«Ты молод, отважен и не боишься нового? Хочешь за несколько месяцев заработать на квартиру, машину и безмятежное существование, а заодно увидеть нечто незабываемое? Звони, осталось всего два места, с отправлением в воскресенье! Испытай себя там, куда не ступала нога человека! Поверь, это — работа твоей мечты!».

— Твою-то матушку, — простонал Кирилл и выдернул наушники.

Опять забыл отключить синхронизацию на смартфоне, и тот почему-то решил прочесть ему так некстати пришедшее сообщение. Кто вообще отправляет письма в три часа утра? М-да… Пора бы завязывать спать с этими затычками. Без музыки, конечно, в последнее время стало непросто заснуть, но ничего, стерпится-слюбится.

Кирилл вздохнул, перевернулся на другой бок и неожиданно легко перескочил тонкую грань между сном и явью. По лицу расплылась улыбка — он оказался на каком-то теплом побережье, где летали яркие птицы, а вдалеке, в тени могучих сосен паслись удивительные животные неописуемой красоты. До будильника и опостылевшей работы оставалось еще три часа.

Странная штука — жалость; чем больше жалеешь других, тем более жалок сам, и ничего с этим не поделаешь. Это — истина. Бесполезно спорить с ней и обманывать самого себя. С таким же успехом можно перечить ветру или, например, убеждать себя, что капли дождя не падают сверху вниз, но, наоборот, отрываются от земли и взмывают ввысь.

В состояние мутной подавленности проваливаешься незаметно, как в омут полуденной дремы, и до последнего не понимаешь, что происходит. И признаваться себе в собственной никчемности не желаешь, предпочитая рассеивать сочувствие на окружающих, которым это зачастую совсем не нужно.

Обводя взглядом прохладный салон трамвая, Кирилл жалел всех сразу. Вот едет бабушка, совсем старенькая, будто вот-вот рассыпется, а тонкая кожа, напоминающая пергамент, потрескается и лопнет. Ее детство, отрочество и, может статься, юность прошли в другой стране, но бо́льшую часть жизни она провела в тщетных попытках адаптироваться к переменам, стать такой же, как все, получить право на лучшую жизнь. О неудачности этих самых попыток свидетельствовал сам вид старушки, ее старое изношенное пальтишко, давно потерявшее даже намек на первоначальный цвет и фасон. Точь-в-точь такое же было у прапрабабушки Кирилла, он видел на фотографиях. Уставшие иссохшие руки, теребящие тонкие потертые лямки дерматиновой сумочки и, самое главное, взгляд старушки навевали горькую тоску. Затравленные глаза бесконечно уставшего, сломленного человека, живущего на какой-то невероятной инерции от всесильного заряда молодости, давно раздавленного бременем ига и…

Так, стоп, заладил опять со своим игом. Говорили ведь в школе, неучам, что никакая это не оккупация, а ос-во-бож-де-ни-е. С гаденькой такой улыбкой говорили, с напускной благожелательностью вынуждая настороженных русских детей повторять это паскудное слово. Да-да, это был свободный выбор жителей бывшей Калининградской области, куда свободнее, чем где бы то ни было.

Ладно-ладно, хорош о всякой ерунде. Того и гляди, крамольные мысли скоро станут считаться преступлением. Не ровен час, эти гады научатся забираться людям в головы, чтобы узнать, что же у электората на уме, а там ничего хорошего. Ох и взбесятся, выродки! И правда, хватит о плохом. Лучше пожалеть еще кого-то.

Унылые башни серых многоэтажек захватили целый район, населенный, преимущественно, «полусредним» классом. По сути, бедняками. Угрюмые рабочие, веселые хронические безработные, пьяницы, неблагополучные семьи и стесненная в средствах молодежь, только-только вывалившаяся из родительских гнезд в поисках своего угла, пусть съемного и пыльного — вот он, весь контингент района со скромным названием Юго-Западный. Когда то он звался Балтийским, затем — Московским, а позже, с приходом новых хозяев, все изменилось. Вместо покосившихся «панелек» и хрущевок понастроили новых «блоков», памятников ненавистному им социализму, и заселили туда всех, у кого не было денег на что получше. Нетрудно догадаться, что построенные из дешевых и зачастую токсичных материалов дома сейчас, спустя три с лишним десятка лет, смотрелись просто отвратительно. Они как будто сошли с экрана боевика про зомби или какую суперчуму, выкосившую человечество и оставившую в память о нем эти разваливающиеся муравейники. Стоило ли с такой истовостью крушить все советское?

Но для Кирилла здешние места были, считай, родными. Он сам тут жил до пятнадцати лет, а потом, после смерти отца, перебрался с мамой в спальный район на севере города. Там было не ахти как, но все же поспокойнее, поприличнее.

Он шел по вбитому в подкорку маршруту, сокращая путь протоптанными прямо на неухоженных газонах тропинками и избегая давно истрескавшегося асфальта. Отстраненный взгляд скользил по немногочисленным прохожим, изредка инстинктивно замирая на секунду, натыкаясь на симпатичных девушек.

Погода, как всегда, была переменчивой. Пока трамвай несся по городу, за окном светило ласковое солнце, нежданный гость в ноябре, а теперь вот небо опять нахмурилось, грозя дождем. Точно, закапало, но Кирилл только победно усмехнулся — он уже добрался до места и нажал кнопку вызова на домофоне.

На весь экран высветилась довольная физия Сени, судя по расфокусированному взгляду, приступившему к торжественной части. На фоне мелькали чьи-то силуэты, слышались голоса.

— А я говорю, что лучше бы, блин, сами по себе остались! Мне дед рассказывал — обычных вооружений тут хватало! — скромный и мятый Василий, лишившийся шанса сбежать, вдруг распалился, и, к удивлению Кирилла, говорил он весьма убедительно и даже связно. — Кто бы сунулся — по рогам получил. Война-то ведь не против России велась, а, как изящно сформулировали союзники, против «преступного олигархата и режима, представляющего угрозу международной безопасности», туды ее в качель.

— Шлепать языком можно что угодно, но не дали бы никому такой возможности, — веско возражал Юра, и Гена с женой одобрительно кивали после каждой озвученной им умной мысли. — Пришли бы, поотбирали стрелялки и все равно заставили выбирать. Из одного варианта. Вот, Неманский и Краснознаменский даже ждать не стали, сразу в Литву попросились, а с ними и Славский, за компанию. И ничего, не слыхал я, чтобы там сильно нашего брата тюкали.

— Да уж, лучше под литвинами, чем под пшеками, — поддакнул Валера, полусидящий-полулежащий на диване. Он явно хотел прилечь, но боялся заснуть, а просто сидеть после таких выпитых объемов уже было невмоготу, тело требовало движения.

Кирилл молча слушал да попивал сок, то и дело поглядывая на часы. Таксистам не слишком хотелось ехать в этот глухой район пятничным вечером, вся жизнь крутилась в центре, и там заказов хватало. Один водитель все же согласился подъехать, но заломил ставку, паршивец — шестнадцать евро вместо привычных двенадцати. Ну, да ладно, Арсентия все равно не остановить. Вон он, что-то шепчет на ухо Насте, та пунцовеет, отвешивает ему легкую пощечину и смеется в полный голос. Нет, эти двое не пара и даже не флиртуют — это у них дружба такая, с самой ПТУшной скамьи.

