За обедом, уже подходившим к концу, сидели пять друзей, пять светских, богатых, зрелых мужчин, из которых женаты были только трое. Они собирались так каждый месяц в память своей молодости и после обеда засиживались, болтая, до двух часов ночи. Связанные закадычной дружбой, они встречались охотно, и эти вечера, проведенные вместе, были, пожалуй, лучшими в их жизни. Болтали обо всем — обо всем, что интересует и развлекает парижан. И, как водится в большинстве салонов, заново обсуждали то, что вычитывали в утренних газетах.

Душой общества был Жозеф де Бардон, который, оставшись холостяком, вел самый широкий и рассеянный образ жизни истого парижанина. Его нельзя было назвать ни кутилой, ни развратником, он был просто любопытным, жизнерадостным, еще молодым мужчиной — ему не было и сорока лет.

Будучи человеком светским в самом лучшем и широком смысле этого слова, одаренный умом блестящим, но не глубоким, обладающий знаниями в разных областях, но лишь как дилетант, схватывая каждую мысль на лету, но серьезно в нее не вникая, он черпал из своих наблюдений, из своих похождений, из всего того, что видел, встречал, находил, сюжеты для забавных рассказов, заключавших одновременно какую-нибудь философскую мысль, и его меткие замечания создали ему в городе репутацию очень умного человека.

За обедом он был самым интересным собеседником. И всякий раз у него имелся наготове рассказ о каком-нибудь происшествии, им самим пережитом. Все рассчитывали на него, и он начинал рассказывать, не заставляя себя долго просить.

Закурив сигару, облокотившись о стол перед недопитой рюмкой коньяка, отяжелев от табачного дыма, смешанного с ароматом горячего кофе, он чувствовал себя в своей сфере, как чувствуют себя в своей сфере некоторые создания в определенные моменты в определенных местах, например, богомолка в церкви или золотая рыбка в аквариуме.