От Варольда слишком долго не было вестей. Поэтому Изольда тревожилась, ходила в огромных комнатах замка, представлявшихся теперь холодными и пустыми. Выбегала в сад, долго бродила меж клумб ирисов и нежных роз; сетовала, что не отправилась в Иальс со свитой Луацина. Ведь король так просил присоединиться к нему в поездке! И был к этому повод. И была собственная цель – Варольд. Изольда должна, должна была скорее увидеть милого магистра, с которым ее столько лет разлучала судьба и ничем необъяснимые капризы их личных отношений. Если прежде рядом с Варольдом была либийка-Селла, затем Арсия, если за этими двумя женщинами путь в Олмию Кроуну был заказан, а сама Изольда последние двадцать лет, словно выполняя тайную волю богов, отдала себя воспитанию Астры, то теперь… Что теперь могло помешать ей, соединить жизнь с Варольдом Кроуном – единственным мужчиной, который был по-настоящему дорог ей со времен Голорской войны и по сей день, с мужчиной, который сам страдал по ней всю жизнь в нечеловеческих муках?

Снова и снова Изольда Рут пыталась связаться с ним ментально. Вечерами она проводила время возле хрустальной сферы в блеске высоких свечей, вглядываясь в туманно-золотистые тени и всеми силами призывая Варольда, но магистр молчал. Это казалось невероятным – разве мог он не слышать ее, не ответить на долгий и страстный призыв. А в последний раз, склонившись над шаром и едва не зарыдав от собственного бессилия, Изольда вдруг увидела в глубине хрусталя дом Кроуна жадно объятый огнем. Только теперь она поняла то, что раньше отказывался принимать ее разум: с магистром стряслась беда, а в Иальсе происходило что-то непонятное и страшное. Оголившиеся вдруг, дрожащие судорогами чувства говорили ей, что во всем снова повинен Канахор Хаерим. Изольда вскочила с кресла и, до боли заломив руки, произнесла:

– Я уничтожу тебя! Если только что-то случиться с ним! Если что-то с моим Варольдом!..

Быстрым шагом она направилась через галерею к башне, поднялась по лестнице мимо изваяний змеев. Подошла к длинной полке, уставленной бронзовыми статуэтками, фарфоровыми сосудами и протянула руку к бусам, подаренным Варольдом после его либийских скитаний. Пальцы нервно перебирали теплые кусочки бирюзы с рунными знаками, а рассудок терзали мысли, что все, вопреки ее стараниям, возвращается. Тронутая однажды история Черной Короны Иссеи, опасная, злая история, нити которой держат бессмертные, не даст уже покоя никому. И первыми жестоко пострадают из-за нее Варольд и… Астра. Потому что Астра – его дочь. Потому что от самого рождения боги лишили ее покоя, и даже самая хитрая магия не властна над ее судьбой.

Сжав в ладони бусы, магистр поднялась наверх и принялась выкладывать на стол изумруды и кровавые карбункулы из ларцов. Достала несколько полных золота, тяжелых кошелей и еще один пустой, отложив туда несколько монет и пару невзрачных аметистов. Сложила все в прочную кожаную сумку с гербом и села за письмо, которое должна найти утром на столе старая служанка. Мысли вились туманными прядями, путались. Долго магистр не могла сложить нескольких фраз, объясняющих ее исчезновение и в тоже время скрывающих ее истинные намерения для королевского двора Лузины. Этот двор, жадный до сплетен и опасных интриг, особо неспокойный после убийства Луацина и внезапного возвышения Маруса, оттеснявшего принца Ирвида, стал липкой паутиной для нее. Она долго думала, все-таки написала что-то, оставила внизу изящные завитки первых букв своего имени. Сидела с четверть часа, безвольно глядя на звезды в открытом окне, слушая шелест ветра и треск фитилей в светильниках. Потом Изольда спохватилась, отыскала сумочку Астры, срезанную в бессмысленной попытке изменить судьбу ученицы, и положила ее рядом со своей дорожной сумкой.

Изольда Рут проснулась от тихого шевеления где-то рядом. Она прислушалась, стараясь распознать опасность. Вспоминая события вчерашнего дня, приоткрыла глаза и лежала, не шевелясь, глядя на темно-синие горы, выделявшиеся на посветлевшем небе. Из-за вершин, увенчанных острыми щербатыми скалами, наплывали облака, серые с оттенком горькой желтизны, которая бывает поздней осенью в окрестностях Вергины. Только Вергина и все милое королевство Олмии находились за бесконечные тысячи лиг – здесь был неведомый, недобрый мир, отнявший у магистра дорогого помощника и саму ее захвативший в безвременный плен.

Мэги Рут приподнялась на локте, оглядев дорожные сумки и место, где лежал ночью раненый звереныш. Он не умер. Похоже, целительные смеси пошли ему на пользу. Абориген сидел, скорчившись между камней, поглядывая круглыми лиловыми глазами на спасительницу.

– Видишь, жив, мохнатенький, – проговорила Изольда, кутаясь в шелковую накидку, не укрывавшую от холодного ветра. – Скачи себе. Скачи, – она махнула в сторону редкого леса, поднимавшегося по другому краю расселины.

– Криг дуук! Виа-ноог уаене, – ответил зайцеподобный абориген. – Уаене!

– Что? – мэги нахмурилась, сосредоточившись на ментальной волне и стараясь понять смысл чужих слов. – Как твое имя? – беззвучно произнесла она.