Со скуки Кирилл принялся изучать жилище Сени. Конкретно в этой квартире он еще не был — раньше друг с семьей жил дальше по улице, откуда по достижению совершеннолетия перебрался сюда. Эту двушку оставила почившая бабуля, души не чаявшая во внуке. Интересно, как бы она отреагировала, увидев, что с жилищем сделал нерадивый внучок? На мебели сантиметровый слой пыли, краска на стенах пооблупилась, окна Сеня, кажется, никогда не мыл, как и полы, как и посуду, как и…

Инфернальные звуки, сливающиеся вместе и образующие зубодробительный диссонанс, были любимым музыкальным жанром Арсентия. Более всего он любил треки с ломаными, нечеткими ритмами, то ускоряющимися до неразборчивой каши, то, наоборот, замедляющиеся до едва уловимого рисунка. Именовалось все это безобразие «диссонанс-кором» или просто «ди-кором», и у Кирилла на сей счет имелось свое, особое мнение.

Перекосившаяся физиономия таксиста говорила о том, что он с Кириллом согласен. Арсентий же, как ни в чем не бывало, развернул смарт и приложил к уху, остановив, наконец, эту какофонию:

— Алло. О, спасибо, братан!

Водитель опять сморщился и неразборчиво процедил какое-то ругательство. Хотя, пора бы привыкнуть, не королевскую же семью будешь возить в микроавтобусе, где сиденья продавлены до такой степени, что пассажиры всерьез боятся стереть задницу об асфальт.

— Да мы в Дездемону едем, Макс, ты подтягивайся! Да, не слишком-то много. Геннадий с Манюней в последний момент свинтили — типа, позвонили им, малой расхныкался. Ага, и я так думаю. Ну что, будешь? Нет?! Эх… Ну, спасибо. Хорошо, в другой раз, звони. Бывай, Максим!

В здоровенный автобус девять новичков уместились с трудом — уже устроившимся и скучающим пассажирам пришлось потесниться. Сеня в итоге приткнулся рядом с похрапывающим парнем в красной ветровке, а Кириллу неожиданно досталось место возле Джозефа. Никто не решался его занять, но Джозеф, видя, что вошедший последним Кирилл безрезультатно мечется в поисках сиденья, сам пригласил его, величаво поведя рукой.

Автобус уверенно начал путь по вечерним улицам, и Джозеф сразу заговорил поставленным голосом, легко перекрывающим жалобный грохот подвески. Кирилл же тем временем пытался одновременно слушать и рассматривать очертания города, но кроме огней, пляшущих по мокрым стеклам автобуса, ничего толком не видел.

— Надеюсь, дорога была легкая и приятная. Я очень рад, что приехали абсолютно все, кто подписал договор с кадровыми агентствами. Поверьте, вас ждет не просто работа, тяжелый труд за неплохие деньги. Нет, ребята, вас ждет умопомрачительное времяпрепровождение за отличные деньги. Так будет правильнее. Никто из вас не вернется из нашего странствия — да-да, я поеду с вами — таким же, каким он был до отъезда. Эта поездка сделает вас сильнее, храбрее, умнее и лучше. Если б вы только знали, как же мне уже не терпится перейти к презентации! Я не могу показать вам всего, но даже того, что у меня есть, хватит, чтобы все поразевали рты. А уж что вы испытаете, приехав на место… А, чего там, я увижу ваши физиономии и лично буду подходить к каждому и поднимать его челюсть с пола.

Джозеф звонко рассмеялся. Вышло очень заразительно, и Кирилл, хоть и не поворачивался и не смотрел ни назад, ни в зеркало, знал, что на лицах всех пассажиров сами собой проступили ухмылки. А ведь этот хлыщ в костюме говорит все это не в первый раз, текст и прибаутки давно заучены наизусть.

Стараясь прислушаться к своей интуиции, редко когда подводящей его, Кирилл не мог получить никакого ответа. Великий и могучий внутренний мудрец помалкивал, впервые в жизни. Обычно во время столь необыкновенных, из ряда вон выходящих событий что-то в душе неизбежно колыхалось, порождая хорошее или плохое предчувствие. А вот сейчас ничего такого не было.

Время постоянно убегало. Его впритык хватило только на то, чтобы все мухой сбегали под душ и переоделись. Затем троица поспешила на второй этаж, в конференц-зал, по особому случаю специально переоборудованному еще и в столовую.

Милан, Кирилл и Сеня успели одними из первых, и им удалось с комфортом разместиться прямо напротив стола выступающего и большого экрана для презентации. Не прошло и пяти минут, как зал наполнился, и последним торжественно, широко расправив плечи вошел Джозеф.

У Кирилла не было сил никого рассматривать, остатки воли уходили на то, чтобы не наброситься на уже ждущий своего часа тыквенный суп. Горячий, густой, чуть сладковатый и ароматный — то, что нужно после долгой и голодной дороги. Сеня же немного не удержался, украдкой замахнув пару ложек и сделав довольное лицо. И только похожий на киборга Милан с железным безразличием смотрел куда-то далеко, сквозь стену, время и атмосферу. Из-за толстых старомодных очков глаза казались в несколько раз больше, создавая комичный эффект. Интересный попался сосед, ничего не скажешь.

— Да вы кушайте, налетайте! — по залу разнесся бодрый голос Джозефа, явившегося на сей раз в голубой рубашке и галстуке в клеточку вместо строгого костюма. — Кушайте, да слушайте. Все понимаю, проголодались. Я вот уже поел, поэтому обойдусь кофе.

Джозеф вытянул руки, с хрустом размял пальцы и положил их на огромный планшет, встроенный в красивую темную столешницу. Пара пассов, и свет сделался приглушенным, достаточным только для того, чтобы не опрокинуть ненароком чай или кофе. Экран же, напротив, зажегся. Отпив бодрящего напитка из маленькой белой чашки, Джозеф приступил к делу, а утомленная дорогой молодежь тихонько замолотила ложками.

Очередной слайд состоял из двенадцати маленьких, подвижных видеоизображений, и на каждом люди выполняли какую-то работу. Вот девушки носятся по лаборатории с какими-то пробирками, вот крепкий парень сноровисто заменяет поврежденный модуль у сторожевого дрона, а вот и группа молодых людей в комбинезонах возводит массивное ограждение вдоль прочерченной колышками линии. Столовая, складское помещение, уход за садом — да чего там только не было!

— Как видите, работа у нас в основном простая, физическая. Но это не значит, что вам придется вечно потеть на стройке или на полях — да-да, у нас есть и поля, и фермы. Мы стремимся выйти на продуктовое самообеспечение как можно быстрее. Хотя бы на частичное. Здесь и научная польза, и практическая — приятно есть свое, натуральное и свежее.

Как правило, те, кто отработал в нашей дружной семье хотя бы год, остаются в ней навсегда. Вот, например, Сандра, — Джозеф вытянул ладонь в сторону входа, почти не заметного в темноте.

