Борис Можаев

ИНГАНИ

Нас было трое на пробковом плоту: плотогонщик Сусан Суляндзига, щуплый удэгеец лет сорока с морщинистым коричневым лицом, похожим на маньчжурский орех, его подручный Илья Канчуга, молодой парень, недавно демобилизованный из армии, и я. Сусан перегонял плоты до железнодорожной станции километров за сто, Илья ехал в город искать работы, а я - до первого таежного села. Олонга по газетным делам.

Плот был большой, трехсекционный - с носа на корму кричать надо, чтобы услышать. Все мы расположились на корме, где было единственное весло, изогнутое бревно ильма, закрепленное ломом на парном стояке. Когда нужно было "отбивать" плот от берега, Суляндзига брал обеими руками рукоять весла, изгибался всем телом, сипел от натуги, и чуть затесанный конец бревна, отдаленно напоминавший лопасть весла, слабо шлепал по воде. Несмотря на такие героические усилия нашего кормчего, плот заносило на кривунах на мель, и мы, вооружившись шестами, сталкивали его на стремнину.

- Это не страшно, понимаешь, - говорил Сусан. - Вот в завал снесет, тогда беда будет.