Девять рассказов японских писателей послевоенного периода, посвящённые самым разнообразным темам, объединены общим стремлением их авторов — понять, в чем смысл человеческой жизни.
Дорога к замку
Современная японская новелла
Навстречу судьбе
Предлагаемый читателю сборник включает девять рассказов современных писателей Японии, широко известных в своей стране и за рубежом. Его составителем предпринимается достойная попытка представить различные направления и стили послевоенной японской прозы, хотя отбор произведений, мы хорошо это знаем, из их необъятного множества всегда сопряжён с субъективностью взгляда. Мудрые люди, однако, считают, что никогда не требуется строгой законченности, если она ведёт к высокой цели. Справедливый судья здесь — сам читатель, который вправе вынести своё окончательное суждение. Произведения сборника, с нашей точки зрения, представляют значительный этап развития послевоенной японской прозы.
Сборник выходит под названием "Дорога к замку". И тотчас возникает вопрос: почему небольшой по объёму рассказ, грустный, пожалуй даже мрачный, дал имя сборнику разных по стилю, манере и авторской интонации произведений?
Нет нужды доказывать, что название нашего сборника могло быть иным. Нередко выбор названия происходит вообще случайно, без особых на то причин. Но бывает и так, что какое‑то одно из отобранных произведений привлекает нас всего более какой‑то своеобычностью, несказанным настроением. В искусстве Синъитиро Накамура (род. в 1918 г.), автора рассказа "Дорога к замку", есть некая тайна, а это редкая и крайне существенная черта художественного творчества.
Описывая поиски некоего призрачного замка, которые поглощают целую жизнь японской семьи, Синъитиро Накамура прибегает к воспоминаниям собственного детства, воссоздаёт ощущение давно минувшей поры, вновь переживает раннюю потерю родителей. Перед нами художник, устремлённый к глубинам человеческой души. Только крупным мастерам дано так, не отступая от правды, открывать невидимые грани образа, те чувства, которые не могут нас не волновать. Только подлинное искусство способно иллюстрировать загадочность человеческого сознания и памяти, порой противоречивых и противоборствующих. >1 потому переживания героев здесь выходят за пределы собственного опыта автора, приобретая широкое общечеловеческое значение.
Образ замка воспринимается как аллегория счастья, жизненной цели — достижимой и недостижимой. Но главное — это совершаемый человеком путь, который, по сути дела, и есть сама жизнь. Людям свойственно мечтать, вынашивать надежды. Они всегда как бы накануне исполнения своих ожиданий. У одних вчерашняя мечта сегодня становится надеждой, а завтра — реальностью, другим достаются одни ожидания. До самой смерти, до конца земного существования. Они уходят из жизни вместе со своей мечтой. Не расстаются с ней, не утрачивают её. И пока у них есть надежда, они живы.
Кэндзи Маруяма
Течение лета
Было всего пять утра, но лучи яркого летнего солнца уже проникали в щель между шторами. Я натянул одеяло на лицо. Ночная прохлада исчезла без следа, день опять обещал быть жарким. Решив, что пора вставать, я отшвырнул ногами одеяло и откинул полог противомоскитной сетки ядовито-зеленого цвета. Протянул руку за сигаретами. В лучах утреннего солнца табачный дым казался фиолетовым. От первой затяжки натощак закружилась голова.
Было слышно, как носятся по дому сыновья. Жена уже встала и чем‑то гремела на кухне.
— Проснулся? — прокричала она оттуда.
— Угу, — ответил я не сразу. Дети с топотом ворвались за полог кровати. Старший, которому недавно исполнилось семь, уцепился мне за шею. Второго, пятилетнего, я посадил к себе на колени и стал подбрасывать вверх.
Наш выходной
Мы не спеша идём по тропинке через широкое поле. Шагая плечом к плечу, мы занимаем всю дорожку от края и до края. И спереди, и сзади насколько хватает глаз в том же направлении топают группки парней и девчонок, держащих в руках сумки с купальными принадлежностями. Многие — в основном девушки — в шляпах с широкими полями, чтобы не напекло голову. Шляпы все больше белые, украшенные лентами с цветными узорами. От ярких красок, играющих на солнце, немного рябит в глазах.
Сейчас лето. И тропа, по которой мы идём, и огороды, и невысокие холмы, и дома на равнине — все залито лучами летнего солнца. Воздух будто переливается от жары, время к полудню. Скоро час, как мы выбрались из конуры, которую снимаем вчетвером.
Дорожка петляет по полям и в конце концов выводит на приморскую набережную. По ней непрерывным потоком катят машины. Море слегка колышется, вроде как вздыхает, на его тёмной глади не видно ни судёнышка. Но все идут купаться не на море: чуть дальше, слева от дороги, на огромном прямоугольном участке, где ещё недавно были рисовые поля, весной закончили строительство здоровенного бассейна.
Трое из нас в тёмных очках с фиолетовыми стёклами, отчего весь окружающий мир кажется нам окрашенным в спокойный голубоватый цвет. У четвёртого глаза не защищены, и он жмурится от солнца. В скором времени он собирается приобрести большие зеркальные очки с посеребрёнными стёклами.
Мы — друзья и всюду ходим только вместе. Ну и всегда разговариваем между собой.
В снегах
Тадао пристроился на втором этаже на котацу
[1]
и ждал, пока пройдёт товарный. С тех пор как начались зимние каникулы, он каждое утро смотрел, как проезжает поезд.
Внизу мама шила на швейной машинке. Тадао, повернув голову, посмотрел на часы, стоявшие на шкафу. Ещё оставалось немного времени.