Там возле дверей стояла его ассистентка, просто на нее все это время не обращали внимания. Девушка счастливо кивнула. Кирилл с легким сожалением отметил, что она переоделась, сменив откровенное платье на скучные брюки и блузку. Наверное, чтобы не отвлекать преобладающий в этой группе сильный пол от инструктажа, хоть это и не требовалось. Слайды и рассказ Джозефа без особого труда безраздельно завладели всеобщим вниманием, многие даже прекратили есть. Многие, но не Сеня, которого Кирилл уже несколько раз успел ткнуть в бок, потому что тот громко чавкал.

— Как и та милая особа на слайде, Сандра работала ассистенткой в научной лаборатории. А потом, как видите, перешла в другой отдел. И вернулась в привычную среду обитания. Хотя иногда наверняка скучает по Тайе, верно, Сандра?

Последним был крайне насущный вопрос, и сам факт, что его задали в последнюю очередь, красноречиво говорил об успехе презентации Джозефа — люди были захвачены его рассказом и наперебой интересовались климатом, пляжами, погодой и прочей ерундой, но не материальной стороной. Ситуацию исправил терпеливый Милан, дождавшийся, пока все выговорятся и поднявший руку.

— Выплаты будут прибывать вам на ваши корпоративные счета раз в месяц. С этими деньгами вы можете делать все, что угодно. Сразу отправить на другой счет, куда-то вложить их, оплатить кредит, потратить на что-то. Их у вас не отнимут даже в том случае, если выяснится, что вы попали на Тайю обманом, а сами являетесь террористами или какими-нибудь маньяками.

Джозеф расхохотался, довольный спонтанно родившейся шутке, а Кирилл кисло поглядел на Сеню. Они что, сговорились там все?

— Надеюсь, таких среди нас нет. А если и есть — что ж, у нас не санаторий, копам придется подождать экстрадиции… Мне кажется, я ответил на все ваши вопросы, верно?

Ответом были молчаливые кивки.

— Мы так можем бесконечно идти, — нарушил тишину Милан и продемонстрировал свою осведомленность. — Волгоград тянется почти на сотню километров. При ширине около десятка.

— Ну, а куда нам спешить? — пожал плечами Кирилл. — Тем более становится все более людно. Значит, подходим к какому-то оживленному месту. Да и не может же отель находиться совсем уж в захолустье.

Его прогулка не тяготила. Все вокруг казалось интересным. Плохой асфальт, влажные ошметки листьев, беспорядочно разбросанные по дорогам и обочинам, здания с осыпающимся фасадом, отремонтированные только в нижней своей части — там, где сверкали вывески магазинов и бутиков. А еще было тепло, теплее, чем в Крулевце. Можно было вполне обойтись и без легкой куртки, ветра здесь не было.

Все здесь, конечно, здорово напоминало родной город, но в то же время оставалось вдали от европейских спальных районов, имело свой колорит. Смесь легкой разрухи, бессистемности переулков, как попало ответвляющихся от основных улиц, и ощущение хаоса удивляли с каждым шагом все больше, погружая при этом в какой-то необычный транс. Наверное, так же кружит голову у чопорного англичанина, привыкшего порядку и впервые попавшего на пестрый и непонятный восточный рынок где-нибудь в Багдаде.

Вскоре ребята свернули, двигаясь на шум музыки, и выбрались на залитую светом фонарей и неоном улочку. Милан сверился с часами и сообщил, что путь занял каких-то полчаса. Столько же времени понадобилось и многим новым знакомым из конференц-зала — они продолжали прибывать на такси.

Остаток дня прошел как в тумане. Кирилл не помнил толком, как пришел какой-то сотрудник и вывалил комплекты одежды и оборудования на их с Сеней кровати. Не отпечатался в памяти и долгожданный ужин, хоть положительные эмоции вкупе с приятным послевкусием от него остались. И даже постоянное отсутствие Арсентия не беспокоило. Тот просто увлекся очередной девчонкой, вскоре они поцапаются, и все встанет на свои места.

Потом все ходили провожать Сандру и Джозефа, пожимали им руки, говорили «спасибо» и желали удачи. Провожатые, кажется, ничуть не были расстроены тем, что им пора уезжать. Наоборот, они так и норовили поскорее погрузиться в челнок, но неторопливо движущаяся очередь из покидающих Тайю рабочих не позволяла. У последних, кстати, настроение было не столь уж радужным — им явно нравилась работа, но и в бесконечном отрыве от семьи бедняги жить не могли. Они провожали рекрутеров с нескрываемой завистью в глазах.

Наконец, кораблик взмыл вверх и исчез в темном тебе, и тогда люди начали расходиться.

Кирилл лежал на постели и думал. Он все вспоминал увиденное сегодня, прокручивая в голове инструктаж. Не расхаживать с открытой едой, бросать мусор только в герметичные контейнеры, при нападении сципионикса поднять над головой руки и закричать, при нападении торвозавра попытаться успеть пробормотать хотя бы первую строчку «Отче наш»…

Дабы немного отвлечься, Кирилл решил навести порядок. Он встал и приступил к разбору вещей. Десять комплектов белья, три комплекта рабочей формы — уже знакомые темно-зеленые комбезы (два с коротким рукавом, один — с длинным) — и пара комплектов повседневной одежды, а именно удобные штаны спортивного типа, шорты и футболки с тем самым скорпионом. Последние немного выбивались из виденной намедни цветовой гаммы, дизайнеры решили разбавить темно-зеленый серыми и бордовыми разводами. Видимо, это какая-то новая серия. Получилось неплохо, Кириллу даже понравилось. В такой можно и дома щеголять, стиляги оценят.

Едва за окном забрезжило утро, Кирилл проснулся. На часах было пять двадцать утра. Да уж, лучше бы вообще не ложился, голова за эти несколько часов сна стала чугунной. Впервые в жизни Кирилл мог с уверенностью утверждать, что куча новой информации способна вполне ощутимо отягощать черепушку. Плюс добавьте массу впечатлений и эффект неожиданности, а потом помножьте на банальный стресс от длительного переезда.

— Вторник, шестнадцатое мая, — негромко проговорил Кирилл, прочитав данные с экрана КПК, и отодвинул рукой жалюзи, чтобы узнать погоду. Чистые небеса и прогретый до восемнадцати градусов воздух говорили о том, что день обещает быть прекрасным. На Лордане жаркая погода стоит с марта по ноябрь, прерываемая лишь легким дождиком да редкими, но непредсказуемыми бурям, налетающими с севера.

Кирилл потянулся и сел. В животе стало холодно и пусто, но это не страшно. Все боятся выходить на новую работу, все и всегда, исключений нет. Зато Кириллу повезло, он совершенно бесплатно попал из промозглой и тусклой осени в полную красок весну, дающей фору европейскому лету, и хотя бы за это стоит благодарить жизнь. Правда, конец зимы и начало весны в Гросвилле тоже приносят сюрпризы. В прошлом году, говорят, Черроу разлилась слишком сильно, ворвавшись в городок. Больше всего досталось Подкове, расположенной в небольшой низине, и одну часть стену специально не стали перекрашивать, оставив метровый потускневший слой краски в назидание и память. И, конечно, спешно возвели насыпные баррикады и прокопали дополнительные отводные каналы.

