владельцами. Кроме бесчисленного количества камер видеонаблюдения и сотрудников внутренней охраны, здесь сосредоточились все службы правопорядка столицы, вырядившиеся в свои лучшие костюмы. И все же они выглядели белыми воронами. Достаточно взглянуть на обувь, часы, галстуки, и ты понимаешь, кто перед тобой — гость или секьюрити. При внимательном рассмотрении можно было заметить переговорные устройства. Но что запрещалось иметь всем, так это оружие. Тут исключений ни для кого не делалось.

Итак. Четвертая часть гостей состояла из охраны, даже если не считать тех, что пришли со своими телохранителями, не пожалев денег им на билеты. Высшая категория приглашенных — потенциальные клиенты, те, для кого строился отель. Все остальное — антураж. Даже голливудские звезды выполняли свои роли и не более того. Представители местной элиты работали сами на себя: они должны купаться в собственном соку и заниматься показухой. Презентация — лишь повод показать свою респектабельность, состоятельность и благополучие. Их жены походили на новогодние елки, увешанные бриллиантами и изумрудами. Они улыбались, целовались, обнимались и ненавидели друг друга. Внешнюю легкость и непосредственность можно сравнить лишь с натянутым луком, готовым к выстрелу в любую секунду. Стрелой мог стать скандал. Не в том понимании, каким его видят обычно, а скандал внутренний. Место в обществе — всегда конкуренция. Сидит гордый, самодовольный тип на белом коне. Все ему завидуют. А как хорошо увидеть его в луже грязи, выброшенным из седла. За такой спектакль не жалко заплатить любые деньги. Трудная задачка. Физическая сила в таких случаях не нужна. Нужна тончайшая невидимая паутина, сотканная из сложнейших интриг. Никакой грубости. Сегодня он смотрит на всех сверху вниз, завтра на него смотрят сверху вниз. И даже сочувствуют. Но он уже не игрок. Через пару дней о нем забыли, и пауки высматривают новую цель.

Один светский репортер, сделав серию снимков, сказал приятелю: «Сбросить бы в это осиное гнездо бомбочку, и всем стало бы легче дышать».

Репортеров и телевизионщиков на презентации хватало. Они тоже делились на категории. На пропусках, висящих на груди, помимо фотографии имелась полоска определенного цвета. С красной полосой ты мог приблизиться к сцене, где будет проходить главное действо, и пройти в банкетный зал. С желтой тебя ближе двадцатого ряда не пустят, а с синей ты и в зал не попадешь, лови свою сенсацию у ковровой дорожки на подходе к дворцу и в фойе. У Вени Скуратова была красная полоса, как у репортеров из «Пари матч». Он был одним из ведущих репортеров светской хроники и дружил с некоторыми высокопоставленными людьми из силовых структур. Об этой стороне его деятельности никто не знал. Или почти никто не знал. Репортер-стукач хуже динамита. Пропуск с красной полосой для него выбил начальник следственного отдела городской прокуратуры как для своего сотрудника, работающего под прикрытием. Что ж, в этом была доля правды. У Вени имелось чутье. Такие вечеринки не проходят гладко. Кто-то где-то дергает за ниточки, после чего обрушивается потолок. Не в прямом смысле, разумеется. Внешне ничего не произойдет. Веню не интересовали голливудские звезды и западные бизнесмены. Для них презентация не имела значения. Его интересовали люди, для которых сегодняшний вечер стал знаковым событием, которые готовились к нему год и репетировали каждую фразу перед зеркалом. Здесь они раскрыли свои павлиньи хвосты и будут выкладываться по полной, пыжась и надуваясь, как жабы.

В огромном фойе, где яркий свет отражался не только в хрустале люстр, но и в бриллиантах женских украшений, раздался первый звонок. Публика не спешила пройти в зал. Она еще не насытилась общением. Официанты в белых смокингах продолжали разносить шампанское и угощать гостей. Встреча в фойе имела самое важное значение. Здесь все могли друг друга рассмотреть и оценить, кто кого в чем перещеголял. Швейцарскими часами стоимостью в миллион долларов уже никого не удивишь. Своим присутствием тоже. «Чем ты лучше меня, если и я здесь». Тут нужен неординарный подход.

