Семья, достаток, любимая работа – все это было у Маши Молчановой. Однако покоя в душе она не находила. Какой толк от личного благополучия, если рядом так много несчастных брошенных детей, обреченных на одинокую жизнь в детском доме? Маша мечтала помочь хотя бы одному такому ребенку… Но ее терзали сомнения: вправе ли она брать на себя такую ответственность, справится ли с тяжелой ношей? Ведь и у нее самой не все благополучно: дочь-подросток не поддается контролю, с мужем случаются ссоры. Их семейный корабль хоть и не идет ко дну, но время от времени попадает в жестокие шторма… А если она не сможет сделать счастливым маленького человечка? Если и ее близким, и приемному малышу станет только хуже?
Предисловие автора
Эту книгу я писала, наверное, всю свою сознательную жизнь, а не только те два года, что работала непосредственно над текстом. Главы переписывались и менялись по многу раз, синхронизируясь с событиями… жизни. Материалов, взятых напрямую из нашей реальности – личных встреч, интервью, пройденных процедур, собранных бумаг, заполненных бланков, – становилось все больше. Со временем добавились свидетельства и документы, за которые я глубоко благодарна людям, поделившимся ими. Например, одним из таких документов стало письмо отца к будущему сыну, которое читатель найдет в конце первой части. Я привожу его полностью, без изменений и правок. Разумеется, с разрешения автора, который пожелал остаться неизвестным.
О ком эта книга? О детях без родителей и о взрослых, которые хотят им помочь. К счастью, таких людей очень много – в этом я убедилась, общаясь с друзьями, знакомыми и просто случайными собеседниками. Мне тоже близка эта идея: если человеку удалось справиться с собственной жизнью, добиться благополучия, самое верное – начать помогать другим. Конечно, на деле приходится договориться не только с самим собой, но и с окружающим миром, в котором бытует немало стереотипов. «С ума сошли?! – услышали мы с мужем от самых близких людей, когда впервые поделились своими планами усыновить ребенка. – У вас уже есть дочка. Родите еще». Попытки объяснить, что желание помочь малышу не связано с потребностью произвести на свет нового человека (кстати, одно не исключает другого), к результату не привели. И это – наглядная иллюстрация ошибочного убеждения, которое глубоко укоренилось в нашем обществе: если пара не бездетна, ей незачем усыновлять. Насколько могу судить, идея о том, что воспитывать сирот должны те, у кого по каким-то причинам не получается родить, успешно прижилась только в российских умах: во всем мире охотно усыновляют пары, у которых биологические дети уже есть. И это логично. Во-первых, при наличии опыта воспитательных удач и ошибок найти контакт с приемным ребенком становится легче. А во-вторых, желание помочь маленькому человеку, на мой взгляд, ничем не хуже потребности иметь детей.
Рождение и усыновление вполне можно совместить. В идеале – это два равноправных способа пополнения семьи. Правда, очень часто усыновлению мешает еще одно распространенное предубеждение: «чужого не полюблю». Откровенно говоря, и меня оно изрядно нервировало, даже пугало. Пока на практике очередной стереотип не превратился в пустой звук: малыш, с которым проводишь дни и ночи, очень быстро становится родным.
Ребенок без родителей – это всегда беда. Причем не только для отдельно взятого маленького человека, но и для общества в целом. За каждой такой судьбой стоит трагедия: потеря близкого человека, распад семьи, крайняя бедность, тяжелая болезнь, пагубная зависимость. То, что в нашем многоликом и переменчивом мире может случиться с каждым. Если не найдется человека, который сумеет поддержать и спасти, результат всегда будет одним и тем же: одиночество и ненужность. Мы успели привыкнуть к формуле «всем невозможно помочь». Да, это так – до тех пор, пока речь идет об усилиях одного человека. Но если у каждого взрослого, который когда-либо задумывался о детях без родителей, в голове будет мысль: «Помогу хотя бы одному», – многие проблемы удастся успешно решить. Надеюсь, часть ответов на вопросы, которые неизбежно возникают у людей, которым небезразличны судьбы детей-сирот, читатель найдет в этой книге.
