Молодой учитель защелкнул складной нож. Он один пообедал в пустой, неуютной и холодной комнате, напоминавшей не то спальню в семинарии, не то тюремную камеру. «Ладно, сойдет. Когда женюсь, жена обставит все как надо».

Женщинам он пришелся по вкусу, они за два года так воспитали его, что из неловкого простака он превратился в наглого, развязного, грубого учителя. Но что поделаешь — молодых людей мало, даже и хромые, и кривые теперь нарасхват.

Поначалу учитель очень радовался своему большому успеху, стал даже задаваться. Оно и понятно, ведь все по нему с ума сходили — и самые первые барышни, и захудалые крестьянские девки. А он маху не давал. Не бежал любовных радостей, не боялся, что они могут ему боком выйти, и бывал ошеломлен только тогда, когда приключалась какая-нибудь беда. Пока он всегда вылезал сухим из воды, но нынче был очень встревожен. Старуха, хозяйничавшая у него, рассказала, что кузнецова дочка вчера вечером хотела кинуться из-за него в колодец. Вот беда! Отец девушки человек очень порядочный, дочку свою непременно хочет выдать замуж. К тому же он и не мужик, а из какого-то обедневшего дворянского рода. Словом, история неприятная.

Учитель скрутил себе цигарку и погрузился в невеселые размышления: не выйдут ли серьезные неприятности из этой комедии, и даст ли корчмарь бутылку вина в кредит?

Старуха убрала все со стола. Он подошел к окну. Стоял великолепный зимний день. Из видневшегося напротив большого крестьянского дома вышел хозяин — церковный староста, в огромной лохматой сермяге, и перешел через улицу, очевидно решив потолковать с учителем перед поздней обедней. Нынче воскресенье — времени хоть отбавляй.