 Часом раньше.

На первом уровне подземного гаража стояли служебные машины, обслуживающие гостиницу. К этой категории относился весь транспорт прессы, милиции, ресторанов, доставивших деликатесные закуски для буфетов и баров, и прочие. Когда вечеринка началась, гараж опустел. Охранник, сидевший в будке у выездного шлагбаума, принялся разгадывать кроссворд. Его мучила зевота, в прошлую ночь он не выспался — подружка не дала. Хотел поспать днем, тоже не получилось, и вот теперь смена до утра. Не дай бог закемарить — лишишься хорошей работы. Он предусмотрительно прихватил с собой большой термос крепкого кофе. Выпил три кружки, но не помогло, в какой-то момент его как подкосило, он упал со стула. Метрах в десяти от будки стоял синий фургон «Вольво» с яркой рекламой на металлических бортах: «Лучшая кухня только у нас!» Строчкой ниже: «Банкеты, свадьбы, юбилеи».

Когда сторож упал, из кабины фургона вышел шофер. Осмотревшись по сторонам, взял деревянный ящик из-под овощей и неторопливо подошел к будке. Окошко находилось на уровне кабин грузовых машин, ящик очень пригодился. Встав на него, шофер влез в будку. Дверь закрывалась изнутри, он знал, что сторож посторонним ее не откроет. Теперь он сам мог открыть дверь, что и сделал. Взвалив тело сторожа на плечи, отнес его за дальний ряд машин и положил на пол. Потом раздел до трусов, связал ему руки и ноги, скотчем заклеил рот, после чего надел снятую со сторожа униформу и вернулся в будку. Нацепив на кончик носа очки охранника, принялся разгадывать кроссворд.

Спустя какое-то время на этаже остановился лифт. Из него вышли трое мужчин в белых халатах. Каждый нес с собой картонную коробку из-под вина. Мужчины уверенным шагом направились к синему фургону. Двое залезли в него, третий их запер и сел за руль. Заурчал мотор, машина подъехала к шлагбауму. Сторож пропустил ее и продолжил разгадывать кроссворд. Минут через двадцать на стоянке появился молодой человек в смокинге, который он не умел носить, ему больше подошел бы водолазный костюм. Молодой человек подошел к будке и предъявил удостоверение сотрудника уголовного розыска. Сторож хмыкнул — что-то в этом роде он и предполагал.

— Машины выезжали со стоянки? — спросил «водолаз» в смокинге.

Запись видеонаблюдений просмотрели молча, потом перемотали пленку на начало и запустили снова.

— Ну, Веня, комментируй. Полагаю, ты всех узнал, — сказал полковник, откинувшись на спинку стула.

Журналист хитро улыбнулся:

— Однобокого сотрудничества не получится, Леонид Палыч. Мы должны дополнять друг друга. Я вам, а вы мне.

— Рассчитываешь получить пять тысяч, обещанные банкиром? — спросил полковник.

Дверь открыл хозяин. Он не удивился приходу сыщиков и тут же спросил:

— Вы нашли бриллианты?

— В зрительном зале их нет. Думаю, нам надо поговорить, — сказал Кулешов.

Гурьев впустил мужчин в квартиру. Страшно было ступать на полированный паркет, но тапочки им не предложили. Тут пахло роскошью и стариной.

— Со Скуратовым вы уже знакомы, а это врач Крапивин. Он должен взять у вашей жены кровь для анализа.

Две покореженные обгорелые машины, перегородившие дорогу, все еще дымились. Зрелище не из приятных. Пожарные уже уехали, осталась милиция и две кареты «скорой помощи». На земле лежали два трупа, накрытые брезентом. На место происшествия приехал зам. начальника управления Ленинского района Подмосковья. Его никто не вызывал, он жил поблизости в одном из особняков Суханова и увидел зарево пожарища из окна. Тут в большей степени сработало любопытство, чем долг. Полковника Федорова уважали в министерстве — тридцать лет безупречной службы и колоссальный опыт работы за спиной.