Последние полтора часа Кирилл без всякой пользы провел в кровати, тщетно пытаясь уснуть. Ну, не идет сон, и все тут. Да и в теле появилась какая-то обманчивая легкость, какой бы не должно быть. Ощущение бодрости было мнимым, уже к обеду оно иссякало, и человек начинал чувствовать себя усталым и разбитым.

— Я вчера на этой презентации дурацкой чуть в штаны не наложил, — признался Сеня, когда они уже шагали на завтрак. — За каким хреном нас так пугают? Можно было просто показать фотку эту динозавра, и никто бы к нему не сунулся.

Дерево оказалось крепким, хоть и сухим. Кто-то из работников сказал, что гинкго «болело», и потому преждевременно состарилось и рухнуло, подточенное хворью изнутри. На всех бензопил не хватило, и, пока старички жужжали моторами, новые рабочие вооружились топорами и пошли войной на ветки и сучья.

Недовольный скоростью работы, Оллис изо всех сил подгонял бригаду — хищники прекрасно знают, кто живет за высоким забором, и дыра в нем вполне может стать для них привлекательной. Памятуя о размерах доминирующих в этих краях хищников, Кирилл мог с уверенностью сказать, что их не смутят ни бензопилы, ни топоры. Тут даже автоматом много не навоюешь.

— Они умны, очень умны, — приговаривал Оллис — бригадир неожиданно предпочел топор пиле и сейчас возился рядом с Кириллом и Сеней. — Я бы даже сказал, что они умнее собак. Например, эти страхомудины, большеголовые и с рогом на носу…

— Цератозавры, — подсказал Кирилл, в определенном смысле уже подкованный в теме динозавров.

— Во-во, они самые, — кивнул Оллис, размашисто срубил толстую ветку, ногой отфутболил ее и продолжил. — Орудуют обычно по двое, рисковать не любят. Травоядных гонят по лесу, пока те не влетят в болото, а потом стают на сухие бережки и кушают животину, у которой ноги-руки уже увязли, а все остальное еще нет. Класс, да? Живьем жрут, сволочи.

— Не дергайся слишком много, не мельтеши, — советовал Кирилл, двигаясь вокруг Милана. — Сразу учись ловить золотую середину между неподвижностью и ненужной суетой.

Внезапно он взорвался двойкой в челюсть, и оба раза кончики пальцев коснулись цели, заставив Милана мастерски выругаться по-русски и гневно всплеснуть руками.

— Отставить истерику, — процедил Кирилл — он был беспощаден ко всем, кого когда-либо учил драться. — Продолжаем.

Идея пойти в спортзал после изнурительного рабочего дня, когда руки и спина ныли, казалась самоубийственной, но каким-то чудесным образом в итоге принесла облегчение. Новая нагрузка вдохнула в каждую клеточку тела жизнь, и вскоре все болевые ощущения, резавшие поначалу спину при каждом движении, рассеялись.

С Миланом Кирилл занимался уже второй час и не мог перестать удивляться. Парень делал феерический прогресс, даром что выглядел задохликом ростом сто шестьдесят пять сантиметров и весящим полцентнера с небольшим. Пару раз он довольно хорошо доставал Кирилла во время игры в «пятнашки», все увереннее разрывая дистанцию и встречая ударами.

Прямое столкновение с Ионом стало неизбежным с момента встречи в поезде. Кирилла уже тогда затрясло от злости при виде наглой и самодовольной рожи с огромным носом, выпяченными губищами и мелкими тупыми глазками. Существуют люди, в ком при всем желании не получается отыскать ни крупицы чего-то доброго, чего-то привлекательного, и для Кирилла таковым являлся Ион. Теперь-то стало ясно, что драке все-таки быть. Что ж, завтра вечером одной проблемой станет меньше.

Отправляясь на раннюю пробежку, Кирилл ощущал в себе стопроцентную уверенность в победе. Дюжина серьезных поединков в ринге вкупе с несколькими десятками выступлений на местечковых турнирах и пятнадцать с лишним лет занятий боксом, как ни крути, дают многое. Ион, конечно, парень крепкий, но Кирилл не видел в нем боевого потенциала. Такая гора мяса может шугать шпану по всей округе, но против техники не попрешь. Главное — сработать точно. Снова вспомнились слова тренера о холодном разуме и теплом теле.

— Я живой, — сказал себе Кирилл, под писк шагомера преодолевая то ли третий, то ли четвертый километр. — Поэтому мой рассудок холоднее Арктики.

Рассудок-то, возможно, и холодный, но вот мир планеты Тайи явно жарковат. Если вчера Кирилл, еще пребывающий в шоковом состоянии, не слишком обращал внимания на особенности погоды, то сегодня «наслаждался» ими сполна. Во время бега разница в уровне кислорода ощущалась особенно остро, одышка началась чуть не сразу после старта.

Влажный и горячий воздух совсем не приносил облегчения, сколько его не вдыхай, а пот практически сразу пропитал футболку. Форма хорошо держала прохладу при ходьбе, но вот для интенсивных занятий спортом не годилась. Кирилл привык к родному климату Крулевца, к его тяжелому приморскому ветру, пробирающему до костей в любой одежде, к капризности и переменчивости. Здесь же несусветная по меркам северного жителя жара держалась фактически весь год. Ну, что ж, придется привыкать.

После небольшой тренировки Кирилл почувствовал себя куда лучше. Даже покусанная лодыжка стала меньше беспокоить. К носу Кирилл пока старался не прикасаться, но какого-либо дискомфорта не испытывал. Единственное неудобство доставляли окружающие, с понимающими ухмылками встречающие его расцвеченное синяками лицо. Они подтрунивали беззлобно, и Кирилл пришел к выводу, что зря он вчера так плохо думал о зрителях. Просто ненормальных крикунов всегда слышно громче всех, тут уж ничего не попишешь. На самом же деле подавляющее большинство не желало ему ничего плохого, да и с чего бы им это делать? Напротив, к отчаянному рубаке прибавилось уважения.

К тому же благодаря тренировке Кирилл хорошо разгрузил мозг, набравшийся сегодня впечатлений. Единственным, от чего он не мог избавиться ни при каких обстоятельствах, было бесповоротно изменившееся отношение к проекту Гроско.

Кирилл одинаково не любил и тех, кто относился к природе пренебрежительно, потребительски, и тех, кто показушничал, приковывая себя к нефтяным бочкам и якобы эту самую природу защищая.

Но в данной конкретной ситуации он все же предпочел бы вторых первым. С этим безобразием надо что-то делать, и Кирилл понял, что не сможет с этим смириться. Он еще не знал, как именно поступать, но дал себе обещание поразмыслить над этим, как только подвернется подходящий момент и как только все немножко уляжется. Возможно, заработав немного денег, он уедет отсюда, потому как подобное ему категорически не по нраву.

