Славен город Ширгород, столица Ширгородской губернии, важнейший транспортный узел на водных путях России, богатый и славный… в прежние времена. В нынешние же… тоже не бедный. По крайней мере, есть, что делить. И переделивать – тоже есть что ширгородским «баронам» и «герцогам». А ведь имеется еще и Первопрестольная, которой сколько ни дай – все мало. И, наконец, живут в Ширгороде те самые простые труженики – фрезерных и токарных станков, комбайнов и топоров, ножей и компьютеров, – те, у кого нет ничего, но, собственно, и есть то самое богатство, которое делят и переделивают сильные мира сего.

Такие вот труженики строили в поселке Курган Никитского района Ширгородской области Курганский металлический завод, могучее оборонное предприятие, в года перестроечные вдруг ставшее ну совершенно никому не нужным.

Настолько ненужным, что новые друзья России, нет, тогда еще не России, а Советского Союза, добрые-добрые друзья из североамериканских Соединенных Штатов даже предложили оплатить демонтаж ну совершенно никому не нужного в грядущие

мирные

времена предприятия. И так все замечательно получалось! Даже часть отпущенных на демонтаж денег уже успела по дороге в Курган бесследно раствориться в российских просторах… Но всплыл вдруг на гребне приватизации некто по имени Игорь Алексеевич Шелехов и мало того, что приватизировал уже на четверть (если верить документам) демонтированный завод, но и заставил его многочисленные станки и станы вертеться и приносить прибыль, позволившую Шелехову в умеренные сроки скупить еще несколько нерентабельных предприятий, наладить весьма перспективные международные связи и обеспечить своих земляков хлебом, маслом, ветчиной и прочими вещами, особо дефицитными в свежеперестроенной России.

И все бы совсем хорошо, но так случилось, что принял Игорь Алексеевич безвременную кончину: вместе с супругой погиб в автокатастрофе, оставив свою нарождающуюся промышленную империю сыну, по молодости лет управлять ею не способному. И подхватил тогда бразды из рук покойного ближайший сподвижник усопшего Николай Григорьевич Хлебалов, взяв под опеку и малолетнего Алексея Шелехова, и все его имущество. Все, кроме некоего весьма существенного денежного вклада, который, будучи размещен в солидном западном банке, в опеке не нуждался, ведь Шелехов-старший знал, в какой стране жил, и сколько стоит в его стране человеческая жизнь – тоже знал. Немудрено знать об этом владельцу завода, производящего самые современные орудия умерщвления.

Хлебалов оказался управителем крайне удачливым, вотчину шелеховскую расширил изрядно, и как-то так незаметно получилось, что из шелеховской вотчины стала она вотчиной хлебаловской. Но оставался еще тот самый вклад, который, если не считать процентов, отчисляемых по воле завещателя на образование и содержание Шелехова-младшего, оставался недоступен до совершеннолетия наследника. Так что Хлебалову пришлось играть роль заботливого опекуна и терпеливо ждать, когда юноша достигнет соответствующего возраста.

Вопрос с проникновением в храм решил Монах. С кем и как ему удалось договориться, Алексей не знал. Да он и не вникал в детали. Важно, что к моменту, когда милиция перекрыла все подходы к собору, Алексея под видом певчего церковного хора уже провели внутрь. Теперь он отсиживался в темной, пропахшей пылью и воском каморке и ждал.

Выстрела он не услышал. Но зато услышал шум на площади, крики и топот внутри собора…

Алексей выглянул и увидел, как охрана втащила в собор губернатора, как забегали в панике служители, как машет руками дородный, сверкающий золотом настоятель…

На Шелехова никто не обращал внимания. Никто не попытался его остановить, когда Алексей покинул свое укрытие и двинулся к выходу. В общем, все шло, как задумано, и даже лучше.

Аленка увидела Шелехова и так обрадовалась, что у него в груди стало тепло и легко. Он махнул рукой, и девушка тотчас взбежала по ступеням… На самом верху она вдруг запнулась, быстро перекрестилась…