Машинка умолкла. Кисти рук распустились, как бутоны, а глаза закрылись. Текст был похож на вино. Он растекался по нёбу его разума головокружительным дурманом. У меня снова получилось, признал он, святой Георгий, снова получилось!

Море удовольствия манило его. Он в третий раз падал в его воды, подчиняясь радостному влечению. Вынырнув на поверхность, возрожденный, он прикинул количество слов, написал на конверте адрес, сунул рукопись, взвесил, наклеил марки и запечатал. Еще одно краткое погружение в воды наслаждения, затем все-таки вынырнуть и — к почтовому ящику.

Было почти двенадцать, когда Ричард Аллен Шэггли захромал в поношенном пальто по тихой улице. Надо поспешить, а не то он опоздает к выемке писем, а этого допустить нельзя. «Рас и Хрустальный город» слишком хорош, чтобы дожидаться завтрашнего дня. Рассказ должен попасть к редактору немедленно. Он точно будет продаваться.

Обойдя по кругу огромную яму с торчащими из нее трубами (когда, ради всего святого, закончат чинить эту проклятую канализацию?), он торопливо заковылял, сжимая конверт онемевшими пальцами и чувствуя, как бешено колотится сердце.