Второго февраля 1421 г. Китай продемонстрировал свое величие всем остальным нациям на земле. В этот день, считавшийся согласно китайскому календарю первым днем нового года, в празднично украшенном Пекине собрались властители и послы государств Азии, Аравии, Африки и бассейна Индийского океана, чтобы продемонстрировать свою преданность императору Чжу Ди (Zhu Di), Сыну неба. Флот, состоявший из огромных кораблей, которыми командовали обученные тонкому искусству навигации капитаны, доставил всех этих разноплеменных государей и вельмож в Китай с определенной целью: чтобы они могли засвидетельствовать свою покорность Сыну неба и принять участие в церемонии освящения и открытия обнесенной стенами прекрасной и загадочной цитадели, именовавшейся Запретным городом. Всего на церемонии присутствовали 28 царей, князей и глав государств, но императора Священной Римской империи, византийского императора, венецианского дожа, а также королей Англии, Франции, Испании и Португалии среди высоких гостей не было. Властители этих варварских и безнадежно отсталых, по мнению китайского императора, стран подобной чести не заслуживали.

Чжу Ди был четвертым сыном Чжу Юань чжана (Zhu Yuanzhang), который стал первым китайским императором из династии Мин (Ming), хотя и родился в семье бедного крестьянина в одной из самых отсталых провинций империи

[2]

. В 1352 г., за 6 лет до рождения Чжу Ди, в стране произошло ужасное наводнение. Желтая река (Yellow River) вышла из берегов и широко разлилась, снося на своем пути деревни и города и превращая ухоженные крестьянские поля в озера и непролазные топи. Начался невиданный голод, к которому Прибавились также многочисленные эпидемии.

С 1279 г., после завоевания Китая ханом Хубилаем (Kublai Khan), внуком великого Чингисхана, страна находилась под Монгольским правлением. Но в 1352 г. беднейшие китайцы, доведенные до отчаяния голодом, болезнями и нищетой, восстали против своих монгольских правителей. Восстание началось в районах Гуанчжоу (Guangzhou) и дельты Чжуцзян реки (Pearl river) и быстро распространилось на окрестные провинции. В вооруженной борьбе против монгольских феодалов принял участие и Чжу Юань чжан, который довольно быстро выдвинулся в руководители восстания. Ему удалось привлечь на сторону повстанцев солдат и многочисленных малоземельных крестьян. В течение трех лет восстание охватило почти всю территорию Поднебесной. Лучшие в мире воины, монголы, за годы правления в Китае переняли роскошь высших классов, превратились в слабых и изнеженных людей и утратили былые воинские навыки. Когда дошло до столкновений с созданной отцом Чжу Ди повстанческой армией, неожиданно выяснилось, что монголы не в состоянии ей противостоять. В 1356 г. армия Чжу Юаньчжана захватила Нанкин (NanЛng) и отрезала пути поставок продовольствия в тогдашнюю столицу монголов город Тату (Пекин).

Чжу Ди было 8 лет, когда возглавляемая его отцом армия вошла в Тату. Последний император монголов Тогон Тимур (Toghon Temur) отступил с остатками своих войск на север, в бескрайние монгольские степи. Чжу Юаньчжан объявил о создании новой династии — Мин — и провозгласил себя императором, избрав в качестве такового имя Хон By (Hong Wu)

Обычно евнухи исполняли обязанности «дворцовых слуг, надсмотрщиков в гареме, а также доносчиков и шпионов»

Ночью 9 мая 1421 г., через 2 месяца после отплытия флота Чжэн Хэ, над Запретным городом разразилась страшная буря.

Горящие обломки дерева летели по воздуху во все стороны. От пылающих головешек и искр занимались все новые и новые покои и постройки внутри Запретного города. Загорелись зал Великой гармонии, зал Общей гармонии, зал Сохранения гармонии. Это были те самые великолепные здания и дворцы, где всего 3 месяца назад Чжу Ди принимал правителей и послов зарубежных государств. Даже императорский трон сгорел дотла — вместе с Тронным залом. «Пребывая в величайшей скорби от всего этого, император взошел в Храм Неба и долго и сосредоточенно молился, после чего молвил: «Владыка Неба разгневался на меня, сжег мой дворец, хотя я и не сделал ничего дурного. Я не оскорблял ни отца, ни матери и никогда не был тираном»

[24]

.

В огне погибла любимая наложница императора. Чжу Ди был настолько опечален этой утратой, что даже не смог дать необходимые указания относительно ритуала ее погребения в Императорском мавзолее.

