Нелегко дался омоновцу‑воеводе Василию Бурцеву морской путь к Святым Землям.
Немецкие «мессершмитты» и средиземноморские пираты, подводная лодка цайткоманды и взывающая о помощи королева Кипра… Но вот он, наконец, порт Яффы, вот она, Палестина. А здесь — партизанская война, объединившая сарацин, тамплиеров и госпитальеров. Против кого? Против фашистско‑тевтонского ордена Хранителей Гроба, разумеется.
А значит, трофейный пулемет — на верблюжий горб, гранату — в пращу, греческий огонь — в противотанковый кувшин, стрелу — в арабскую пушчонку‑модфаа. И вперед! Вместе с мамлюками Бейбарса и иерусалимскими подпольщиками освобождать Святой Город. Именно освобождать, ибо оккупированный Иерусалим производит гнетущее впечатление. Виселицы под воротами, свастика над воротами, патрули, облавы и комендантский час за воротами… И где‑то там — плененная княжна Аделаида. И атомная мина. И путь к центральному хронобункеру СС.
Пролог
Кап‑кап‑кап…
Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер задумчиво взирал на упрямую пленницу. Из‑за массивного стола взирал. Из‑под очков в круглой оправе. Из‑под козырька высокой фуражки с нацистским орлом и черепом «Мертвой головы».
На полированной чистой — ни царапинки, ни пылинки — столешнице лежала пухлая папка. Столешница — черная. Папка — белая. Со свастикой в центре. Рядом — настольная лампа. Лампа светила в каменную нишу напротив.
Ниша эта предназначалась для допросов. Не простых — с пристрастием. И ниша не пустовала. Внутри полустояла‑полувисела обнаженная молодая полячка. Распятая, растянутая цепями. Наручники и ножные кандалы крепко держали панночку.
Девушка не шевелилась. Девушка молчала, демонстративно игнорируя вопросы рейхсфюрера. Именно игнорировала — немецкий пленница знала неплохо. По крайней мере, старонемецкий. Она просто не желала отвечать.
Глава 1
— Ох, и везет же нам, Василий! Давно я не плавал в таких спокойных водах.
Бурцев стоял за штурвалом. Джеймс Банд расхаживал по рубке с видом заправского морского волка. Папский шпион‑брави, стойкий китаец Сыма Цзян, да еще, как ни странно, рыжеволосая Ядвига — супруга добжиньского рыцаря пана Освальда — раньше других привыкли к безумной, по меркам этих времен, скорости и несмолк ающему гулу двигателей под ногами. Остальные пока побаивались трофейной немецкой «ладьи» и передвигались по «раумботу» с осторожностью.
— Да, повезло, — сдержанно ответил Бурцев.
Он тоже был рад, но боялся отпугнуть удачу.
— А во‑о‑он там слева, видишь, берег? — не унимался брави.