Последние строки я дописывала в Болгарии: в очередной раз не успела закончить все, что планировала, в Москве. Утром и днем, насколько это было возможно, погружалась в работу, а вечером мы с детьми – четырнадцатилетней Нэллой и десятимесячной Дашей – ходили на пляж. И там, на золотом песке, под нежным вечерним солнцем, то и дело раздавались гневные окрики, раздраженное шипение и яростные шлепки. «Она по-другому не понимает!», «Я ему тысячу раз говорил!» – такие знакомые русские слова. Наверное, иначе действительно не получается, если самих родителей воспитали так же. Если и они в детстве казались взрослым помехой, раздражали мать и отца. Такие сцены в тысячный раз убеждают: нельзя прекращать разговора о детях. Иначе есть опасность навсегда застрять в перевернутом мире, где белое кажется черным, а черное – белым.
Часть 1
Глава 1
Она визжала, в ярости выдирая на себе волосы. Сквозь рыдания пробивалось безнадежное: «Господи!» – пьяный крик отчаяния, от которого кровь стыла в жилах. Вопль мешался с тоненьким детским плачем и грохотом поезда – состав несся мимо придорожной хибары, от которой та сотрясалась точно в конвульсиях. Обезумевшая женщина, размахивая руками, опрокинула со стола полную кастрюлю, и помойная жижа, с кусками и сгустками, полились на пол. Из зловонного месива вдруг вынырнуло крохотное полупрозрачное личико. Истеричная женщина выдернула девочку из-под стола и поставила перед собой.
Ребенок кричал от ужаса. Мать крепко держала дочь за шкирку и с ненавистью отвешивала пощечины. Кровь проступила на лопнувшей губе девочки, на лбу появились алые ссадины. Нечеловеческим усилием малышка вырвалась и побежала… «Господи, зачем я тебя родила?! – слова, перекрывая грохот состава, лавиной обрушились на ребенка. – Лучше бы ты умерла-а-а».
Люба остановилась как вкопанная и зажмурилась, вздрагивая всем телом…
Растаяли титры, погас экран. Зловещую тишину в аудитории нарушало только веселое чириканье воробья, который праздновал весну за настежь раскрытым окном. Пристыженные взрослые сидели, не шелохнувшись.
– Что можете сказать о ребенке? Как поведете себя, если такая девочка придет к вам в семью?
Глава 2
В тот момент он еще не знал, что его назовут Андрюшкой. Вообще ничего не знал кроме спокойствия удобной позы и безмятежного бытия – того, что предшествует основному. Зато многое чувствовал. Ощущал каждое движение мамы и даже перемены ее настроений – как землетрясение или шторм. Хотя штормило не часто: Андрюшке везло. Мама у него оказалась тихая, сидела на одном месте, старалась не шевелиться и даже не думать. А он в это время блаженствовал – засыпал под гул голосов и покачивался с каждым плавным движением. Только изредка приятная полудрема прерывалась. Накатывала вдруг такая тоска… Мама начинала рыдать, а он бил ее изнутри кулаками, пинался. Но и в такие дни она находила, чем себя успокоить. Покупала бутылку дешевого вина, быстро хмелела, и Андрюшка забывался вместе с ней.
А теперь вот покой нарушился безвозвратно. Все вокруг всколыхнулось, закружилось и стало давить, как тиски. Мучительно. Больно. Бедная головка младенца готова была лопнуть от напряжения: как он ни сопротивлялся, а неведомые силы выталкивали ее вон. Она застревала на каждом миллиметре, казалось, еще чуть-чуть, и расплющится. Так плохо и страшно Андрюшке не было еще никогда. Помимо воли он поворачивал головку, чтобы продвинуться вперед. Сначала – вбок, словно глядя на плечо, потом – вниз, подбородок к груди. По-другому было нельзя – сверху изо всех сил подгоняли. Темечко снова уперлось, но уже во что-то мягкое. Мягкое подождало и поддалось. Андрюшка протиснулся наконец благодаря чьим-то рукам на божий свет.