Выйдя из душа, Кирилл застал вернувшегося с работы Сеню. Как выяснилось, их бригада теперь вовсю трудилась в будущем парке. Там уже разметили загоны и территории, и теперь, завершив работу над внешним периметром, перешли к внутреннему. Работа спорилась, сроки начинали конкретно поджимать, и все трудились до седьмого пота — недалек день, когда Гроско объявит о своем грандиозном проекте на весь мир, и тогда поднимется такая шумиха… Даже Диснейленду ажиотажа подобных масштабов не видать.

Посиделки проходили замечательно, ни одно из опасений Кирилла не оправдалось. Он готовил себя к неловким первым минутам, постепенному, местами болезненному раскрепощению всех участников мероприятия и приходу настоящего веселья лишь под конец, когда настанет пора разбредаться по своим комнатам, но все пошло, как по маслу.

И Лаура, и Марья оказались простыми и общительными девушками, и время побежало стремительно и незаметно. Пива, конечно, купили мало, но Кирилл и так не планировал пить больше одной кружки — завтра утром важная работа, да и не любитель он таких дел. Так, пригубить за компанию можно, но не более того.

Поначалу все четверо просто сидели и болтали, причем Сеня и Марья умудрялись ловко и ненавязчиво миловаться, не нарушая всеобщей гармонии. Кирилл с каждой минутой все больше убеждался в своей неправоте — пожалуй, у них это все-таки всерьез. Казавшаяся неприступной снежной королевой Марья своим поведением быстро доказала, что первое впечатление все же частенько бывает далеко от истины.

Что же касается Лауры, то еще при первом взгляде на нее Кирилл четко понял, что у них ничего быть не может. Никак. От слова «вообще». Девушка просто казалась ему непривлекательной при всей своей, вроде бы, канонично приятной внешности. К счастью, и сама Лаура не делала никаких попыток пококетничать с Кириллом. Они как бы негласно договорились о том, что общение будет всегда принимать приятельскую форму.

— А сейчас сыграем в игру! В мою любимую! — заявила Марья, когда разговоры обо всем и ни о чем начали помалу сходить на нет. — Я ее из дома привезла, никогда не расстаюсь с ней. Классная вещь, особенно если в компании новые люди.

— Хм, странно… Сканирование ничего не выявило, — девушка поджала губы, рядом с ней в растерянности мялся молодой фельдшер, как раз и проводивший тестирование.

Кирилл, конечно, не стал им говорить о внутренних голосах, он лишь поведал о странной боли в затылке, которая то сводит с ума, то куда-то пропадает. Сейчас, спустя пятнадцать минут после прихода в лазарет, недавняя паника уже казалась ему смешной. Ну куда, куда он так несся? Ничего страшного не случилось, только сам переполошился и окружающих встревожил.

— Нет, Кирилл, с головой у тебя порядок. Можем провести тебе комплексное обследование, но сегодня уже не выйдет — разве что завтра, моя «карета» сейчас на выезде, а стационарный аппарат занят…

— На выезде? Кто-то упился в Подкове? — попытался сострить Кирилл.

— В Подкове? Нет, — девушка устало улыбнулась. — Иногда, когда охранники совершают дальние выезды, им требуется сопровождение медработников. Динозавры часто нападают, да и ночных насекомых за воротами полно, я уж молчу о том, что можно просто подвернуть ногу…

Отец умер, когда Кириллу было девять. В тот мрачный день он проснулся, умылся и пошел завтракать — мама напекла оладьи. Усевшись за стол, Кирилл стал ждать отца. Не то, чтобы у них было принято есть всем вместе, это правило носило скорее негласный характер.

Мама позвала отца. Тот не ответил. Тогда, еще не подозревая неладного, она пошла в их комнату. Кирилл остался сидеть один и, когда мать не возвратилась спустя пару минут, окликнул ее. Ответом вновь была тишина. Чувствуя, как сгущается в квартире воздух, каким кислым и едким он становится, мальчик пошел по следу матери. В животе начала разверзаться ледяная воронка, ноги немели на ходу, а пальцы рук стали липкими и холодными.

Он нашел ее в спальне, возле постели. Папа лежал, закрыв глаза и раскинув руки, будто спал. Во всяком случае, выглядело очень похоже. Мама, уткнувшись лицом в еще теплую грудь, в которой уже не билось сердце, тихо плакала. А ведь отец проснулся в этот день раньше всех, умылся, сделал зарядку, потом зачем-то вернулся в комнату и, видимо, там-то ему и поплохело. Надеясь, что боль отступит, он сел или прилег на кровать, и все закончилось.

Странно, но, прокручивая эту картину перед мысленным взором, Кирилл уже не испытывал боли. Совершенно никакой. Вместо нее была только какая-то тягучая, высасывающая силы горечь, но она находилась далеко и глубоко и практически не давала о себе знать.

Прошло восемнадцать лет, и Кирилл, как ни странно, неплохо помнил отца. Это был молчаливый и очень добрый человек с непростой судьбой. Они познакомились с мамой в июне тридцать третьего. Свежеиспеченная выпускница ветеринарного колледжа по имени Лена приехала трудиться в зоопарк тогда еще Калининграда, где и познакомилась с Георгием, которого все почему-то звали Егором. Но Кирилл помнил его именно как Георгия.

Начальник охраны стоял, широко расставив закованные в ботинки ноги и заложив руки за спину. Он задумчиво глазел на небо, чуть выпятив массивную челюсть и прищурив глаза.

И все же не вышел Расим ростом — переодень начохраны в джинсы и рубашку, запусти на прогулку по центру Крулевца и наблюдай. Никому и в голову не придет, что коренастый, чуть туговатый на вид сорокалетний мужчина не просто активно занимается спортом, но и вполне может задать неплохую трепку целой компании задир.

Расим оторвался от созерцания чистейшего неба и шагнул навстречу.

— Привет, — он протянул руку, Кирилл пожал ее. — Привыкай, твой рабочий день будет начинаться отсюда. Охрана базируется в административном здании автопарка, там у нас раздевалка, а ниже склад с обмундированием. Все дело в том, что у нас в основном выездная работа, поэтому логично бросить якорь поближе к машинам, понимаешь?

— Так точно, — кивнул Кирилл — он был весь взволнован.

Июньская ночь нежно укутала Гросвилль, мягко погасив все краски и принеся долгожданную прохладу. С северной наблюдательной башни открывался прекрасный вид, и Кирилл, проведший там четыре часа, успел налюбоваться и закатом, и сумерками, и приходом освежающей ночной темноты. Влажная духота отступала неохотно, сдав позиции лишь с первыми звездами.

В начале смены он видел вдали крупное стадо лусотитанов и динхейрозавров — динозавров из семейства диплодоков. Правда, обитатели Лорданы уступали своему именитому сородичу в длине. Кончик хвоста от мелкой бестолковой головы отделяло чуть меньше двадцати метров, в то время как длина диплодока доходила чуть не до сорока. Вит рассказывал, что во время краткой вылазки на Номнес сам видел диплодоков и приятно удивился.

Там, на другом материке, они были исполинами, а здешним динхейрозаврам приходилось держаться ближе к более массивным лусотитанам, дабы уберечь свои тучные тела от торвозавра. Высоченные лусотитаны ничего против не имели, поскольку животные в любом случае не соперничали за пропитание. Если лусотитаны предпочитали общипывать верхушки деревьев, чему способствовала массивная шея, посаженная высоко, до динхейрозавры налегали на средний и нижний ярусы.

