Дорогие друзья!

Вашему вниманию предлагается сокращенный перевод книги Мишеля Брюна «Сахалинский инцидент», посвящен­ной трагической гибели пассажирского лайнера «Боинг-747» «Корейских авиалиний» (KAL) с 269 пассажирами и члена­ми экипажа на борту. Минуло уже 17 лет с той сентябрь­ской ночи, когда огромный авиалайнер потерпел катастро­фу где-то между Сахалином и Японскими островами. О его судьбе до сих пор ничего точно не известно. Что произошло с ним на самом деле? Был ли самолет сбит советским пере­датчиком, атакован японской ПВО, взорван в воздухе, для того чтобы замести следы неудавшейся провокации? Извест­но одно: американская пропаганда приложила беспрецедент­ные усилия, для того чтобы обвинить в гибели этого само­лета советских военных летчиков, на которых до сих пор лежит расхожее клеймо аморальных, бездушных, роботопо­добных убийц, гордящихся хладнокровным расстрелом безо­ружного гражданского авиалайнера. Взгляните хотя бы на то, как умело обработано интервью с Геннадием Осиповичем, которое он дал корреспонденту газеты «Нью-Йорк таймс» в 1996 году. И советское руководство, Министерство обороны СССР, не сделало пока ничего, чтобы опровергнуть амери­канскую версию «один беззащитный гражданский авиалай­нер — один советский перехватчик», версию, которая про­тиворечила всем уже тогда известным им фактам.

«Боинг-747»

И вот нашелся человек, который, проявив очевидный талант ученого-аналитика, опираясь на свой многолет­ний опыт и разностороннюю профессиональную подготов­ку, практически в одиночку, используя лишь самые скром­ные финансовые ресурсы, нашел и сопоставил самые разные свидетельства и в результате смог доказать, что в ту ночь в небе над Сахалином произошел настоящий воздушный бой, не пуск ракеты с самолета Осиповича по нечаян­но заблудившемуся корейскому лайнеру, а именно ожесто­ченная схватка между советскими и американскими воен­ными самолетами, со сбитыми и потерями с обеих сторон. В ходе этого боя, продолжавшегося несколько часов, груп­па из десятка американских самолетов: разведчиков различ­ных типов, постановщиков электронных помех, истребите­лей эскорта, преднамеренно вторгшаяся в воздушное про­странство СССР, была уничтожена советскими летчиками ПВО, с честью защитившими неприкосновенность границ страны. В какой степени автору удалась эта смелая попыт­ка, могут судить не только читатели, но и все те, кто знает гораздо больше, чем позволено (даже теперь, спустя столь­ко лет!) сказать вслух.

Ранним утром 1 сентября 1983 года самолет «Корей­ских авиалиний», выполнявший рейс KAL 007, исчез где-то над Японским морем. В самолете, летевшим из Нью-Йор­ка в Сеул через Анкоридж, находились 269 человек — пас­сажиров и членов экипажа. Никто из них так никогда и не был найден — ни живым, ни мертвым. Не было обнаруже­но никаких затонувших обломков гигантского лайнера. Дру­гие пассажирские самолеты удавалось отыскать на гораздо большей глубине. Но почему никто так и не нашел KAL 007 под водой, на глубине, всего в два раза превышающей длину «Боинга-747»? Это первая из загадок, окружающих это таин­ственное происшествие. Первая, но не единственная.

Другая загадка — истинная цель рейса KAL 007. Канад­ский генерал Ричард Ромер, пилот в прошлом и бывший ко­мандир резерва ВВС, пишет в своей книге «Massacre 747», что пролет над российской территорией, совершенный ко­рейским авиалайнером, был преднамеренным актом. Как предполагает генерал Ромер, это было сделано для того, что­бы сэкономить топливо. Но его предположение кажется не­вероятным, учитывая те опасности, которые подстерегали самолет, решившийся пролететь над стратегически важной и усиленно защищаемой советской территорией во время холодной войны. В догадках не было недостатка: KAL 007 совершал шпионскую миссию; он служил приманкой для того, чтобы активизировать советскую систему противовоз­душной обороны так, чтобы американские подслушиваю­щие устройства смогли получать нужную информацию; это еще одна «Луизитания», способная придать дополнительный импульс военным усилиям США. Какова цель любого ком­мерческого авиалайнера? Сколько людей — столько и отве­тов на этот вопрос. Публика, естественно, считает, что пер­вым делом самолет должен доставить пассажиров до места назначения. Для финансовых управляющих авиакомпании цель заключается в том, чтобы получить прибыль. Главное для экипажа — доставить всех в место назначения в цело­сти и сохранности. Для военных — обеспечить перевозки в военное время, как это было в Персидском заливе. Эти цели не обязательно совместимы и время от времени кон­фликтуют друг с другом. Решения, которые грозят риском для пассажиров, могут быть приняты и без их ведома. Чле­нов экипажа также могут заставить сделать выбор против их воли. Пример тому — катастрофа рейса «Пан Америкэн» 707 сразу же после взлета с аэродрома Папаэте на Таити в октябре 1973 года. Пилот посчитал, что трещина в окне кабины слишком опасна и предложил отменить вылет. Из штаб-квартиры авиакомпании ему было приказано взлетать немедленно или приготовиться к увольнению. В итоге в жи­вых остались всего два пассажира.