Пребывая в полнейшем неведении о грядущих радикальных изменениях в политике Поднебесной, адмиралы и капитаны флота Чжэн Хэ продолжали держать прежний курс: великая армада величественно плыла к югу, пересекая Желтое море. Так началось великое путешествие, целью которого было достижение «края земли». Рано утром 5 марта 1421 г. кормщик, имея Полярную звезду строго за кормой, предложил штурману определиться — вычислить с помощью секстанта положение звезды относительно горизонта. Сделав первые вычисления, навигаторы продолжали двигаться на юг в течение 24 часов, потом снова определили положение Полярной звезды. Идя в южном направлении, навигаторы к концу первого дня путешествия не только смогли определить изменение географической широты, но и отрегулировать компасы с поправкой на магнитное воздействие полюсов, а также измерить скорость конвоя, пройденное им за день расстояние и соответствующим образом откалибровать лот.

О способах навигации, которыми пользовались Чжэн Хэ и его адмиралы, можно узнать из документа, называемого «У Пэй Чи» (Wu Pei Chi), счастливо избежавшего уничтожения и дошедшего до наших дней

[36]

. Это была карта и вместе с тем в полном смысле слова инструкция по управлению судном и ведению войны на море, предназначавшаяся для штурманов и капитанов. Подобного рода инструкции наносились на тонкие длинные полоски шелка или рисовой бумаги, вручались капитану корабля перед выходом из порта и содержали конкретные указания относительно особенностей того или иного маршрута. Отправляясь в ту или иную часть света, моряк уже знал, как в звездном небе над его головой будут располагаться звезды и как ему проложить курс корабля. Помимо этого, «У Пэй Чи» включала в себя детальное описание островов, мимо которых предстояло судну пройти, а также мысов, Заливов, бухт и бухточек. Благодаря этому документу можно Установить не только привычные маршруты китайских судов, но и степень точности, с какой проводились навигационные вычисления, а также способность навигаторов того времени прокладывать курс по звездам. Так что значение этого документа трудно переоценить.

Полярная звезда для китайских мореплавателей имела чрезвычайно важное значение — и как символ, и как своего рода небесный маяк. Она являлась краеугольным камнем китайской астрономической науки, поскольку считалось, что полюс занимает на планете высшую точку, аналогично тому как китайский император занимает высшее положение среди всех народов земли. Подобно тому, как императора окружали при дворе мандарины, придворные и евнухи, Полярную звезду на небе так же окружали придворные — звезды поменьше и не столь яркие. Чем ближе эти звезды-придворные оказывались к Полярной звезде, тем важнее становилось их значение в небесной иерархии. Конфуций говорил:

Западная астрономия, чьи принципы впервые изложили Аристотель и Птолемей, в качестве отправной точки для определения географической широты использовала экватор. В Китайской астрономической науке географическая широта определялась расстоянием от Северного полюса, которое, в свою очередь, определялось положением в небе Полярной звезды — ее высотой над горизонтом. Полярная звезда, которую легко отличить от прочих и увидеть на небе в любую погоду, находится строго над Северным полюсом. Китайцы считали это как 90° высоты или же 90° широты. На экваторе звезда находится на линии горизонта; это по китайским вычислениям соответствовало 0° высоты или 0° широты. Таким образом, замеряя высоту положения Полярной звезды над линией горизонта, китайцы определяли географическую широту. Кроме того, в соответствии с положением Полярной звезды по отношению к горизонту китайцы корректировали показания корабельного магнитного компаса.

Чтобы проследить историю китайских географических открытий вплоть до этого момента, мне, дорогой читатель, пришлось собирать информацию буквально по крупицам. К тому же, как я уже говорил, я вообще довольно плохо знал китайскую историю и культуру. Когда же я решил написать о так называемых «вычеркнутых из истории годах» (1421–1423), мне, казалось, предстояло столкнуться уж и вовсе с необоримыми трудностями. Тем не менее я храбро взялся за перо, полагая, что мне помогут в работе знания и опыт, полученные мной за долгие годы морских странствий, когда я служил офицером на различных кораблях Ее Величества, ходивших в высоких широтах.

Во время шестого великого плавания Золотой армады ее флоты, возглавляемые адмиралами Хон Бао, Чжоу Манем, Чжоу Вэнем и Ян Цином, бороздили моря и океаны на протяжении двух с половиной лет, но главный мандарин военного министерства Лю Даци приказал все записи, касавшиеся этого великого плавания, уничтожить. По этой причине мы практически не имеем никаких официальных свидетельств о том, куда ходили за эти годы китайские моряки и какие земли они открыли. Хотя до сих пор я покорно следовал по стопам академических историков, куда более образованных и талантливых, чем ваш покорный слуга, начиная с этого момента я решил взбрыкнуть и позволить себе воспользоваться собственным опытом по дешифровке и толкованию тех немногих документов по истории китайских географических открытий, которые имелись в моем распоряжении. А именно составленными китайскими моряками древними картами и лоциями, а также несколькими манускриптами и материальными свидетельствами пребывания китайцев в отдаленных уголках земли, которые дошли до нашего времени.

