Солнце и паруса

Мошковский Анатолий

Коротко об авторе

А. Мошковский родился в 1925 году в городе Могилеве, в семье учителя. В 1948 году он окончил Литературный институт имени А. М. Горького. Вначале выступал как поэт. Первая книга рассказов для детей «Полет не отменяется!» вышла в 1956 году. Писатель много ездит по стране, встречается с интересными людьми, находит в их жизни и работе темы для своих рассказов и повестей. Поездка на Ангару и Байкал помогла родиться книгам «Твоя Антарктида», «Скала и люди», «Река моя Ангара». Крайнему Северу, рыбакам, морякам подводникам и жителям тундры посвящены его книги «Не опоздай к приливу», «Отцы уходят в океан», «Три белоснежных оленя». О ребятах и молодежи, живущих на берегах Южного Дуная и Черного моря, рассказывают его повести «Трава и солнце», «Парламентер», «Дельфиний мыс», «Взрыв у моря», «Черные кипарисы». Книга «Вызов на дуэль» — о довоенном детстве. В своих повестях и рассказах А. Мошковский старается поднимать важные нравственные проблемы. Он пишет о возмужании человека, о рождении в нем чувства долга и ответственности за свои поступки, о дружбе и чести, которые выковываются и проверяются в труде, о поисках своего места в жизни и покорении природы. Рассказ «Солнце и паруса» взят из последней книги А. Мошковского «Остров, зовущий к себе», которую в будущем году предполагает выпустить издательство «Молодая гвардия».

Журнал "ЮТ" 1973-07

Солнце и паруса

До сих пор не могу понять, почему Катя позвала в эту поездку именно меня. Как будто во дворе не было других ребят, которых она знала гораздо лучше. Я недавно приехал из Витебска, учился в восьмом классе и даже не был знаком со всеми ребятами в доме. Поэтому немного дичился, присматривался, привыкал.

Катю я видел редко. Она жила в соседнем доме и приходила на наш двор играть в волейбол. Когда она появлялась на площадке, ее тут же, не останавливая игры, брали в проигрывающую команду взамен наиболее слабого игрока. Однажды — я тогда впервые увидел ее — таким игроком был я. «Выйди, — сказал капитан Владик Сухорукий, — с ней у нас еще есть шансы отыграться». Пристыженный, я отошел к столбу и присоединился к ораве болельщиков. Я с неприязнью посмотрел на эту девчонку в черной юбке, спортивных тапочках и синей футболке на шнуровке и в душе желал ей оконфузиться. Не таким уж я был скверным игроком, чтоб ни с того ни с сего в середине игры изгонять меня с площадки…

Но чем больше смотрел я на Катю, тем меньше сердился на Владика. Играла она прекрасно. Ожидая с той стороны мяч, она пританцовывала на легких ногах, чуть изгибалась, выставляла вперед руки, готовая принять любой, самый крученый и сильный мяч. И брала его, вытаскивала из труднейшего положения, падала на спину, набок, но брала; пасовала, стремительно подпрыгивала, гасила и блокировала, и в моих глазах то и дело мелькали ее черная юбка, синяя футболка и быстрые загорелые руки. Иногда она вскрикивала в азарте, смеялась, а при неудаче на миг закрывала руками лицо и все: ее опущенные плечи, сгорбленная спина и эти пальцы, плотно закрывавшие глаза, — все выражало предел отчаяния. Я смотрел на нее и тоже чувствовал то великую радость удачи, то горечь поражения. С тех пор, когда мы играли в одной команде, я подавал ей все мячи, и Катя быстро нагоняла счет. Ее прыжки и броски ошеломляли меня. Чуткость и быстрота смены настроения были непостижимы.

Третий месяц собирался я позвать ее в кино. Да так и не собрался. Зато все мои мячи и взгляды были адресованы ей. Это было в моих силах. Как-то раз, когда наша команда проигрывала, и я должен был последним, третьим ударом отбить мяч через сетку, а я по рассеянности подал его Кате, на меня обрушился шквал негодования. Дело едва не дошло до подзатыльников, и ребята были правы.