Кулешов не удивился, увидев Федорова. Они знали друг друга много лет, Кулешов даже бывал у него на даче, праздновали юбилей.

— Нам здесь только министра не хватает, — пожимая Кулешову руку, сказал полковник. — Раз ты сюда приехал, значит, авария не случайность. Такая версия не исключена.

Он покосился на Скуратова, беглого взгляда хватило для оценки.

— Приятель?

Полковник Федоров глянул на часы. Четверть одиннадцатого. Для него это рань. По биологическим часам он был «совой» и в выходные дни любил поспать, обычно его утро начиналось в полдень, но сегодня пришлось встать раньше. Ночной пожар на дороге его не очень волновал. Дорожные аварии не затрагивали престиж управления. Подвернулся случай поработать с Московским уголовным розыском, а значит, при активном участии в деле, связанным с крупным ограблением, на тебя обратят внимание в Москве. Пора подниматься вверх по лестнице. Из своего района он высосал все, что мог, работа поставлена на жесткие рельсы. Однако теперь начались проблемы. Начальник управления зажрался и попал под колпак прокуратуры. Безмозглая деревенщина, туда ему и дорога. Язык ему развязать не смогут. Одно имя, и он сдохнет на нарах, не дожив до следующего допроса. Из Москвы прислали новую метлу. Этот будет пыжиться, пока не перетащит в область всех своих. Положение стало незавидным, и Федоров решил, что наступил решающий момент. Леня Кулешов вполне может вытащить его из болота и открыть дорогу в столицу. А там другие возможности и бескрайние просторы. Надо постараться. Федоров решил вложить свою лепту в дело Кулешова. Пусть задарма, но оно того стоило.

Сейчас он сидел в вонючей, пропахшей формалином комнате с кафельным полом и стенами, где стоял один письменный стол и три стула. Под потолком грязное окно с решетками. Здесь оформляют документы на получение трупов. Санитара пришлось выгнать и занять его место. Из коридора доносились женские крики. Обычное явление. Он выжидал — не хотел наблюдать за истериками. Перед ним лежала папка с документами, ручка и два целлофановых пакета с вещдоками. Федоров с кислой физиономией рисовал чертиков в блокноте и думал о своем.

В дверь постучались, вошел майор.

— Угомонились? — спросил полковник.

— Адекватны. Можно заводить?

Панкрат Антонович Шпаликов был пылким любовником только в собственном воображении. На деле он любил, чтобы женщины его заводили. Инночка умела это делать лучше других. Она устраивала целые спектакли перед Панечкой. Он лежал в постели, а она в черных чулочках, поясочке, на шпильках, танцевала перед ним под эротическую музыку. Инночка гордилась своей фигурой в форме гитары. Тонкая талия, большой бюст, широкие бедра… Не то что молодые селедки с обглоданными костями и острыми коленками. Об ребра обрезаться можно.

Инночка сладострастно танцевала и спрашивала:

— Ну что, встал?

— Не торопи события, детка, не все так просто, — отвечал клиент.

— Знаю. Но когда ты раскочегаришься, я от тебя балдею.

В разгар воскресного дня команда Кулешова все еще топталась на месте. Лейтенант Жиров докладывал:

— Вот их фотографии. Получили по электронной почте из Серпухова. Не очень четкие, но узнаваемые. Они выглядят спящими. Похожи. Я думаю, это они. Наряд транспортной милиции делал обход электрички на подъезде к Серпухову и обнаружил наших уборщиков мертвыми в пятом вагоне. В ногах стояла недопитая бутылка французского шампанского и пластиковые стаканчики. Отравление ядом неизвестного происхождения. Сейчас химики колдуют над этим вопросом. Вещей и документов у ребят не было. Они сели на Курском вокзалом в последнюю тульскую электричку. Шампанское с ядом им дали на дорожку в отеле, как можно догадаться. Поезд шел пустым. На выходные все едут в Москву, а не наоборот, а дачники уехали в пятницу или в субботу утром. Похоже, ребята обмыли успех и легкий заработок, после чего окочурились. До Серпухова два часа пути. Если у них были с собой вещи, а я думаю, они везли заработанные деньги, то их украли. Выглядят они спящими, любой бомж мог прихватить рюкзачок, оставленный без присмотра. Грабеж в ночных поездах — норма, тут все понятно. Таким же шампанским угощали на вечеринке.