Рядом стоял ящик с цветными карандашами. Тадао выбрал один, с обломанным концом, и стал обводить своё имя, написанное каной
[2]
на обложке альбома для рисования. Пальцы от холода покраснели и совсем не слушались. Покончив с именем, Тадао взял красный карандаш и принялся обводить номер класса и группы.
— Оку–сан
[3]
, — закричали из соседнего дома, — телефон!
Ясуси Иноуэ
Потоп
В конце правления Сянь–ди, последнего императора Младшей династии Хань
[10]
, военачальник Со Май выступил из Дуньхуана
[11]
через заставу Юймыньгуань во главе тысячи воинов, чтобы основать военное поселение на берегу Кумхэ — реки, текущей в восточной части пустыни Такламакан. Впервые за последние тридцать лет китайские войска отправлялись в поход за пределы империи.
Ещё триста лет назад великий У–ди
[12]
прошёл со своей армией по Западному Краю
[13]
, но набеги гуннов не прекращались, и из‑за них нередко приходилось закрывать заставы Юймыньгуань и Яньгуань. Иногда власть империи распространялась далеко на запад, до самого горного хребта Кунь–Лунь, но в иные годы полчища гуннов, прорвавшись через Великую стену, разоряли страну до самой Хуанхэ.
С гуннской угрозой неизбежно сталкивались все ханьские императоры — и Старшей, и Младшей династий. Пока на границах империи кочевали гунны, Сыны Неба не знали покоя. Чтобы обезопасить от набегов земли, лежащие за Хуанхэ, надо было разбить воинственных кочевников, а для этого требовалось покорить весь Западный Край. Однако путь туда был далёк и полон опасностей, сопредельные племена ненадёжны, а затраты на снаряжение и содержание войска огромны, поэтому завоевание этих земель каждый раз приходилось откладывать. Многие поколения правителей Китая были не в силах справиться со столь сложным делом.
В предшествующие века китайские войска бесчисленное множество раз отправлялись в поход для выполнения той же задачи, которая теперь была поручена Со Маю. В последний раз китайцы покинули Западный Край тридцать лет назад. С тех пор набеги гуннов участились, степная конница уже по нескольку раз в год опустошала земли в верховьях Хуанхэ. Поэтому, стремясь лишить гуннов плацдарма для набегов, император Сянь–ди приказал своим воинам отправляться на запад. Со Маю было велено основать там крепость, которая явилась бы опорным пункхом для китайских войск. Никаких сведений о жизни полководца до этого похода не сохранилось. В древней летописи о нем сказано только: "Со Май, по прозвищу Янь И, родом из Дуньхуана, муж весьма достойный".
Исстари солдат для походов в дальние земли вербовали из беглых рабов, преступников и прочих отбросов общества. Из тёмных людишек набирал своих воинов Чжан Цянь, впервые исследовавший Западный Край во времена императора У–ди, из всякого сброда состояло и войско прославленного Ли Гуан‑ли
Дзюнъити Ватанабэ
Фонендоскоп
Есть у меня друг по имени Кохэй Ясухара. Ему сорок два года, он доктор медицинских наук, работает главным хирургом в одной из столичных клиник.
Когда Ясухара, усатый и солидный (рост — 175 см, вес — 78 кг), в белоснежном халате, проходит с важным видом, как и подобает главному, по своей клинике, оборудованной в соответствии с последним словом техники, трудно поверить, что некогда, в самом начале своей врачебной карьеры, он был щуплым юнцом с детски наивным выражением лица, у него даже прозвище было Детка.
Тогдашний Ясухара был необычайно робок и застенчив для хирурга. Я до сих пор помню, как на одном из практических занятий в операционной, когда привезли ребёнка с ожогами третьей степени, Ясухара отвернулся и все время смотрел в сторону.
Теперь, глядя на него, невозможно даже и представить, что когда‑то такое было. Уверенные разрезы скальпелем, чёткие указания ассистентам во время операций — кажется, что он хирургом родился.
Такако Такахаси
Любовь к кукле
Я ждала Тамао. Тамао восемнадцать лет.
В город Т., где я поселилась некоторое время назад, меня привело очень странное чувство. В годы девичества мне случалось несколько раз бывать в этих местах, однако в Т. я впервые попала только теперь.
Когда подъезжаешь на поезде к городу N., за окном вдруг возникает необычайно яркое свечение, которое струится подобно мареву. Нет, пожалуй, вернее было бы сравнить это сияние не с маревом, а с холодным блеском металла. Ослепительно белый свет не падает сверху, а неуловимо и обильно сочится из самой земли.
В прошлом месяце, то есть в январе, я случайно оказалась в электричке, идущей по линии Н. Садиться безо всякой цели в первый попавшийся поезд и ехать куда глаза глядят — моё давнее пристрастие. Когда у движения есть конкретная цель, оно становится ограниченным, если же цели нет, то места, по которым несётся поезд, принимают облик туманный и расплывчатый. Мне приятно это ощущение скольжения по течению, когда бездумно смотришь на окутанные дымкой картины, сменяющие друг друга за окном. Но моя бесцельная поездка по линии Н. в прошлом месяце имела особую причину — покончил с собой мой муж. Хотя со дня его гибели миновало уже несколько месяцев, я никак не могла прийти в себя, не понимала, как теперь жить. И вот однажды мне вдруг захотелось сесть в первый попавшийся поезд. То, куда шла эта электричка, я поняла, только подъезжая к городу N., когда за окном начало Разливаться белое сияние.