Двумя такими материальными памятниками дальних странствий являются покрытые резьбой камни. Адмирал Чжэн Хэ, опасаясь (и не без оснований) полного забвения своих заслуг со стороны новых правителей Китая, а также того, что он может просто-напросто не вернуться домой, погибнув в бушующих волнах океана, установил эти два камня в святилищах, посвященных Небесной супруге — особенно почитаемой в Китае даоистской богине. Он совершил это деяние, прежде чем отправиться в свое последнее путешествие, которое состоялось в конце 1431 г. Первый камень установлен в Чианьсу (Chiang-su) в провинции Фуцзянь (FuЛan), а второй — в Линьчиачан (Lin-Chia-Chang). Обнаруженные учеными только в 1930 г., эти мемориальные плиты поведали мне немало интересного о совершенных славным адмиралом открытиях, а также о путешествиях его Золотого флага по Мировому океану.

Надпись, вырезанная на камне в Чианьсу:

Флоты Хон Бао и Чжоу Маня должны были подойти к берегам страны, которую ныне именуют Бразилией, приблизительно через 3 недели после того, как они отчалили от островов Зеленого Мыса. Удивительное, должно быть, чувство испытали люди, когда увидели с мачт и бортов кораблей полоску появившейся на горизонте неизвестной земли, почувствовали пряные запахи, которыми был напоен здесь воздух, услышали непривычные трели невиданных доселе птиц. Наверняка многие из членов экипажа подумали, что достигли берегов земли Фусан (Fusang), о которой упоминали китайские пророки почти 1000 лет назад.

Во времена Северной и Южной династий в первый год правления «Императора вечного источника» в 499 г. некий буддийский монах по имени Хоё-Шин (Hoei-Shin; Сочувствующий всей Вселенной) вернулся из земли, лежавшей на 20 000 ли (примерно 8000 морских миль) к востоку от Китая. Он назвал эту землю Фусан по названию произраставшего там дерева. Это дерево давало плоды, похожие на красную грушу, имело съедобные побеги и кору, из которой местные жители выделывали материю для одежды и бумагу для письма. Если вспомнить, что, по утверждению монаха, жители той страны не знали железа, описание дерева, данное им, более всего соответствует агаве, произрастающей в Центральной Америке. Кстати сказать, залежи железной руды есть практически на всех континентах, но именно в Центральной и Южной Америке их нет, о чем и упоминал Хоё-Шин, рассказывая о стране Фусан. Достигли Хоё-Шин Южной Америки или нет, история умалчивает, но китайцы свято верили в Фусан и постоянно включали трактат монаха об этом государстве в официальные летописи истории империи. Благодаря летописям сведения об этой мифической стране стали достоянием не Только историков, но и писателей и поэтов, вследствие чего в Китае на протяжении веков было сложено множество стихов, баллад и песен, прославлявших Хоё-Шина и рассказывавших о его приключениях в стране Фусан.

Чжэн Хэ и его адмиралы, отправляясь в плавание, конечно же, знали многочисленные истории о стране Фусан и о приключениях монаха Хоё-Шина; знали об этом и простые матросы, которые высыпали на палубу, чтобы взглянуть на появившуюся на горизонте неизвестную землю. «Неужели здесь и впрямь нет залежей железа?» — задавались они вопросом. Кроме того, они спрашивали себя, растет ли здесь то самое знаменитое дерево фусан, о котором они столько слышали. Что еще можно сказать о состоянии моряков? Они, конечно же, нервничали, даже, возможно, были напуганы, но, вне всякого сомнения, их любопытство было возбуждено до крайности. Китайские корабли бросили якорь скорее всего где-то в дельте реки Ориноко в Бразилии. Во всяком случае, глядя на карту Пири Рейса, можно заметить, что контур побережья в этом месте вычерчен с особой тщательностью. Я подумал, что теперь можно попытаться прояснить вопрос о «темных островах», о которых упоминали Фра Мауро и да Конти. Как известно, они утверждали, что после островов Зеленого Мыса корабли шли на протяжении 70 дней к «темноте». Как уже было отмечено ранее, это слово допускает довольно широкое толкование. Я обратился за помощью к своим товарищам, морякам-подводникам, много ходившим по южным морям, задавая каждому из них вопрос, что, по их мнению, это может означать. К примеру, похожее слово — «оскураре» (oscurare), дошедшее до нас из средневекового итальянского языка, обозначает нечто мрачное, темное или затянутое туманом и мраком. Ответ, который я получил в результате опроса, был, в общем, однозначным: моряки чуть ли не в один голос утверждали, что в тех широтах, чем дальше на юг идешь, тем мрачнее становится все окружающее. К примеру, погода к югу от мыса Горн обычно очень дурна и отличается затяжными проливными ливнями и снежными штормами. Конкретного, вообще-то говоря, в этом ответе было маловато, но он хотя бы давал возможность поразмышлять, где искать следы двух китайских Золотых флотов.

