Ниже приводится дневник и письменное свидетельство мистера Шоу Дэниела Грина, эсквайра, ныне проживающего на Сент-Марилебон-Роуд.

Я поднимаюсь до зари едва ли не всякий день. Ма говорит, светлое время разбазаривать нечего, да и дядя Сэм с работы вертается на рассвете, а мы ж с ним по очереди спим на кровати в задней комнате. На завтрак, как всегда, холодный суп, или черствая лепешка, или каша-размазня, если ма, так и быть, сготовит, хотя тетя Лиззи иногда притаскивает из большого дома чего-нибудь повкусней; но она говорит, да ладно, это вовсе не воровство, все равно ж выбросили бы, если б она с собой не унесла.

После завтрака я помогаю ма по дому, хотя делов-то немного, у нас всего две комнаты, — и бегом на улицу, торговать. Ма не разрешает мне работать на фабрике, после того как у Мэри челюсть сгнила

[1]

и она померла, но я торгую лучше многих и уж всяко получше ма. Бывают дни, когда целый шиллинг и шесть пенсов приношу! Ма говорит, это потому, что я такая кроха, клиентов жалость берет. Я-то по большей части на Коммершиал-роуд работаю, хотя день на день не приходится.

Я малость походила в такую школу для детишек на Брентон-стрит, но, с тех пор как Мэри померла, днем мне нужно торговать, а та дама говорит, по вечерам ей учеников не надобно, зато вот викарий в Святом Иоанне Евангелисте учит катехизису, и буквам, и немножко латыни по вечерам — к нему хожу я и еще несколько девочек. Денег он не берет, но другие девчонки говорят, он рассчитывает получить свое, когда ты подрастешь, и не в звонкой монете. Мне думается, стыд и срам такое болтать, а тетя Лиззи вот уверяет, он порченый, в смысле, девочки ему не нравятся; так ведь и правильно, нечего викариям девочек любить, если они на них не женаты.