— Убирают сообщников. Фургон на Варшавке, уборщики в поезде. Кто еще? — пробурчал полковник.

— Из оставшихся в живых, причастных к делу, остался только сторож из гаража, давший наводку на белый фургон. Кстати, настоящий сторож нашелся. Провалялся всю ночь в гараже с заклеенным ртом. Возможно, псевдосторож и был главным.

— Все может быть, — кивнул майор Панкратов, сидящий на стуле в углу. — Но он не мог физически обогнать фургон, пересесть в бензовоз и организовать аварию. Значит, существует еще и шофер бензовоза, который смылся с места происшествия. Уже двое. Если они не захотят поделить барыши, значит, мы наткнемся как минимум еще на один труп.

Катя Дербенева сидела на стуле посреди комнаты и думала. Вокруг — дым коромыслом, все перевернуто верх дном. Два этажа, восемь комнат — и сплошной бардак. Вряд ли менты работали такими варварскими методами. Они хамы, но не до такой степени. И что они могли искать? Сева, зная о слежке и наблюдениях за ним, не стал бы держать в доме компромат. Сработали люди Игумена. Значит, они споткнулись на каком-то звене. Катя загасила очередную сигарету и прикурила новую. Тут суток не хватит, чтобы навести порядок. В доме много мелочей, и все теперь разбросано.

Они жили богато и широко. Всеволод имел три антикварных магазина и хорошо зарабатывал на официальных продажах. То, что он считается одним из лучших черных риелторов, знали все, доказать не могли. Сыщикам не оставалось ни одной ниточки, за которую можно было бы дернуть и получить результат. Таких, как Сева, не ловят. Одной ошибки в молодости ему хватило — уроком для него стали пять лет колонии. С тех пор сыскарям не удается выдвинуть ни одного стоящего обвинения. Хуже всего, если в дело вмешиваются дилетанты, от них добра не жди.

Что-то маячило за окнами и мешало Кате думать, словно соринка попала в глаз. Она встала, открыла дверь и вышла на веранду.

— Эй, где ты там?

Девушка вышла из-за гранитной колонны, подпирающей солярий над крыльцом. Ее вид был растерянным.

Бандитскую базу нашли. Получилось все просто. Оперативники показали фотографии Дербеня и Шатилова продавщице сельпо. Она их узнала.

— С ними еще третий был. Коренастый мужик. Они дня три здесь тусовались. Я думала, Валька их наняла черепицу на крыше поменять, но они не работали. Только пили. А дня три назад исчезли.

— Валька, говоришь. В каком доме живет?

— В конце улицы, перед самым оврагом. Зеленый дом с красной черепицей. Она уже купила новую на замену, но так и не перекрыла крышу.

— Кого из них раньше видела?

Скандал начался тихо. Официально владельцем нового отеля считался Рашид Мамедов, его имя еще не было замечено в грязных сделках. Мамедову принадлежала нефть в Азербайджане, сотрудничество с ним было выгодно российскому бизнесу. Настоящие владельцы отеля, как впрочем и нефти, оставались в тени. Мамедов был фигурой для витрины. Кому надо, об этом знали, а раз знали и молчали, значит, такое положение дел всех устраивало.

Во второй половине дня господин Мамедов решил лично посетить дорогих гостей и пригласить их на званый обед. Конечно, побывать у всех он не мог, дня не хватило бы. В первую очередь хозяин хотел повидать тех, кто по непонятным причинам не появился на банкете по поводу открытия отеля, и начал с визита к владельцу самого престижного яхт-клуба на Средиземноморье Георгию Константинесу. Лучшие апартаменты находились на восьмом этаже, здесь выделялись номера тем гостям, перспектива отношений с которыми имела важное значение. К примеру, голливудские дивы жили на шестом этаже, куда хозяин заходить не собирался. Их «купили» на один вечер и уже сегодня они отправились восвояси. Мамедова сопровождала Люси Каплан, женщина, без которой он не мог обойтись. Она была его «ходячим блокнотом», стенографировала каждое сказанное им слово. Иногда Рашид выдавал на-гора интересные идеи, но тут же забывал о сказанном и перескакивал на другую тему. В делегацию также входил главный менеджер отеля Эдди Нечаев — самый сведущий человек в новой империи.

