Наша жизнь сильно изменилась за прошедшее десятилетие, как много мы уже забыли и как далеко ушли вперед. Мне кажется, именно такой будет первая реакция тех, кто пробежит эту книгу. Да, да именно пробежит, а не прочтет, поскольку, с одной стороны, это словарь, а словари вообще сложно читать, а с другой стороны, открыв этот словарь на каком-либо одном интересующем тебя термине, слове, выражении, вряд ли удержишься, чтобы не просмотреть его от начала до конца. Идея этого словаря, казалось, лежала на поверхности — есть же словарь иностранных слов. Ведь то, что говорят и пишут наши политики, эксперты и журналисты, простой неподготовленный зритель (слушатель, читатель, избиратель и т. п.) может понять далеко не всегда. Авторы поставили перед собой сложную задачу: дать нам путеводитель по современной политической журналистике, а, значит, и по современной политике, и справились с ней, по-моему, неплохо. Ведь большинство нашего политизированного населения участвует в политическом процессе посредством чтения газет, просмотра телевидения и редкого участия в том или ином голосовании.

Надо сказать, что перед нами очень серьезное исследование огромного массива российских средств массовой информации. Авторам удалось сделать больше чем словарь политического новояза. Ценность его не только в приведенных толкованиях различных устоявшихся в нашем сознании словесных символов, но и примерах их употребления в наших средствах массовой информации. Они создают своеобразную ретроспективу нашей постперестроечной, постсоветской жизни. Практически за каждым термином встает образ события, известный или давно ушедший в «политическое далёко» персонаж нашей недавней, но уже истории. На многие, ставшие привычными для нас слова смотришь иначе, когда узнаешь, кто ввел их в наш оборот. Для меня, например, было удивительно узнать что «демократическую диктатуру закона» в наш постперестроечный сленг ввел Альберт Макашов в 1991 году в интервью «Российской газете».

Мне кажется, этот необычный словарь будут использовать с самыми различными целями. Безусловно, это пособие для журналистов — зачастую наши СМИ, сами породившие тот или иной термин, используют его, не имея точного понимания его смысла.

Это возможность для исследователя русского языка проследить историю появления в нашей повседневной речи тех или иных слов. Ну, откуда мы еще узнаем, что до боли знакомый каждому, кто так или иначе связан с политикой, термин «креатив» был введен в оборот «Независимой газетой» в 1992 году и до 1994 года только в ней и употреблялся?! Будет она интересна и для исследователя нашего политического ландшафта, как сегодняшнего, так и завтрашнего, причем, не только разделом «Прозвища, клички и эпитеты», хотя и от изучения его пытливому исследователю на многое по иному откроются глаза. Это незаменимая книга для писателя, сценариста — словом, того, кто будет пробовать воссоздать образ прошедших лет (как иначе, например, узнать значение слова «подберезовик»!). Наконец, она просто интересна. Конечно, было бы слишком смело утверждать, что всякий, кто откроет ее на любой странице, прочтет книгу до конца, но интерес она у читателя вызовет.

Не все, наверное, в словаре политического сленга достойно, чтобы попасть в такое издание. Каждый из нас, наверное, постарается найти в нем что-то свое, а какие-то понятия не обнаружит. Но, думается, не стоит судить за возможные шероховатости авторов. Это как раз тот случай, когда работу можно один раз начать и невозможно закончить. Во-первых, нет предела совершенству, а, во-вторых, все течет и все меняется — как буквально за три последние года изменилось значение термина «питерские»! Так что, у авторского коллектива обязательно будет возможность учесть замечания взыскательного читателя и доработать текст.

Уважаемый читатель!

Вы держите в руках первое в нашей стране исследование политического и околополитического жаргона, используемого в средствах массовой информации современной России. Авторы словаря на протяжении последних лет углубленно работали с электронными архивами публикаций СМИ, исследовали проблему генезиса так называемых «информационных мифов» и пришли к выводу, что каждый из этих мифов создается, закрепляется и поддерживается в информационном пространстве и общественном мнении при помощи определенных лексических идентификаторов — эпитетов, аббревиатур, журналистских клише, ярлыков, элементов «новояза». Иными словами — жаргонных терминов и выражений, активно эксплуатируемых (а зачастую и рожденных) средствами массовой информации.

Изменения в жизни нашего общества, произошедшие за последнее десятилетие, произвели подлинную революцию и в языковой сфере. СМИ активно способствовали этому процессу. Появление новых реалий, смелость (и нелепость) высказываний «политиков нового времени», говорящих без бумажек, пьянящая свобода средств массовой информации, стремление журналистов резко расширить привычные рамки, отойти от принятых условностей — все это способствовало лавинообразному появлению и распространению в российских СМИ новых терминов. С течением времени их смысл менялся (нередко с точностью до наоборот), а автор забывался.

Проведенные нами ретроспективные наблюдения показали, что многие из новых слов и выражений, ставших расхожими за последние 10–12 лет, имеют крайне любопытную историю возникновения, трансформации и интерпретации. Так сложилась идея создания словаря. В нем мы попытались систематизировать появившиеся в СМИ неологизмы и жаргонизмы, «закрепить на бумаге» новые лингвистические реалии, которые, на наш взгляд, так четко отражают сознание, умонастроение и многоукладность современного российского общества.

Вот только два примера. Выражение «диктатура закона», бытовавшее в среде профессиональных юристов, стало широко известным после того, как его употребил еще в 1991 году генерал Альберт Макашов. Однако, не получив должной «раскрутки», выражение забылось надолго и вновь появилось в современной лексике лишь в 2000 году, благодаря президенту РФ Владимиру Путину. А расхожее понятие «система сдержек и противовесов» было почерпнуто в начале 1990-х годов из американского государственного права и имело вовсе не тот смысловой оттенок, в котором используется сейчас. Оно означало всего-навсего принцип разделения властей (законодательная—исполнительная—судебная).