Вера — фамилия. Зато имя у него вполне мужское. Анапест. Но если фамилию, против коей у него никогда не возникало претензий, ему навязали родители, то именем он себя означил вопреки их воле. Он весьма рано осознал себя поэтом, и с этим ничего нельзя было поделать.

С годами, когда провинциальный вундеркинд познал большую жизнь, столкнулся с абсурдом и серостью бытия, ужаснулся массовым равнодушием к поэзии, он, в конце концов, согласился с тем, что принятый им псевдоним для понимания народом преждевременен. И стал откликаться на фамилию. Постепенно последняя вытеснила из употребления псевдоним. И, несмотря на то, что у многих она вызывала нездоровые ассоциации, он стал под сочинениями подписываться — как то делают поэты Востока, однословно.

Со временем открылось, что Вера — это не только женское имя. Оказалось, что в Испании есть род, вполне древний: Вэра. На этой почве он придумал романтическую легенду о том, что его корни уходят в средневековье Европы и что он чуть ли не отпрыск одной из её аристократических ветвей, ненароком проросших в Евразию сквозь окно, пробитое Петром.

Впервые в жизни пустоту бытия Анапест ощутил после того, как закончил творить эту легенду. Это был настоящий, душевный вакуум. Он сначала испугал его, а потом обескуражил. Самодеятельный гений даже объявил о бессмысленности собственного, а затем, видимо, чтобы не так было обидно, и всякого иного творчества. Весь мир создан ремеслом, а не искусством. Такой афоризм породило его мятущееся сознание. Формула эта некоторое время довольно интенсивно действовала в окрестностях её автора и даже влияла на менталитет подрастающего поколения, главным образом, и к счастью, только поэтов.