Гражданский суд в Вашингтоне, округ Колумбия, посчи­тал «Корейские авиалинии» виновными в преднамеренном неверном поведении во время полета KAL 007, поскольку пилоты должны были знать, что самолет опасно отклонился от заданного курса. Решение суда подразумевает, что у пи­лотов были иные цели, кроме их обычных служебных обя­занностей, заключавшихся в том, чтобы доставить пассажи­ров до места назначения так быстро и безопасно, как это только возможно. Каковы были их истинные мотивы? Мы можем так никогда и не узнать этого. Но с уверенностью можно сказать, что гибель KAL 007 дала старт одной из са­мых громких пропагандистских кампаний, которые были когда-либо известны по обе стороны железного занавеса. Правда о событиях, случившихся в небе над Сахалином в ночь с 31 августа на 1 сентября, была тщательно спрятана под заградительным огнем противоречивых отчетов. Мне понадобилось десять лет, для того чтобы все расставить по своим местам.

Эта книга — итог долгого и трудного расследования, выводы которого ставят под вопрос не только обстоятельст­ва гибели корейского самолета, но также место и время ка­тастрофы. Как узнает читатель, KAL 007 вовсе не был сбит над Сахалином. Он продолжал лететь беспрепятственно в течение почти часа после того, как другой самолет-наруши­тель был уничтожен советскими истребителями. С его бор­та было передано несколько сообщений на корейском языке другим самолетам KAL. Последнее сообщение было послано, когда лайнер находился уже в зоне видимости токийского центра управления полетами, где-то над Японским морем и приблизительно в 435 милях от того места, где, как предпо­лагалось, он разбился.

Вместе с сомнениями о времени и месте крушения лай­нера возникают вопросы относительно имени советского пилота, сбившего над Сахалином самолет, который, как нам сказали, являлся KAL 007. Японцы и американцы, станции слежения которых перехватили радиообмен советских пе­рехватчиков, определили, что его сбил истребитель 805. В 1990-м в Советском Союзе назвали имя пилота, который,  как считалось, атаковал «самолет-нарушитель». Это полков­ник Геннадий Осипович. Если мы просто свяжем эти два заявления, не задавая новых вопросов, мы приходим к за­ключению, что именно полковник Осипович, пилот истре­бителя 805, сбил KAL 007. Но этот факт не подтверждается анализом голосовых отпечатков и характеристик передат­чика, который показывает, что Осипович и пилот истреби­теля 805 были разными людьми, пилотировавшими разные самолеты. Каждый из них сбил, по крайней мере, один са­молет. Однако оба этих самолета не были корейским «Боингом-747». Что на самом деле случилось с рейсом 007 что произошло той ночью в небе над Сахалином? Этот во­прос заинтриговал меня. Я подумал, что можно написать о этом целую книгу.

Сеул, 1 сентября, 6 часов утра. «Страна утренней свеже­сти» еще только просыпалась. Солнце час как взошло и уже стояло высоко в безоблачном небе. Ночной холодок начал быстро развеиваться. Сеульский международный аэропорт Кимпо, закрытый после полуночи, чтобы не тревожить го­рожан, живущих по соседству, проснулся в ожидании тол­котни и суматохи нового дня. Густая толпа стала образо­вываться в здании прибытия, чтобы приветствовать родст­венников и друзей. Рейс корейской авиакомпании KAL из Нью-Йорка через Анкоридж прибывал одним из первых. Информация на табло говорила о том, что самолет должен был приземлиться в 6.05, но задерживался. В огромном зале с высоким, как в соборе, потолком беспорядочно кружи­ла толпа, неуверенная и нетерпеливая. Время от времени люди бросали взгляды на расписание. В 6.05 числа на таб­ло начали меняться с характерным пощелкиванием, и тол­па застыла в напряженном ожидании, пытаясь прочитать, какое время назначено для прибытия рейса 007. Табло по­казывало, что прибытие откладывается на неопределенное время. «Что произошло? Куда делся самолет из Нью-Йорка? Может быть, неисправность оборудования заставила само­лет приземлиться где-то в другом месте»? Служащие «Ко­рейских авиалиний» за информационной стойкой осаждала нервничающая толпа, на их напряженных лицах была напи­сана озабоченность. Но служащие не могли сообщить ни­какой информации, которая могла бы хоть как-то успоко­ить людей.