Дверь им открыла солидная дама в строгом черном платье с пышной прической из седых волос с сиреневым отливом и очках без оправы. Мамедов был с ней знаком. Мадам Церхер была немкой, но говорила на всех европейских языках и, так же как Люси, повсюду сопровождала своего хозяина.

— Мы не побеспокоили вас? — спросил по-английски Мамедов.

Константинес был греком и не знал русского, а Мамедов не знал греческого, разговаривали по-английски, которым владели все.

Ходить по ягоды — дело хорошее, но у Панкрата Антоновича Шпаликова болела спина. Он не мог нагибаться, однако любил гулять по лесу и разговаривать сам с собой вслух. Любил поговорить с умными людьми — так он отвечал на насмешки, когда дети заставали его разговаривающим вслух. Сегодня он не собирался на прогулку. Устал. Но его все же вывел из дома срочный телефонный звонок. Направляясь от дачного участка в лес, он то и дело оглядывался, делаясь похожим на заговорщика. На то были причины.

Инесса ждала его на солнечной полянке по другую сторону небольшого лесочка, где проходила дорога.

— Ты с ума сошла, Инна. Звонить мне домой!

— Не домой, а на мобильник. У тебя неприятности, Паничка. Серьезные неприятности.

Инна подала ему пакет с фотографиями. Он быстро просмотрел снимки, и у него отвисла челюсть.

Парочка прогуливалась по улице у галереи современного искусства и тихо переговаривалась. Одна — высокая, крупная дама с красивыми чертами лица, шикарной фигурой и гордой походкой. Мужчины смотрели на нее с восторгом. Вторая — полная ей противоположность. Маленькая, изящная, хорошенькая, похожая на куколку с огромными глазищами, не перестающими удивляться белому свету, будто все окружающее было для нее диковиной.

Катя говорила низким тихим голосом, глядя перед собой, а Ляля то и дело вертела головой.

— Прекрати крутиться юлой, — басила Катя, — иди спокойно. Ты видишь, что на той стороне?

— Музей. Я даже ходила туда с экскурсией.

— Дура! Что делается на тротуаре?

Особняк Ильи Баскакова располагался на опушке березовой рощи. Он ничем не отличался от соседских, здесь жили состоятельные люди, и это был свой отдельный мир, не похожий на тот, к которому привыкли обычные смертные. Супруги в саду пили чай из самовара и не очень-то удивились гостям. Но когда оба полковника представились, на лицах хозяев появилось удивление.

Илья Данилович был человеком поджарым, крепким, подвижным, в то время как его жена производила впечатление светской дамы, медлительной и вальяжной.

— Присаживайтесь, господа полковники, и позвольте вам предложить чаю. — Хозяин указал на плетеные кресла, стоящие вокруг круглого стола, уставленного блюдами со сладостями, посередине красовался букет полевых цветов.

Посетители не стали отказываться.

— Что за срочность привела вас в воскресный день? — холодно спросила хозяйка.

У него сегодня было прекрасное настроение, адвокат собирался хорошо провести вечер. Жизнь шла своим проторенным путем, по нужному руслу. Он считал себя счастливым и знал все наперед. Ездил на один и тот же курорт, уже порядком поднадоевший, ходил в один и тот же клуб и ресторан, ездил по одному маршруту, даже если на дорогах образовывалась пробка. Он лучше переждет, чем поедет в объезд по незнакомому пути. Когда он остановился на светофоре, за спиной раздался требовательный мужской голос:

— Припаркуйся к тротуару, Лурье. Надо поговорить.

Роман Лукич Лурье вздрогнул. Он попросту испугался. Человек, непривыкший к неожиданностям, всегда пугается.

