День выдался жаркий. Давно не мытые окна с потрескавшимися стеклами были распахнуты настежь. Массивный блок сплит-системы под потолком облегчал жизнь разве что паукам, навесившим на него свои ловчие сети. Убитый кондиционер не работал уже целую вечность.

На стене с выцветшими обоями негромко бубнила старая телевизионная панель. Изображение было довольно сносным: «тарелка» на крыше конторы пока, слава богу, ловила спутник. И спутники пока, слава богу, летали.

Шел выпуск новостей. Тресы-ведущие — мужчина и женщина — улыбались профессиональными улыбками и на два голоса пели привычную песню о том, как лихо страна выходит из посткризисной депрессухи.

Над воротником и галстуком прилизанного диктора-мачо поблескивал ошейник. Длинную шею роскошной, сильно декольтированной блондинки тоже охватывал обруч, похожий на массивное ожерелье с ушком для цепного замка. Свободно свисающие цепи тянулись куда-то за пределы кадра.

— …И вас не смущает, что придется охотиться на людей?

Вопрос был неожиданным. Подобные вопросы не принято было задавать. Тем более вот так — в лоб. А уж от хэдхантера он ожидал услышать это меньше всего.

Очередное испытание?

— Не смущает, — отчеканил Борис, не отводя глаз от лица собеседника.

Форму, оружие и снаряжение новобранцам выдавал сержант, имени и фамилии которого Борису узнать так и не удалось. Хэд носил прозвище Ухо, и иначе никто в группе его не называл.

У сержанта напрочь отсутствовало правое ухо: его срезало то ли осколком, то ли ножом. Помимо недостающего уха охотник имел еще одну характерную примету: маньячную какую-то улыбку, практически не сходившую с обветренных губ. Нервное, судя по всему… С непривычки оторопь брала от такой ухмылочки.

Насколько успел понять Борис, сержант, компенсирующий отсутствие уха колоритным прозвищем, являлся в группе правой рукой Стольника.

Выдача обмундирования проходила возле огромного, как барак, камуфлированного хэдхантерского фургона, перед которым был выставлен широкий раскладной стол.

Всего в колонне было восемь машин. Компактный, приземистый, оборудованный мощной оптикой, быстрый и маневренный бронемобиль разведки, издали казавшийся небольшим подвижным холмиком. Схожий с разведчиком юркий командирский броневичок. Два легких бронетранспортера, набитых хэдами. Неповоротливая, частично бронированная фура-вездеход, везущая основной груз группы. Три трес-транспорта — длинные и вместительные, напоминавшие огромные сдвоенные автобусы, этакие коробы на колесах с забранными решетками окнами и отделенными от просторных салонов маленькими водительскими кабинками.

Тресовозки, предназначенные для транспортировки живого товара, были пока пустыми и гулко погромыхивали во время движения. Утробно рычали мощные двигатели, шуршали о грунт широкие, прикрытые защитными панелями колеса. Вся хэдхантерская техника обладала хорошей проходимостью и была способна с одинаковым успехом передвигаться и по ровному шоссе, и по старым разбитым дорогам, и по пересеченной местности.

Борис и еще пара новобранцев — Щерба и Крыс — сидели на броне замыкающего БТР, командиром которого являлся безухий сержант. Остальных хуторян раскидали по другим броневикам.

Машина была широкая и сплюснутая, с невысокими, усеянными скобами и вырезами для стволов бортами, надстроенными над крышей и люками. Свежий ветер продувал весь открытый верхний ярус, и Борис был этому только рад. Он любил, когда вот так — ветер в лицо.

Колонна встала неожиданно, без видимых на то причин. БТР, на котором сидел Борис, тоже резко затормозил. Упругие широкие колеса перестали крутиться. Что-то скрежетнуло. Массивная бронированная машина качнулась на рессорах.

Сидевшие снаружи новобранцы едва не посыпались с брони через надстроенный борт. Щерба выронил автомат. Бориса спасла хорошая реакция: одной рукой он успел вцепиться в стальную скобу-поручень, а другой — в соскользнувший с плеча автоматный ремень.

Коротко прозвучал сдавленный мат, потом — облегченный выдох. Усидели, не расшиблись — и то хорошо!

Из открытого верхнего люка вынырнула голова Уха.