Кирилл давно понял, что на Тайе обитали животные, которые на третьей от Солнца планете не могли встретиться вместе. Точнее, теоретически не могли. На практике возможно что угодно, этого уже не узнать, однако ученые, например, были уверены, что в конце юрского периода цератозавры и торвозавры вымерли, а здесь они здравствовали и наводили ужас на все вокруг. В земной истории в позднеюрской Лавразии господствовали аллозавры, сыгравшие свою роковую роль в вымирании торвозавра и цератозавра, но здесь, на Лордане они были вытеснены на юго-восток материка, за бурлящую реку Акилу. Вит с умным видом как-то поведал, что местные аллозавры не достигли размеров своих земных сородичей — они остались в той же весовой категории, что цератозавры и конкавенаторы, голосистые ящеры с жутковатыми горбами на спине, и в конечном счете отошли, уступив большую часть Лорданы конкурентам.

А вот на материке Номнес аллозавры господствовали безраздельно — тамошние чудища достигали двенадцати метров в длину и чувствовали себя весьма недурно, оставаясь вне досягаемости для других хищников, включая и таких монстров, как торвозавр и заурофаганакс.

С длинными волосами Ион выглядел комично. Пшеничные жиденькие пряди сползали на выступающий лоб, скрывающий мелкие зеленые глазки, а мясистые нос и скулы начинали казаться больше. В сочетании с вечно поджатыми толстыми, как у поп-звезд губами и выпяченной челюстью бывший противник, а сегодня напарник Кирилла имел уморительное сходство с прародителями человека.

— Привет, — неохотно произнес Кирилл, но руки подавать и не думал.

— Здорово, — буркнул Ион и, перехватив автомат, начал обход.

Провожая взглядом затрусившего к автопарку Станислава, Кирилл пошел следом. Он провел рукой по голове и вынужденно признал, что и сам основательно зарос. Сеня уже успел обкорнать свои патлы — оказывается, в этом очаге цивилизации имелся даже скромный салон красоты, расположенный в спортивном центре. Скрывался он за неприметной дверкой слева сразу после входа, и немудрено, что Кирилл его не замечал. Пора бы и ему туда наведаться, да привести голову в порядок. Юля там, кажется, время от времени делала маникюр. Да, ребята наверху знатно постарались, сделав Гросвилль почти неотличимым от захолустного, но вполне себе уютного западного городка.

Свет прожекторов обеспечивал превосходную видимость. Невероятная тишина и безветрие навевали мысли о том, что Кирилл разгуливает среди пластмассовых декораций, а испещренных холодными огнями небосвод — не более чем искусно выполненный потолок.

С дежурства, где больше не было никаких приключений, Кирилл вернулся в свою комнату в половину четвертого. Ясное небо за окном посветлело, а он только еще собирался укладываться. Такой распорядок восторга не вызывал, Кирилл причислял себя к жаворонкам и привык ложиться не позже одиннадцати. Ничего, придется привыкать.

Проведя картой и толкнув дверь, Кирилл замер на пороге.

— Э-э, неловко получилось…

Марья тоненько взвизгнула и тотчас рассмеялась, поняв, кто явился. Она смущенно натянула одеяло аж до подбородка, а Сеня, перевернувшись на спину, поднял руки, жестом говоря «сдаюсь». Он попытался обратить все в шутку, хоть у самого на пунцовых от стыда щеках можно было бифштекс жарить. И чего он так стесняется? Дело-то житейское.

— Не стреляйте, сэр, я безоружен, — отрапортовал Арсентий.

Мама выглядела бесконечно измотанной, и в исхудавшей руке, обтянутой тонкой бледной кожей и испещренной голубыми прожилками вен, опять качалась сигарета.

Пол и постель ушли было из-под ног, но вмиг вернулись, стоило Кириллу включить видео — никаких плохих новостей не было, мать припасла сплошь хорошие.

— Сынок! Прости, что я здесь с сигаретой, не в форме, но я решила записать видео сейчас, потому что мне только что звонили из больницы! Я получила твои деньги и, поверь, никогда ещё в жизни я не испытывала такой благодарности и гордости, как сейчас.

Мой врач звонил пару минут назад, двадцать первого ноября я ложусь на операцию. Он уверен, что даже одна поможет добиться длительной, многолетней ремиссии. Благодаря тебе я буду жить, совершенно точно. Голова перестанет каждый день болеть, и все будет прекрасно.

Человек, который доставил мне эту карту памяти, ничего о ней не знал, но на посылке был номер телефона. Я позвонила, и мне все объяснили. Я не очень сильна в польском, ты и сам знаешь, но главное поняла — ты работаешь где-то очень далеко, на другой планете. На другой планете, — мама усмехнулась, и в усмешке на краткий миг мелькнула живая ирония, родная и знакомая. — Подумать только, как же странно звучат эти слова, когда произносишь их сама. Мне сказали, что ты вернешься через год. Что ж, с одной стороны я рада, что у тебя получилось… Э-эмм… Оказаться в интересном месте, а не где-то ещё, но я волнуюсь за тебя. По телефону мне сказали, что сообщение от тебя будет в декабре, и я с нетерпением жду его. Порадуй на Новый Год, похвались своими достижениями.

Последние несколько выездов с учёными Кирилл пропустил. И Вита, и его коллег — Ларису, Пола и Хуберта — сопровождали другие группы охраны. Кирилл не понимал, отчего такая несправедливость, а Расим талдычил, что служба в охране — это не поход в кино, и все задачи должны заслуживать одинакового интереса и внимания. Талдычил и отправлял Кирилла чинить или менять датчики, как сегодня.

Работы оказалось порядочно — аккурат здесь сошлись два не поделивших территорию или что-то ещё конкавенатора, и в пылу битвы размолотили все в округе, прорвав цепь датчиков. Эти восьмиметровые верзилы повалили несколько молодых деревьев и изрядно встряхнули пару долгожителей, с которых вместе с ковром хвои посыпались и датчики.

— А, да они девчонок делили! — осенило кого-то.

— Да-а-а, точно, тоже слыхал об этом, — вторили ему — кажется, Тиджей.

М-да, вот что значит брачный сезон. У хищников он был смещен по отношению к травоядным, и объяснялось это просто — неокрепшие безобидные детеныши еще целый год буду представлять собой доступную и качественную пищу для матери, стерегущей выводок. Зато теперь и сами хищники, и их быстрорастущий выводок будет обеспечен хорошим питательным кормом в виде юных лусотитанов, динхейрозавров, дракониксов и прочих растительноядных.

Столь хорошая осведомленность Марьи стала для Кирилла сюрпризом, и в то же время он не мог не восхититься гениальной простотой ее решения. Девушка выбрала весьма и весьма неплохое место для ночлега.

