За пару дней до выпускного, в четверг, нас предпоследний раз собрали в бане. Вообще-то это приземистое серое здание барачного типа уже давно не использовалось для помывочных дел, в нем располагалась школа рабочей молодежи, но между собой мы называли этот конструктивизм двадцатых годов баней. Да, собрались здесь предпоследний раз, чтобы обсудить организационные вопросы грядущего торжественного субботнего дня и вечера, когда соберемся здесь уже в последний раз — на вручение аттестатов об окончании средней школы и на выпускной вечер. А вопросы были серьезные: договориться о времени начала официальной части, мы же были молодежью рабочей, собрать деньги-взносы на праздничный банкет, а еще надо было освободить от столов, стульев, шкафов самый большой класс. В этом классе должно было происходить долгожданное действо.

Шла вторая половина июня, буйствовало солнце, буйствовала зелень, не ведая об убийственном зное позднего лета, и мы буйствовали, не веря, что на солнце есть пятна, не очень-то задумываясь о возможных трудностях впереди. Вопрос о смысле жизни, на который недавно отвечали на экзаменах по литературе, казался надуманным, не имеющим к нам, восемнадцатилетним, совершенно никакого отношения. Пьеры, Андреи, не говоря уже о полусумасшедших родионах, виделись персонажами паноптикумов, а мир представал абсолютно понятным, исключительно светлым.