Блошиный рынок Гранвиля располагался за пределами города, с противоположной стороны от дороги на космодром. Это было орущее музыкой и сверкающее всевозможными голографическими изображениями скопление людей, находящихся в постоянном хаотическом движении, наступающих на чужие ноги, молодых и старых, трезвых и пьяных, лохов и жуликов. Здесь можно было купить все от пачки сигарет до подержанного межзвездного космического корабля. Торговали всем вперемешку. Каждое место занимала группа торговцев, которые стояли здесь круглосуточно. Раньше порядок здесь устанавливал полицейский офицер, собиравший за это ежедневные взятки натуральным товаром, но теперь после падения режима все пошло на самотек. Работал простой закон: ушел на пять минут с места — потерял его навсегда, твое место займут другие торговцы.

Дед, Сэм и Билл, все утро бродили по рынку в поисках подходящей одежды. Они уже избавились от полицейских мундиров, после ограбления какого-то загородного дома, но одежда найденная ими при этом была старая, сильно поношенная. Сэм увел у какого-то приезжего лоха бумажник с толстой пачкой пластиковой наличности. Все деньги украденные Сэмом Дед взял себе, а позже сам срезал сумочку у какой-то толстой экзальтированной дамы средних лет, в которой кроме наличной мелочи оказалось ее удостоверение личности и обезличенный кредитокопитель на предъявителя, на котором изящным почерком богатой дуры были нацарапаны едким фломастером все ее идентификационные коды. Когда они срочно отправились к ближайшему банкомату, то с удивлением обнаружили и сняли со счета наличными пятнадцать тысяч кредов с кредитокопителя толстой дуры. Билл ни чего не смог украсть, потому что не умел. Он мог легко убить или ограбить, но для совершения кражи ему не хватало фантазии, поэтому он неуютно чувствовал себя без оружия, которое пришлось спрятать в лесу. Дед долго торговался и приценивался при покупках, покупая одежду на всех. Когда все, включая нижнее белье и обувь было куплено трое беглых заключенных направились в общественный туалет переодеваться.

Со времен Древнего Рима общественные туалеты отражают ситуацию в политической жизни стран и народов, как зеркало. Кроме ругательных пожеланий адресованных правоохранительным органам, похабных стихов про прелести женщин и нескромных предложений представителей сексуальных меньшинств их стены обычно исписаны политическими лозунгами — простыми и мудрыми, как любое народное творчество. Билл удобно расположился на толчке и внимательно разглядывал эти произведения современной наскальной письменности. Hадпись "Губернатор Вильсон ублюдок и взяточник" была самая ласковая из всех. Больше всего доставалось государственным партиям: "Бей гадов республиканцев!", "Демократы = дерьмо", "Партии власти суки". Доставалось и жителям метрополии: "Землюки, землюки убирайтесь из Инты! и "Земля — родина пидарасов!". Со стен туалета доносились отголоски старой предвыборной кампании: "Партийные воры! Засуньте голоса избирателей себе в задницу!" Билл долго переодевался и читал, после чего не выдержал и сам написал на стене позаимствованным из украденной сумочки несмываемым фломастером: "Любая власть — ярмо, свобода лишь у вора!" и вышел из кабинки. Hа улице его уже ждал переодетый Дед с Сэмом.

— Куда двигаем дальше? — Спросил он у них.

— Хрен его знает — ответил Сэм — пожрать бы надо.