Без сомнения, после остановки в дельте Ориноко, где китайцы пополнили запасы пресной воды и запаслись провизией, они продолжили движение к югу, и следующую остановку сделали в районе Капо-Бланко в Патагонии. Думаю, они шли далеко от берега, и ни южного побережья Бразилии, ни северного побережья Аргентины не видели. Я эго к тому говорю, что от дельты Ориноко до Капо-Бланко контур побережья на карте практически не обозначен. Я обнаружил на карте Пири Рейса надпись, где было сказано следующее: «Неверный португалец [Колумб] утверждал, что в этих краях день и ночь длятся не более двух часов в период кратчайшей фазы — и 22 часа в наиболее продолжительной фазе»

Заданием адмирала Хон Бао было нанести на карту все, что находилось к востоку от ключевого пункта — Фолклендских островов, отмеченных на карте Пири Рейса картушкой компаса и лежавших на 54°40′ южной широты. К тому времени запасы коричневого риса на борту сухогруза, шедшего с флотом, резко уменьшились, а побеги сои, заботливо выращиваемой в горшках на кораблях, были съедены. Прежде чем пуститься в путь в восточном направлении в неизведанные воды, адмиралу следовало позаботиться о запасах свежей, витаминизированной пищи.

Что же мог в те годы получить моряк на Фолклендских островах?

Прежде всего капусту, дикий овес, пингвинье мясо, гусей, рыбу. Дичи там не водилось, фруктов, естественно, тоже. Единственным млекопитающим, обнаруженным на этих землях, был варрах (the warrah), как называл его Дарвин. Вот что он писал об этом представителе местного животного мира, напоминавшем по виду и повадкам лисицу: «Нет в мире ни одного столь неприютного, заброшенного, удаленного от континента куска земли, где бы водилось такое крупное четвероногое, обладающее столь ярко выраженными индивидуальными особенностями. Боюсь, однако, что когда острова наконец заселят, это животное будет уничтожено человеком и исчезнет с лица земли, как, к примеру, исчезла с лица земли птица дронт»

[100]

.

К сожалению, это любопытное животное, как и предсказывал Дарвин, и впрямь было уничтожено человеком и исчезло с Фолклендских островов примерно в 1870 г. Кстати, Дарвин отмечал, что варраха чрезвычайно легко приручить. Британский биолог Джульет Клаттон-Брок, изучавшая особенности физического строения этого животного по чучелам, имеющимся в Лондонском музее естественной истории, пришла к выводу, что оно, подобно австралийской собаке динго, в свое время было одомашнено. По ее мнению, «варрах» представлял собой помесь южноамериканской лисы с одичавшей собакой, доставленной морем на Фолклендские острова задолго до того, как туда впервые ступила нога европейца. По-моему, это объясняется просто: обитавшая на Фолклендских островах лиса завела потомство от одной из собак, которых китайцы возили с собой на кораблях в качестве животных, предназначавшихся в пищу. Я написал запрос в Лондонский музей естественной истории, пытаясь выяснить, существует ли возможность сравнить ДНК вымершего ныне варраха с ДНК той особой породы собак, которых китайцы употребляют в пищу, но ответа, к сожалению, так и не получил.

По сравнению с пустынными, со скудной растительностью Фолклендскими островами, Патагония, лежавшая на 300 морских миль западнее, представляла собой настоящую природную кладовую, что, к своему величайшему удовлетворению, и отметили последующие исследователи. Моря у берега кишели рыбой, а на отмелях можно было найти множество крупных съедобных моллюсков. Гуанако, андский олень и зайцы встречались здесь в изобилии и без боязни подпускали к себе людей вплотную. Охоте могли помешать только горные львы, чье грозное рычание будило по утрам высадившихся на берег моряков, в обязанности которых входило добывать провиант. При желании здесь можно было также найти дикие ягоды и яблоки, изобиловавшие витамином С.