Бальный зал посольства Монтераверде примыкал к ресторанному, что позволяло гостям свободно переходить из одного в другой. В тот вечер он утопал в блеске огней и красок, высокий сводчатый потолок, расписанный затейливыми фресками, освещался потайными светильниками бесчисленных цветов и оттенков, от бледнейшего желтого до глубочайшего пурпура. Высокие рифленые колонны, поддерживающие потолок, увиты тропическими лианами, которые то тут, то там радовали глаз душистыми нежными бутонами, а оркестр на низкой эстраде в дальнем конце зала был наполовину скрыт за цветочным пологом. Танцующие пары в ярких вечерних нарядах дарили непрерывно сменяющуюся гамму зрительных впечатлений, а приятный аромат гаванских сигар и дорогой парфюмерии смешивался с экзотическими запахами изысканных блюд и коллекционных вин.

Моргана Мэллори взглянула в ту сторону, где еще минуту назад стояла Руфь с родителями, чтобы посмотреть, как они встретили эту неправдоподобно роскошную обстановку, и обнаружила, что осталась одна.

Девушку тотчас охватило чувство, близкое к панике, и она начала пристально вглядываться в толпу, бурлящую вокруг в беспечной суматохе. Она еще не привыкла к балам такого уровня, собственно, это был первый прием, на который она попала, к тому же Моргана не так долго жила в Бразилии, чтобы чувствовать себя здесь свободно, да еще не зная языка. Ее жизнь с отцом в Англии была на редкость однообразной, и поэтому, когда Моргана приехала в Рио в гости к Руфи и ее родителям, лихорадочный «туземный» ритм совершенно ошеломил ее.

Она повернулась и начала пробираться между группками гостей, уворачиваясь то от небрежно выставленного бокала с напитком, то от слишком нахального взгляда и не переставая ругать себя за то, что по глупости отстала от попутчиков. Видимо, из-за первых оглушающих впечатлений от бала она прослушала, что те ей говорили, и теперь чувствовала себя беспомощной и одинокой.

В аэропорту Галеао было прохладно после уличного пекла, работал кондиционер, Моргана с Руфью, ожидая объявления рейса, сидели в баре, потягивая ледяное пиво, и Моргана с приятной грустью думала о том, что каникулы ее кончились. Две недели, проведенные в Рио, оказались необыкновенно интересными и насыщенными, и ей было грустно уезжать отсюда. Однако в некотором смысле она была даже рада покинуть страну. Рио, Бразилия, Южная Америка... В ее душе эти названия ассоциировались теперь с другими, особенными, волнующими воспоминаниями, но ей уже хотелось вернуться в привычную обстановку, к знакомым людям. Конечно, сначала Моргана летела в Лос-Анджелес, к отцу, но скоро они вместе вернутся в Лондон, домой.

Ее смутная неудовлетворенность своими каникулами и самой собой коренилась в том богатом событиями вечере в посольстве Монтераверде, и она ничего не могла с этим поделать – ее мысли неизбежно возвращались к братьям Сальвадор. Конечно, как ни нелепо это было, но все же ей хотелось узнать, не попытается ли Рикардо связаться с ней. Он знал, что она живет у Деннисонов, уже изобретена такая вещь, как телефон, но никто ей так и не позвонил, и она, досадуя на себя, так и не могла подавить разочарования, охватившего ее при этой мысли. Это ведь не значит, твердо сказала себе Моргана, что теперь она готова принять какие бы то ни было предложения, которые могут последовать, просто ей хотелось убедиться, что Рикардо не использовал ее, как сказал Луис.

Руфь с сожалением посмотрела на нее и сказала:

– Мне будет так не хватать тебя, Моргана. Эти две недели прошли просто чудесно. Можно было везде бывать вместе, болтать, обо всем тебе рассказывать!..