(Рассказ)

Перевод c английского Дмитрия Веденяпина

Подперев голову руками, Кэрол Мандт лежала на письменном столе и читала в «Ю» заметку о кулинарии. При росте 185 сантиметров Кэрол весила 80 килограммов - сплошь мышцы, кости и сухожилия - никакого жира. В родном Саскачеване она особо не выделялась - здесь, в Нью-Йорке, все было иначе. Кэрол потянулась, чтобы хоть немного размять затекшую поясницу, но Клемент буркнул: «Пожалуйста», и она тут же снова замерла. Над затылком она слышала его учащающееся дыхание и, время от времени, негромкое шмыганье носом.

«Теперь можете сесть, если хотите», - разрешил он. Кэрол перекатилась на бок и села на край стола, свесив ноги. «Дайте мне несколько минут, - попросил Клемент и, улыбнувшись, добавил, - Это надо переварить». Затем он подошел к рыжему кожаному креслу, стоявшему напротив мансардного окна, из которого открывался вид на город до самой Двадцать третьей улицы, и сел, вздыхая и покряхтывая, уставившись куда-то поверх залитых солнцем крыш. Их дом был последним сохранившимся строением из песчаника на весь квартал, застроенный переделанными под коттеджи складами и относительно новыми многоквартирными зданиями. Расслабив мышцы шеи, Кэрол уронила голову на грудь. Она понимала, что в такие моменты не следует с ним заговаривать, и, молча соскользнув на пол - отлипая от столешницы, ее ягодицы произвели чмокающий звук, - пересекла просторный кабинет и скрылась в крохотной ванной. Там, развернув «Таймс», она углубилась в изучение рецепта мясного рулета. Несколько минут спустя, услышав через тонкую дверь ванной его «О’кей», она поспешила назад и вновь улеглась на стол, на этот раз ничком, прикрыв глаза, щека на тыльной стороне ладони. Еще через секунду она почувствовала легкое прикосновение фломастера и попыталась угадать возникающие слова. Клемент начал писать на ее левой ягодице, издавая чуть слышное похрюкивание, явно свидетельствующее о растущем волнении, и Кэрол застыла, честно стараясь сохранять полную неподвижность, словно он проводил на ней хирургическую операцию. Фломастер двигался все быстрее и быстрее, вдавливая в кожу знаки препинания. Дыхание Клемента становилось громче, утверждая ее в мысли, что это большая честь - вот так служить гению, помогать писателю, который, судя по биографической справке на обложке его книги, еще совсем молодым человеком наполучал уйму премий и, вероятно, богат, хотя по разномастной обшарпанной мебели этого и не скажешь. Она ощущала мощь его ума, словно это было что-то материальное, обладавшее определенными физическими параметрами, нечто вроде большой сильной руки у нее на спине. Кэрол испытывала гордость и воодушевление и в очередной раз поздравила себя с тем, что не струсила и откликнулась на его объявление.