Адвокат глянул в зеркало заднего обзора и увидел мужчину со строгим, решительным выражением лица. Его уверяли в сервисе, будто машину вскрыть невозможно, а этот тип в нее сел без всяких проблем. И сигнализация не сработала.

Он подчинился приказу и припарковался.

После оперативки, проводимой генералом каждый понедельник, полковник Кулешов задержался в кабинете высокого начальника и доложил обстановку. О происшествии и начале частного расследования никто, кроме них, в управлении не знал.

— Заявление так и не подали? — удивился генерал.

— Нет, Аркадий Семеныч. Для них скандал смерти подобен. Но отель кишит иностранными журналистами, утечка неизбежна. Шила в мешке не утаишь. Если кто-то из них получит информацию, они вцепятся в нее зубами. Владельцы отелей мирового класса, таких, как «Хилтон», за скандал в прессе заплатят сумасшедшие деньги.

— Вывезти краденое возможно? — спросил генерал, постукивая пальцами по крышке стола.

— У меня есть списки всех приглашенных иностранцев, включая представителей СМИ, они пройдут тщательный досмотр при выезде из страны. Но я исключаю участие иностранцев в операции. Работу выполняли наши спецы по этим делам. Заказ мог поступить из-за кордона, тут я согласен. Однако меня меньше всего интересует заказчик. Исполнители тоже вопрос третий. Нам надо найти гарнитур и картины. Нужен товар.

План сработал. Впрочем, Скуратов не сомневался в успехе своих интриг. Шантаж, построенный на сексуальном преступлении, всегда срабатывает. Проверено годами практики. Панкрат Шпаликов попался на крючок, банкир был готов совершить убийство, только бы его имидж не пострадал. Веня не ошибался в своих прогнозах, такие люди, как Шпаликов, на многое пойдут, если прижать их к стенке. Сегодня Скуратов позвонил банкиру. Телефон ему дала Инесса и сказала, что Шпаликов готов принять его условия. Разговор с банкиром длился недолго, Шпаликов был краток.

— Приедете к двенадцати часам дня. Зайдете в банк за пять минут до закрытия на перерыв. Пиджак оставите в машине. Рубашка, брюки — все. Фотоаппарат спрячьте в карман, с ним вас не пропустят в хранилище. Спуститесь на этаж ниже, лестница в конце операционного зала. Вас встретит дежурный по обслуживанию индивидуальных банковских ячеек. Назовите ему номера 806, 813, 824, 928. Он спросит, кто вы. Назовите свое имя и предъявите паспорт. Он у вас его заберет. При выходе отдаст, если вы ничего не возьмете из ячеек. На осмотр вам дается десять минут. Положите все на место, как лежало, и уходите. Большего я для вас сделать не могу.

— Мне большего и не нужно. И забудьте о фотографиях, я их тут же уничтожу.

Скуратов торжествовал.

— Кому какая ячейка принадлежит? — спросил он.

Машина остановилась в узком длинном переулке. Слева — стена здания, справа — трамвайная линия, а за ней — чугунная ограда в метр высотой и парк. Сквозь деревья просматривалась аллея, по которой прогуливалась женщина с коляской, катался ребенок на трехколесном велосипеде, на скамеечке спиной к ограде сидела пожилая женщина, если судить о ее возрасте по старомодной шляпке, седым волосам и палочке с крючковатой ручкой, на которую она опиралась.

Катя тихо сказала:

— Не туда смотришь, Ляля. Смотри на здание. Видишь зарешеченное дупло в двух с половиной метрах от земли? Это и есть воздуховод. Пролезешь?

Девушка осмотрела квадратное жерло и пожала плечами:

— Запросто.