Как выяснилось, в горной гряде притаился давно дремлющий вулкан, дающий тепло этому участку низины. Поэтому и озеро — на самом деле источник — было теплым, чуть не горячим. Кирилл долго и с удовольствием плескался в нем, позабыв ненадолго и про сводящий зубы голод, и про сильнейшую усталость после продолжительного броска. К слову, теплая, как парное молоко, вода принесла облегчение ногам. Те стали снова сгибаться, да и боль притупилась. Теперь понятно, почему земля вокруг такая нагретая. Это и есть теплый пол, природного происхождения.

Потому-то Кирилл не торопился выходить на берег, но Марья устала ждать и окликнула его. В ответ на нежелание Кирилла вылезать из огромной ванны девушка безапелляционно заявила, что в таком случае все запасы еды на сегодня достанутся ей. В качестве доказательства она помахала рукой с зажатым в ладони маленьким блестящим предметом. Кирилл не понял, что это за штуковина, но угроза ложиться спать натощак заставила его-таки вернуться.

Пока он не знал, что конкретно затевает невидимка. Не исключено, что девушка окажется его врагом, и тогда придется либо драться, либо бежать. На голодный желудок и первое, и второе будет непросто.

Мешковатость убранства Марьи таила в себе немалую практичность. Кирилл недооценил емкость костюма, равно как и невообразимо малые габариты всех тех вещей, которые ну просто обязаны быть крупнее и тяжелее.

Отец добрался-таки до нужного места. Когда Кирилл копнул чуть глубже в его память, на какие-то несколько часов, то едва удержался от вопля, полного и досады, и горечи, и какого-то благоговения перед изобретательной судьбой и Его Величеством Случаем.

По дороге отец искупался и привел себя в порядок ровно в том же самом озерце, на берегу которого заночевали Кирилл и Марья. Только, по мнению Георгия, это было вовсе не озерцо, но метеоритный кратер, наполнившийся дождевой и подземной водой. Вода, кстати, была прекрасна, а все благодаря редким минералам и микроэлементам, оставшимся здесь от космического гостя.

Равнина тянулась недолго, начинающийся у подножия гор лесок хорошо просматривался отсюда, от источника. Георгий решительно зашагал туда, несмотря на ночь. Кирилл ощущал усталость своего отца, которого начинало пошатывать и штормить даже от легкого порыва ветра. Только несгибаемая решимость гнала его вперед, равно как осознание того, что цель близка.

Георгий сам полностью не знал, что ждет его там. С помощью специальных приборов и собственных расчетов он установил точное местонахождение всех нужных объектов, и эти данные прочно отпечатались в памяти. Однако назначение и даже внешний вид сооружений отец представлял достаточно смутно.

Кадры начали сменяться со все большей частотой, как при ускоренной перемотке. Георгий миновал низину и пошел вверх по редкому лесочку с низкими и коренастыми деревцами, на которых росли пухлые розовые плоды размером примерно с грейпфрут. На них отец даже не обратил внимания. Следовательно, в пищу они не годятся.

Кирилл проснулся первым. Чувствовал он себя превосходно вне зависимости от того, сколько на самом деле проспал — пять запланированных Марьей часов или все двадцать пять. Неважно. Главное, что в голове ясно, а руки и ноги вроде бы почти не отзываются болью при попытке сесть. Мышцы даже не ноют, а так, слегка поскуливают, будто после не самой интенсивной тренировки.

Марья спала на правом боку, устроив светлое личико на тонких и длинных ладонях. Ее рот был чуть приоткрыт, одна светлая прядка наискось спадала вниз, прикрывая глаза и касаясь губ. Кирилл наслаждался красотой своей нечаянной спутницы, одновременно испытывая радость — влечение к загадочной блондинке куда-то пропало. Исчезло. Испарилось. Его больше не было! Даже жалкого намека на вожделение не осталось. Чудеса, да и только.

До ушей Кирилла донеслось громкое плескание и довольное попискивание. Несколько секунд поискав на абсолютно белой поверхности молнию, открывающую палатку, он сдался и мягко тронул Марью за плечо.

Та мигом проснулась и подняла голову.

— У нас, кажется, гости, — Кирилл кивнул в сторону, откуда шел звук.

— Мы не можем ждать, пока они нажрутся, — тихонько себе под нос пробормотала Марья.

— Не можем, — согласился Кирилл. — Я, кстати, знаю, куда идти.

— А вчера не знал? — девушка с удивлением посмотрела на него.

— Вчера, как тебе сказать, догадывался. Руководствовался чутьем. А сегодня — знаю.

— Сон?

Спозаранку Элвин увел поисковую команду в составе двадцати двух человек, трех роботов и восьми дронов. Девятый отказался работать, засбоила электроника. Что ж, такое бывает даже у самых лучших. Фэнлоу не сомневался, что головастые и рукастые механики разберутся, в чем там дело к вечеру. Одним дроном больше, одним меньше, это почти ничего не меняет.

Возможно, оставшийся летун пригодится здесь, в городке. Стеречь периметр осталось три дюжины бойцов, и по этому поводу Фэнлоу испытывал легкую нервозность. Всеми силами он переключал мысли на поиски Елисеева и невидимки.

Жаль, что у охраны не было поисковых собак, они бы все упростили. Поначалу их пробовали привозить сюда, но от здешних мест у лучших друзей человека в прямом смысле сносило крышу. Все здесь было для них незнакомым, отталкивающим и пугающим. А вот кошкам Тайя нравилась, но кошку здесь приспособить было некуда. Разве что держать в офисе в декоративных целях, но у Фэнлоу была аллергия на шерсть, а лысых кошек он на дух не переносил.

Дрессировка ящеров тоже мало что дала, хоть этим и занимались лучшие знатоки своего дела на Земле. К слову, буквально на днях Фэнлоу получил сообщение о том, что выведенный в неволе и генетически модифицированный сципионикс показал кое-какие успехи, но самое главное, чего не выходило добиться даже от доработанных мезозойских тварей, это преданность. Даже контактируя исключительно с человеком с самого рождения, они не привязывались к нему. Почему? Вопрос точно не к Трэвису Фэнлоу, в чьи обязанности входит управление Гросвиллем и эффективная координация работы всех его узлов. Биологи до сих пор сами не могли разобраться в этом, даром что все лбы себе порасшибали.

Фэнлоу закурил. Он выбил два блока сигарет у одного из фермеров, который исхитрился наладить настоящую контрабанду этого яда. Он подбил своих коллег, и каждый заказывал максимальное количество сигарет на три месяца, то бишь по пять блоков на рыло. Негусто, но курение здесь не поощрялось.

Едва выплыв из сонного дурмана, Кирилл проснулся по-настоящему. Открыл глаза и увидел над собой белый потолок, глянцевый, словно из пластика. Из монолитной белой же стены исходил приглушенный свет, чудесным образом рассеивающий мрак всюду, включая углы.

Кирилл осторожно сел, ожидая от измотанного организма какого-нибудь подвоха. Ждал напрасно. Тело работало, как часы, безропотно слушаясь хозяина.

В небольшой комнатке не было ни души. Кирилл осмотрелся. Он сидел на жесткой медицинской кушетке, обтянутой приятным на ощупь материалом светло-зеленого цвета. Коснувшись ткани, Кирилл признал, что раньше с такой не сталкивался. Да и чему удивляться? Он ведь находится в месте, созданном кем-то куда как более развитым, чем земляне. Немножко неуютно было это осознавать, но Кирилл почему-то не сомневался, что вскоре свыкнется с этой мыслью.