Свет оказался резким и злым. Андрюшка больше не чувствовал маму. Хотел или нет, а пришлось совершить много движений сразу: расширить ноздри, поднять грудь, открыть рот. Обжигающий воздух ворвался в легкие, с силой расширив их. Он сморщился от боли и что было мочи заорал. Воздух раздирал крошечное тело изнутри. А потом перерезали пуповину.
Его обтирали, мыли, переворачивали. Смотрели, слушали, мяли. Вокруг происходило столько всего и сразу, что закружилась голова. Андрюшка заморгал и закрыл глаза, чтобы спастись. Режущий свет безжалостно бил даже сквозь веки. Больше всего на свете сейчас он хотел вернуться назад, к маме, и вместе с ней провалиться в привычный спокойный сон.
Не тут-то было. Пугающие звуки валились со всех сторон. Крики людей, лязганье инструментов, хлопанье дверей, топот ног. Он поневоле открыл глаза. Прямо над ним замерли две расплывчатые фигуры в белом.
Глава 3
– Зачем вам это нужно?
«Пятнадцатая», – про себя отметила Маша. Когда бы ни заходила речь об усыновлении – во время бесед в опеке, в разговоре с близкими родственниками, – все, как один, задавали этот вопрос.
Она успела пожалеть о том, что сболтнула лишнего во время интервью с психологом. Теперь, когда программа выйдет в эфир, в полку задающих вопросы прибудет стократ. И кто только просил ее сознаваться в том, что она учится в школе приемных родителей? Маша бросила взгляд на пульт, убедилась, что запись закончена, и сняла с головы наушники. Нужно будет попросить ребят вырезать и уничтожить этот фрагмент, пока не поздно.
– У нас с мужем есть возможность, – объяснила она и тут же устыдилась того, что оправдывается перед гостьей.
Даже самой себе Маша, как ни пыталась, не сумела пока ответить на этот вопрос. Знала, что прекрасно доживет остаток своих дней и без оравы детей: будет работать, путешествовать, тратиться на приятные мелочи, наслаждаться жизнью, в конце концов. Дело было не в ее горячем желании «завести ребенка». Она поморщилась от нелепого сочетания слов: и кто только выдумал выражаться так, словно в семье появляется не личность, а котенок или щенок. Ей банально не давали покоя мысли о детях. Планируя день, она мысленно отмечала, как много теперь в ее графике не занятого работой времени: много лет упорно добивалась этой свободы, чтобы проводить больше времени с Дашей. А девочка тем временем выросла, ей больше не нужна мама каждую минуту. Гуляя с мужем по разноцветной детской площадке, на которой красовались хитроумные горки, лесенки, лабиринты и миниатюрные замки для малышни, она думала о том, как здорово здесь играть. Убираясь в доме, мысленно превращала гостевую комнату в детскую и представляла себя за чтением детских книг – Драгунского, Носова, Успенского. Дашка давно собрала все это богатство и запрятала на антресоли книжного шкафа. Ей казалось, переросла. А Маше так хотелось посмеяться над историями своего детства вместе с ребенком. Забивая продуктами кладовую после очередной поездки в магазин, размышляла, скольких еще детей они смогли бы прокормить. Выходило, что двоих точно, без особых усилий…
Глава 4
Аннушка появилась на свет теплым весенним днем. Распахнула глазки, покричала, как полагается, и тут же уснула. В роддоме ее так и прозвали – Соней. Малышка получилась хорошенькая: светленькая, с вьющимися волосиками и любопытными глазами-пуговками. Только Аннушка редко их открывала, все больше спала. За это няньки ее и любили.