В Японии Координационный центр поиска и спасе­ния, оповещенный станцией контроля воздушного движе­ния в токийском аэропорту Нарита, которая потеряла связь с самолетом в 3.27 утра, уже начал поисковые операции в последней известной позиции авиалайнера на маршруте ROMEO 20, проходящем через северную часть Тихого океа­на. Тем не менее никто из толпы, скопившейся в зале при­бытия аэропорта Кимпо, этого еще не знал.

6.20 минут утра. Другой самолет компании «Корейских авиалиний», выполнявший рейс KAL 015, который также де­лал промежуточную посадку в Анкоридже и проследовав по тому же маршруту, что и 007, прибыл по расписанию. Мо­жет быть, у его экипажа есть какая-нибудь информация о 007? Они летели по одному и тому же маршруту, почти в одно и то же время, вылетев с разницей всего лишь в не­сколько минут. На борту KAL 015 могут что-то знать. Скоро поступит какая-то информация. Но, поскольку время шло, а новостей не было, беспокойство усиливалось.

Наконец в 7.20 после того, как официальные лица в течение часа хранили молчание, руководство «Корейских авиалиний» объявило ожидающим, что хотя самолет и столкнулся с непредвиденными трудностями, беспокоится не о чем. У самолета на борту находилось достаточно топ­лива, для того чтобы оставаться в воздухе на протяжении 12 часов. Это означало, что топлива у него хватит еще на три часа. Никаких подробностей не сообщалось. Почему са­молет опаздывал? Возникли какие-то проблемы с одним из его двигателей? Было ли воздушное судно захвачено тер­рористами? Вопросы ходили по кругу, но ответов не было. Единственная вещь, в которой были уверены все, заключа­лась в том, что самолет находится в полете и может оста­ваться в воздухе на протяжении еще трех часов. Для встре­чающих это было единственным утешением.

Одновременно с этим в 7.20 корейская телестанция объявила, что исчез самолет «Корейских авиалиний», сле­довавший рейсом 007. По каким-то причинам та же новость была объявлена получасом ранее по каналу ABC в Амери­ке. Америка находится на другой стороне земного шара, и самолет был корейским, а не американским. Почему амери­канская телестанция проявила такой интерес к корейско­му авиалайнеру, который опаздывал с прибытием? И была ли эта новость, касающаяся в первую очередь Кореи, столь важна для американской телестанции? Ожидание продол­жалось. Новой информации по-прежнему не было. У само­лета было достаточно топлива, чтобы оставаться в воздухе, по крайней мере, до десяти часов утра. Что же произошло, если он все еще не приземлился? По мере того, как это вре­мя приближалось, обеспокоенность толпы нарастала, а офи­циальные лица по-прежнему хранили молчание. Толпа род­ственников и друзей, к которой присоединились праздные и любопытные, продолжала увеличиваться в размерах.

Уверенный в способности выполнить возложенную на него миссию, вице-президент Чо покинул международный аэропорт Кимпо, пообещав быстро воссоединить пассажи­ров с их семьями. В салоне первого класса своего специально оснащенного DC-10 вице-президент Чо изложил свою стра­тегию получения советского разрешения на приземление в Южно-Сахалинске и возвращения пассажиров домой. Его уверенность в том, что он способен уладить это дело, под­креплялась тем фактом, что самолет «Корейских авиалиний» уже не в первый раз был перехвачен советскими истребите­лями в тот момент, когда он пролетал над закрытой для ме­ждународных полетов территорией. Первый подобный ин­цидент произошел пять лет назад, 20 апреля 1978 года.

В тот день рейс KAL 902 следовал из Парижа в Сеул в западном направлении над приполярными районами. На­ходясь над Гренландией, он сделал разворот почти точно на 180 градусов прямо при свете дня, что было очевидно даже для пассажиров, которые видели, как солнце перемес­тилось с одной стороны самолета на другую. KAL 902 затем направился в сторону советских оборонительных сооруже­ний на Кольском полуострове (к месту, где недавно появи­лись советские межконтинентальные баллистические раке­ты). Неподалеку от Мурманска, штаб-квартиры советского Северного флота, советский истребитель вынудил «Боинг» 707 приземлиться на лед замерзшего озера. Советский ис­точник сообщил, что этот полет был скоординирован с про­летом американского спутника, способного фиксировать ра­боту советских радаров и систем связи, активизированных самолетом-нарушителем.