Кроме кушетки в комнате имелись только высокие, под потолок стеллажи с красными ящиками, стоявшие у противоположной стены. На некоторых ящиках были желтые, белые и черные наклейки с непонятными символами и надписями. Кирилл мог, конечно, разобраться, что там написано, но пока ему больше хотелось найти остальных.

Сделать это труда не составляло. Из комнатки наружу вела приоткрытая дверь, самая обычная, какую можно встретить в любой квартире от Джакарты до Чикаго.

Восточный Номнес дышал прохладой, приносимой океанским ветром. Ночь стояла ясная, лунная, и видимости вполне хватало. К тому же вот-вот солнце покажется над океанской гладью и небо посветлеет. Придет изнурительная влажная жара, и в первые же ее мгновения кожа покроется неприятной испариной.

Но пока мир доживал последние мгновения блаженного безмолвия. Стояла такая благодать, что Кириллу не хотелось никуда идти. Хотелось стоять и смотреть, как все вокруг готовится к пробуждению.

Стоило воротам шлюза бесшумно сдвинуться за спиной, все принялись осторожно осматриваться. Они вышли у самого подножия невысокой окраинной горы, не требовалось даже сходить вниз. Впереди, на востоке, виднелась лишь широкая полоса песка, уходящая прямиком в кажущуюся черной воду. Кое-где на песке удивительного природного пляжа темнели гладкие, облизанные морем и обласканные солнцем валуны. Кирилл сразу представил себе, как проворные ящерки приходят сюда по утрам и ложатся на камни, подставляя всех себя согревающему солнцу и набираясь сил. Наверняка у окрестных мелких хищных динозавров проторена дорожка в эту природную столовую, ведь выковырять верткую ящерицу из ее ночного убежища — та еще задачка. Да и найти это самое убежище непросто. А тут — полный сервис, только приходи…

— Нам туда, — Вит показал пальцем вправо, на юг. Кирилл кивнул, взял Юлю за руку, и все шестеро тронулись.

Впереди вышагивал Вит с винтовкой в руках и сумкой с тихонько шебуршащим Яшкой на плече. И как он выдерживает семь килограммов живого и подвижного веса с такой легкостью? Даже не кривится, не кренится, ступает ровно, словно и нет никакого груза. Нет, ученый вовсе не так прост. Наверное, он даже круче, чем Кирилл предполагает. Что ж с ним тогда делать? Кирилл уже не питал иллюзий насчет своего будущего. Вот дойдут они, и что?

Торвозавр был просто ужасно голоден. Он нормально не ел больше суток. Желудок сводило судорогой, мышцы были постоянно напряжены, готовы пустить своего хозяина с места в карьер при появлении любой заслуживающей внимание добычи. И таковая появилась.

Из-за нового запаха торвозавр проснулся ночью, чего обычно не случалось. Хотя пару раз на пляже он охотился и в темноте, ориентируясь только на свое прекрасное обоняние. Последний раз в ходе такой вот ночной охоты ящер разжился целой горой мяса — прилив выбросил к подножиям гор старого лиоплевродона, сбившегося со своего океанского маршрута. Как же тогда было знатно!

Запах пришельцев был решительно незнаком торвозавру. Едва появившись на южной границе его территории, они привлекли внимание ящера. От них разило чем-то неприятным, отталкивающим, и торвозавр никак не мог решить, стоит ли нападать на них или лучше поостеречься. В итоге хищник решил подняться и лично выпроводить незваных гостей. Если они не уйдут с его территории, расправа будет быстрой. Размер пришельцев не оставляет им даже призрачного шанса.

А что, если их все-таки можно съесть? Может, запах — это специально, чтобы оттолкнуть хищников? Торвозавр был совсем не глуп. Он знал, что некоторые животные могут так делать. Например, маленькие быстроногие травоядные. Из всплывшего в памяти ящера смутного образа Кирилл узнал динозавра, похожего на гипсилофодонта, только с другим окрасом перьев — светло-бежевым. Будучи подростком, торвозавр пытался поймать мелкого травоядного. Хитростью загнал его в угол, но тот ударил каким-то на редкость омерзительным запахом — так пахли гейзеры далеко на северо-западе отсюда — и был таков. Может, и эти такие же? Как знать… К слову, позже торвозавр все же поймал гипсилофодонта, и тот оказался очень даже съедобным.

Воспоминания о еде заставили огромное сердце торвозавра биться быстрее. Хищник изготовился к броску.

Они растянулись шире, чтобы не мешать друг другу, и размеренно, стараясь держать дыхание ровным, по команде Вита двинулись к вожделенной скале. Торвозавр оказался неважным пловцом — огромный вес мешал ему как следует разогнаться, да и выносливость на воде у него оказалась далека от идеала.

Если поначалу хищник быстро сокращал расстояние, то теперь начал потихоньку отставать. Но пока своих намерений он не изменил, и Кирилл, решившийся, наконец, оглянуться, это понял.

Больше всего он боялся за Юлю, но девушка плыла спокойно, не давая настоящих поводов для беспокойства. Кирилл аккуратно стянул с нее кроссовки и тащил из за шнурки, облегчив Юле жизнь. Повезло, что она была не в джинсах, а в легких спортивных штанах и фирменной футболке со скорпионом. Джинсы бы намокли и отяжелели, принеся дополнительные проблемы.

— Устал, гад! — торжествующе рявкнул Вит, испугав Яшку — тот забултыхал своими короткими толстыми лапами, создавая вокруг себя буруны пены, но ничуть не ускоряясь. — Да тихо ты, теленок неумный.

Перед тем, как свернуть к скале, они отдалились от берега примерно на полторы сотни метров. Из-за яркого солнца отсюда песчаный пляж казался тоненькой полосой белого камня, врастающей в подножия гор.

Обход скалы занял всего ничего. По прикидкам Кирилла, на это ушло не больше пятнадцати минут. Более того, удалось избежать долгих подъемов, благо рельеф позволял двигаться почти все время параллельно земле.

Слово «ущелье» вызывало у Кирилла ассоциации с желтоватыми пыльными склонами, жарой и полным отсутствием какой-либо растительностью. Но благодаря впадающей в море реке унылый пейзаж в голове Кирилла вмиг рассыпался, как только открылся вид на утопающую в зелени широкую долину.

Разнообразные хвощи, низкорослые древовидные папоротники, сверкающие разноцветными цветками кусты и, конечно же, изобилие позднеюрских деревьев — саговники, сосны, стройные высоченные араукарии и не уступающие им в вышине треугольные секвойи. Безымянная долина полнилась растительным богатством. Зелени было так много, что она, того и гляди, выплеснется в океан вместе с водами реки.

И сквозь все это разнообразие им предстояло идти. Что ж, хоть пресная вода будет под рукой, что незамедлительно озвучила Марья.

— Спустимся, пройдем немного и остановимся на нормальный отдых. Нужно помыться и перекусить. Но учтите, что следующий привал будет только вечером.