Шахматные задачки Скуратов разгадывать не умел, но сотканные светскими персонами паутины интриг распутывал легко. Достаточно было понять цель и определить жертву. Кто, кого и зачем. Методы войны не менялись. Проверка банковских сейфов подтвердила правильность его метода. Веня с самого начала не верил в примитивный разбой. Если Дербенева привлекли к этому делу, то ему дали гарантию, что он выйдет чистым из заварухи. Кто мог дать ему такую гарантию? На этот вопрос найти ответ труднее всего. Дербень никому не доверяет. Со светскими хищницами он связываться не станет. Торгуя антиквариатом, Сева Дербенев хорошо изучил повадки бомонда и ни за какие коврижки не пошел бы с ними в одной упряжке. Он мог выслушать предложения, сделать свои выводы и поступить по-своему. И если Дербенев появился на вечеринке, то имел свою цель, конкретную и отличную от той, что ему предложили.

Веня перебрал сделанные в хранилище фотографии. Чего он добился? Нашел бриллианты. Это событие! Но у кого он их нашел? Ячейка 824 может принадлежать и Анне Гурьевой, а может и Алине Малаховой. Оба варианта были правдоподобными. Чем больше он думал, тем меньше оставалось уверенности в обеих версиях.

Скуратов решил начать все сначала. Первая нестыковка. Ячейка 923 находилась в другом коридоре. Она принадлежит владельцу банка Гурьеву. Инесса об этом знала. По ее утверждению, эта ячейка не значится в реестре. Об остальных сейфах ей ничего не известно. Допустим. Но почему расписка и деньги лежали в сейфе Гурьева? Взяв напрокат «Око света», Гурьев написал расписку Печерникову и выдал ему пять миллионов страховки. Ячейка битком забита деньгами, там может поместиться пять миллионов. Расписка лежала сверху. Скуратов снова стал разглядывать фотографию документа. Все верно. Бланк банка, подпись Гурьева, подпись нотариуса, печати, штампы… Все это должно лежать в сейфе ювелира, а не в ящике банкира. Значит, банкир не отдал Печерникову расписку и деньги. По сути Юлиан лишился всех гарантий, его легко послать к черту. Тут может быть только один вариант. Гурьев вернул ювелиру бриллианты, а тот отдал банкиру деньги и расписку. По логике вещей все совпадает. Вопрос. К чему раздувать скандал и начинать следствие с привлечением лучших сыщиков страны? Полковник Кулешов не так прост, чтобы его водить за нос. С ним шутки плохи. А что лежит в ящике ювелира? Ячейка 813 несомненно принадлежит ему. Там хранятся мешочки с камешками.

Веня разложил перед собой снимки содержимого 813-го ящика. Мешочки с драгоценными камнями сами за себя говорят. А главное, письма. Первое написано дочерью. Дата трехлетней давности, пришло из Санкт-Петербурга в январе.

 «Отец!

Вторник стал решающим днем. Так считал Веня Скуратов. Он не был официальным лицом, и если перед ним захлопнут дверь, для протеста не будет оснований. Тем более что у него репутация скандального репортера, который усердно обливал грязью важных персон, не взирая на чины и звания.

— Я уже был у вас с полковником Кулешовым. Меня подключили к следствию, и я пришел как официальное лицо, — сказал он, когда на пороге увидел Анну.

Красавица стояла в нерешительности, но тут за ее спиной появился муж, вышедший из комнаты.

— Кто это?

— У нас с вами договоренность, если помните, Савелий Георгиевич.

Девушка сидела на ступеньках крыльца и плакала. Возле трупа возились врачи. По участку ходили оперативники, в доме работали эксперты. Полковник Федоров присел на корточки перед рыдающей девчонкой.

— Ты нашла его на пороге дома, лежащим у дверей?

— Да, — закивала головой Дина. — Я не сразу его заметила. От калитки увидела распахнутую дверь и очень удивилась, Веня никогда не оставлял ее открытой. Он входил в дом и тут же запирался.

— Понятно. У него видеодомофон у калитки и у дома. Он всегда знал, кто к нему идет. Кого-то боялся?

— Нет. Но он же репортер. Его статьи всегда были скандальными. Угрожали Вене часто, но он никого не боялся. Я поднялась на крыльцо и увидела тело, лежащее на пороге. Он не успел дверь за собой закрыть.