Девочка без труда освоилась в новом мире. Узнавала мамин запах среди многих других и тут же начинала крутить головкой в поисках молока. Нежное тело, теплые руки, мягкая грудь – все было рядом. Аннушка сосала изо всех сил, а когда наедалась, продолжала лежать у мамы на руках в сладкой полудреме. Мама ей улыбалась. Прижимала к себе и укачивала. Обе были счастливые и засыпали вместе, посапывая. Но тут обязательно прибегала какая-нибудь нянька, кричала: «Нарушаете технику безопасности! Положите ребенка в бокс!» Мама никогда не злилась, виновато просила прощения, переодевала Аннушку в сухую пеленку и перекладывала в кроватку.
Но настало утро, когда все в жизни Аннушки изменилось. Сначала ее забрали у мамы. Замотали так туго, что нельзя было даже дышать, завернули в одеяльце и понесли по белым извилистым коридорам. Девочка кричала что было сил.
– Вас на машине встречают? – звонкий голосок весело полетел к потолку.
Мама стыдливо опустила голову – новенькая медсестра, ничего не знает. Надо же, никто не рассказал.
Глава 5
Город и не думал отходить ко сну. Весна будоражила. Покачивала бедрами, бросала кокетливые взгляды, расплывалась в томных улыбках; вслед ей неслись посвистывания, причмокивания и улюлюканье. Одна только Маша Молчанова к чувственным сумеркам была безразлична: сосредоточенно шагала к метро, глядя прямо перед собой и чеканя шаг как солдат. Она не замечала растворенного в воздухе сладострастия – ее мысли блуждали далеко.
Отчего-то весенний аромат напомнил ей день из детства. Далекого, счастливого. Когда мама с папой были еще единым целым и составляли весь ее мир. Разве что книги дополняли эту идиллию. Будущая актриса, маленькая Маша лет с пяти безумно любила читать. Легко переносилась во времени, пространстве и сама становилась героиней книг.
Кажется, это было как раз весной – ответственная семилетка уже готовилась идти в первый класс, разбирала свои полки, чтобы освободить место для учебников. И наткнулась на тоненькую книжицу – «Козетту» Виктора Гюго. Наверное, ее принес папа, а она не успела прочесть. Отец всегда возвращался домой с работы с новыми книгами – приносил для себя и для дочки. В их небольшой квартире было уже не протолкнуться от полок и стеллажей, доверху забитых солидными томами и тоненькими изданьицами, а папа все нес и нес в дом «макулатуру», как шутливо называла эти сокровища мама. Остановиться он не мог – книги были плотью и кровью профессии, которую он любил как саму жизнь.
Машенька долго не могла оторваться от созерцания мрачной обложки. На ней, понуро склонившись, стояла девочка с огромным ведром. В бесформенных башмаках, кое-как подоткнутом, чтобы не споткнуться, взрослом переднике, малышка выглядела нищенкой. На лице ребенка замер испуг. Маша и представить себе не могла, откуда берется такой жуткий животный страх. Она открыла книгу и начала читать. Перед ней в ту же минуту ожили персонажи: противная толстая мамаша Тенардье, доверчивая Фантина и прелестная маленькая Козетта. Через несколько страниц Машенька уже видела себя, босую, с красными, опухшими от холода ступнями, под грязным деревянным столом. Как будто это ее навсегда оставили мама с папой и она должна была прислуживать чужой семье: мести полы, подавать на стол, ходить за водой. Замерзая, она брела по зимней улице в нищих лохмотьях с тяжелым деревянным ведром…
Машенька рыдала так долго и безнадежно, что мама не на шутку перепугалась. Сама успокоить дочку она, как ни старалась, не смогла. Схватила телефон, отыскала в редакции папу и велела ему срочно ехать домой. Отец примчался спасать ребенка, который обливался слезами и не мог никому объяснить, что случилось. Он догадался сам – увидел открытую на середине книгу.