Но даже и в этом случае пассажиры были возвращены представителям «Корейских авиалиний» в двадцать четыре часа. Экипаж был освобожден через несколько дней, после того как командир «Боинга» подписал признание, в котором говорилось, что он намеренно сошел с курса в целях осуще­ствления шпионской миссии. После возвращения на роди­ну он заявил, что подписал этот документ под давлением и что его приборы вышли из строя. Карьера командира «Бо­инга» не пострадала. Вернувшись домой, он был встречен как герой и получил повышение. Вице-президент Чо пола­гал, что все пойдет так же, как и в первый раз.

Вице-президент Чо приземлился в Токио приблизитель­но в 13.00 по местному времени. Но дальше он никуда не вылетел. По прибытии его ожидали плохие новости, кото­рые делали бессмысленными все попытки вернуть пасса­жиров самолета. Примерно в полдень Министерство ино­странных дел СССР проинформировало японское посоль­ство в Москве, что рейс 007 не приземлился на Сахалине и они не имеют никаких сведений о местонахождении само­лета. Оставалось только ждать. Но чего? Вице-президент Чо был уверен, что у самолета кончилось горючее и он боль­ше не находится в воздухе. Помимо ложной информации о приземлении самолета на Сахалине Чо не получил больше никаких новых сведений о его положении и начал опасать­ся, что самолет разбился. Поползли тревожные слухи.

Японский военный радар зафиксировал активность над Сахалином, первоначально интерпретированную операто­рами как попытку перехвата, вслед за которой последовала вынужденная посадка. Более поздний анализ данных рада­ра показал, тем не менее, что эта информация относилась не к полету одиночного самолета, описывавшего крути над

Весь мир, за исключением Японии, полагает, что но­вость о гибели KAL 007 была сообщена Государственным секретарем США Джорджем Шульцем на пресс-конферен­ции утром 1 сентября 1983 года в Вашингтоне. Но Шульц вовсе не был первым, сообщившим эту новость. Об уничто­жении KAL 007 было объявлено на два часа раньше в Япо­нии. Шульц начал пресс-конференцию в 10.45 восточного времени. В 09.10 вечера в Токио (то есть в 8.10 по времени Вашингтона) глава японского оборонного ведомства пуб­лично обсуждал это событие. Само по себе не так уж важ­но, кто первым сообщил эту новость. Важно то, что эти два человека, хотя оба описали перехват KAL 007 советским ис­требителем, говорили о двух разных случаях.

Свою роль в различиях во времени, в которое в обе­их странах были сделаны объявления, а также в разли­чиях между двумя версиями катастрофы, сыграла геогра­фия. Когда Джордж Шульц сделал свое телевизионное за­явление, в Японии было 11.45 вечера, время, уже слишком позднее для того, чтобы заявление оказало воздействие на японскую публику. Японское оборонное агентство прове­ло свою пресс-конференцию в 09.10 вечера, так поздно, как только это позволили возможности японского телевидения и реалии эффективной связи между правительством и пуб­ликой. Тем не менее на берегах Потомака было только 08.10 утра, время слишком раннее для важного заявления амери­канского правительства.

Утверждение JDA о том, что рейс 007 был сбит совет­ским перехватчиком, появилось в новостных комнатах на телестанциях по всем США. Но прежде чем эта новость попала к прессе, она была вытеснена заявлением Шульца, сделанным спустя два часа, о том же самом предмете. Рез­кость Шульца, находящаяся в полном контрасте с тщатель­но подбираемыми словами JDA, и тот факт, что история ста­ла американским вопросом, оркестрованным из Вашингто­на, быстро оттеснила на задний план заявление японского правительства. Пресса, потрясенная новостями, исходящи­ми из Токио, просто проигнорировала японскую информа­цию, как только о катастрофе объявил лично госсекретарь США. Для американского журналиста, как и для большин­ства западной прессы, новости делаются в Вашингтоне, а не в Токио. Поскольку две эти истории были похожи, дета­ли, которые сопровождали заявление японского оборонно­го ведомства были попросту проигнорированы. В результате американская публика и большая часть мира узнали толь­ко одну сторону истории гибели рейса 007, а именно — ис­ходящую от Шульца.

В Японии события приняли иной оборот. Утренние га­зеты дали полный отчет о конференции JDA, и японская публика была вскоре знакома с инцидентом. Версия Шуль­ца упоминалась в вечерних газетах просто как иностранная интерпретация того, что считалось внутренним японским вопросом. Вот японская версия этой истории:

В соответствии с информацией японского оборонного агентства, самолет, который мог быть корейским авиалай­нером, появился на экранах радаров в 03.12, двигаясь со ско­ростью 430 узлов. Советский истребитель МиГ-23 появился на расстоянии 25 морских миль (29 миль) позади авиалайне­ра. Он пересек трассу полета авиалайнера слева направо и в 2000 метрах ниже его, в 03.25 японского времени (18.25 по