Консьержка дома рассказала полковнику Федорову о приезде милиции, о том, как сработала сигнализация, как приехала дочь генерала юстиции Платонова, открыла дверь его квартиры и все увидели генерала, связанного скотчем. Потом на балконе верхней квартиры нашли труп Оксаны Мартынчук. Федоров показал фотографию Скуратова консьержке, потом генералу, репортера они опознали. Картина была такой ясной, что полковнику не понадобилось связываться со следователем, занимающимся этим делом. Французское шампанское и бокал возле трупа… Понятно, Скуратов Оксану не убивал и вряд ли знал ее раньше, иначе он все это забрал бы сразу и не лез в квартиру через балкон. Второе. Посетительница, уехавшая на такси с мужчиной. Прикрывшись собачкой, она сработала под Оксану. Возможно, женщина и была убийцей, а значит, знала Оксану, если та ее не только впустила, но и распивала с ней принесенное шампанское, в которое подмешали яд. Третье. Оксана вернулась домой поздним вечером в субботу, в день ограбления в отеле «Континенталь». И наконец, Оксана работала в доме Гурьевых. С мелочами можно разобраться позже.

Федоров был слишком возбужден, но останавливаться не собирался. Сейчас самое время хватать горячие пирожки из печи. Он сел в машину и поехал в банк.

Полковника принял коммерческий директор банка Фельдман. Федоров подал банковскую карточку Оксаны, где вместо имени стоял номер ячейки, а девушка на фотографии, разрисованная черным фломастером, выглядела так, словно на нее надели парик.

— Вам знакома эта клиентка? — спросил Федоров таким тоном, будто выдвигал обвинение.

— Я не контактирую с клиентами, господин полковник. Как к вам мог попасть внутренний банковский документ?

В подъезде Гурьева дежурила охрана, вместо консьержки — три здоровых лба с оружием. Полковника Кулешова они уже знали и о проблемах в семье слышали. Поднявшись наверх, сыщики позвонили в дверь. Тишина. Звонили настойчиво, но реакции не последовало. Если бы хозяева ушли, охранники сказали бы. Кулешов достал сотовый телефон и позвонил в банк. Секретарша Гурьева сообщила, что Савелий Георгиевич приболел и уехал домой сразу же после совещания, в одиннадцать утра. Пришлось спуститься вниз.

Старший охранник доложил:

— Гурьев приехал около двенадцати дня вместе со своим заместителем Шпаликовым, который часто бывает в доме. На этот раз пробыл у хозяина не более пятнадцати минут. Машина ждала его во дворе. Хозяин из дома не выходил.

— А жена Гурьева?

— Ее увезли ночью в больницу. На носилках. Что с ней случилось, мы не знаем.

К счастью, на труп они не нарвались, но беспрепятственного доступа к больной не получили. Охране закрытого городка было наплевать на полковничьи звания. Посетителей сопроводили в административный корпус в один из коттеджей, утопающих в зелени ухоженного парка. Их принял главврач больницы Игорь Ильич Чваркин, с которым Кулешов говорил по телефону.

— Нам надо задать несколько вопросов больной Гурьевой, — начал с порога Кулешов.

Доктор — пожилой лысеющий мужчина с крупными чертами лица и пронзительным взглядом — указал на стоящие в кабинете кресла. В одно из них сел сам, вероятно, чтобы не выглядеть начальником за своим огромным тяжелым письменным столом, с мордами львов из красного дерева на тумбах. Такого человека невозможно вывести из равновесия, полковники сразу это поняли и утихомирились.

— Объясните цель своего визита, — улыбаясь, сказал врач.

— Сегодня муж вашей подопечной пустил себе пулю в лоб. По веским причинам. Его жена, по всей вероятности, была одной из них. Что с ней?

Списки жильцов проверили самым тщательным образом, сделали копии и переписали телефоны. Начальник вневедомственной охраны Симаков, сам бывший оперативник, уволенный из органов по инвалидности после ранения, старался помочь сыскарям, чем мог.

— Что это за жилец под именем Гост?

Капитан ткнул пальцем в строчку списка.

— Сокращенно от гостиницы. Десятый этаж, девяносто вторая квартира. Ее арендует Академия наук для своих командированных.

— Значит, в дом могут заходить посторонние? Жильцы, которых вы не знаете?