Сборник казахских легенд. Составлен по сетевым материалам.
ЛЕГЕНДЫ О ЖИВОТНЫХ
Легенда о происхождении сурка
В старину жили два великана. Были они славными охотниками-мергенами. Стреляли без промаха в птицу, которая едва видной точкой парила высоко в небесах. Могли сразить стрелой быстроногую лань на расстоянии дневного пути от нее. Даже под водой нельзя было укрыться от зорких глаз и метких рук охотников: стрелы настигали крупных рыб, когда те отдыхали глубоко на дне.
Радовались аульчане. Охотники щедро делились с сородичами своей добычей. Не было у девушек недостатка в собольих и куньих шкурах для шапок, мужчины щеголяли в волчьих шубах и малахаях из шкур красных алтайских лисиц.
Однажды случился в тех местах сильный джут. Прошел дождь, потом ударил мороз — и степь покрылась толстой и прочной коркой льда. Лошади и овцы в кровь разбивали копыта, чтобы добраться до травы, скрытой подо льдом, потом обессиленные гибли от голода. Не осталось в округе былых многотысячных стад и косяков. Голод протянул костлявую руку и к жителям аула. Известное дело: нет скота — нет и еды у скотоводов.
Плачущие дети и скорбные матери, грустные юноши и молчаливые мужчины с надеждой взирали теперь на мергенов. Только охотой можно было спасти людей от гибели.
Не стали мергены заставлять себя упрашивать. Набили колчаны стрелами и молча отправились на охоту.
Шубарат
На берегу реки Чемолган в давние времена жил казах. Имел он великое сокровище — скакуна бегунца Шубарат. Много призов взяла эта лошадь. На многие сотни верст гремела о ней слава. Однажды была назначена аламан-байга
[1]
с богатыми призами.
Много казахов привели на нее своих лучших скакунов. Скачки были назначены на расстояние дневного пути. Рано утром начали джигиты состязание. Через два часа Шубарат далеко опередила своих противников и пошла тише.
Весь день, где вскачь, где рысью, а где и шагом Шубарат приближалась к цели.
Сто лошадей скакали за ней. Многие лошади пали. Многие наездники получили увечья.
К вечеру люди увидели на горизонте нескольких лошадей. Впереди всех, далеко опередив своих противников, бежала Шубарат.
Про змею
В самый разгар летнего шильде я и вместе со мной одиннадцати-двенадцатилетний Турар с двустволкой и одностволкой шли в сторону гор, чтобы подстрелить самца теке, если встретится, а если нет, то просто прогуляться. Когда отошли далеко от аула, я велел Турару остановиться. Старый охотник Белькожа, когда доходил до этого места, всегда останавливал нас и обстоятельно разъяснял, каким путем должны идти охотники, и лишь после этого разрешал заряжать ружья. Он учил, что заряжать ружья надо, держа стволом кверху по ходу пути. Мы с Тураром решили по дну двух ущелий подняться на склон и за утро, пока тень падает на все ущелье, вдвоем просмотреть оба ущелья. Мы вовремя достигли намеченного места, но ничто не мелькнуло перед нами. Особенно передо мной. Мы должны были, когда тень упадет на носки обуви стоящего человека, встретиться у большого утеса, что в верхней части передней стороны среднего склона. Как и договорились, я поднялся из ущелья до среднего склона, поднялся еще выше, подошел к утесу, вижу — передо мной на большом плоском камне сидит Турар. «А, джигит, олжа!» — говорю. Он засмеялся и отвечает: «Давеча вы рассказывали на том месте, где заряжали ружья, что ваш учитель Белькожа-мерген говорил, что летом охотиться не следует, даже грешно, потому что все животные „гайып-ерен“, четвероногие звери и птицы приносят детенышей, поэтому их не следует убивать. Я вспомнил эти слова: одна самка теке с двумя детенышами подошла к месту, где удобно было стрелять, но я стрелять не стал, решил, что вы рассердитесь».
Я быстро снял ружье, прислонил к камню и похлопал Турара по плечу: «Спасибо, мерген, что слушаешься слов. Молодец. Все имеет свой резон, свои правила. У охоты тоже много своих особенностей: надо искать и находить зверя, определять среди них чистых и нечистых, полезных и вредных; в каких местах они встречаются, как, на какое расстояние и сколько может бежать животное, если в него выстрелишь, и многое другое старые охотники хорошо знают» — и рассказал Турару еще много разного об охоте. Что рассказывал старик охотник Белькожа, то ему и повторил.
Потому что Бекен часто говорил во время охоты: «Охотники, вы должны пересказывать это молодым охотникам, которые пойдут вместе с вами, чтобы они знали приемы и правила охоты на зверя».
На этом месте мы сидели больше часа, отдохнули, а потом, идя вдоль склона горы, по дороге убили двух самцов кекликов и спустились на дно ущелья. По дну ущелья протекала речка. По обоим берегам этой речки густо росла трава вперемежку с тальником. Кое-где рос камыш. Мы сели в тени под тальником на камни отдохнуть и стали ощипывать кекликов, Турар одного, я другого; надо было ощипать перья, разрезать брюшко, посыпать солью и поджарить на огне.
Вдруг Турар говорит: «Ойбай, ага, гляньте на эту невидаль!» — и смеется. Мы сидели лицом по течению. На правой стороне ущелья — небольшая скала, прямо перед этой скалой до основания меньшего утеса растет куст камыша. На обращенной к ущелью стороне этой скалы, близко к самой вершине — крутой обрыв, над ним — что-то вроде уступа. Над уступом углубление, над ним — снова скала, вершина той скалы острая. Так вот с краю от этой скалы на небольшом камне сидел и верещал какой-то скворец, похожий на чибиса.
Кауро-пегий
Во времена Тюркеша жил бедняк Жолдыбай. Был у Жолдыбая из скота один-единственный кауро-пегий конь. В скачке не позволял он другим обгонять себя. Брал призы на многих состязаниях. Баи и бии завидовали и старались любым способом заполучить коня, а если из этого ничего не получится, то даже погубить кауро-пегого. Просили у Жолдыбая колку: подарить им кауро-пегого. Но не соглашался Жолдыбай. Понял, наконец, бий, что ничего не выйдет, и приказал своим шабарманам
[2]
: «Поймайте и приведите кауро-пегого». Шабарманы решили окружить кауро-пегого на пастбище и поймать его. Почуял кауро-пегий, что прибывшие — чужаки, прорвался сквозь кольцо и поскакал в сторону аула…
Поняли шабарманы, что гнаться бесполезно, не дастся он в руки, и смертельно ранили кауро-пегого. Изнемогая от раны, животное не далось в руки преследователей и доскакало до дому. Увидел Жолдыбай измученного коня и очень скорбел о гибели единственного своего скакуна.
Длинногривый вороной
Во времена домбриста Есбая в роде таз был уважаемый в народе зажиточный человек по имени Копен. У Копена было, как говорят, тридцать лошадей, пять верблюдов, 40–50 баранов. В один год случилась суровая зима и весь скот погиб во время бурана. Погиб и скот Копена, остался только один вороной жеребец. Вороной жеребец, грива которого спускалась до колен, весной все искал свой косяк, не давался в руки, не позволял запереть или привязать себя, со ржанием носился вокруг аула. Увидя это, Есбай сказал: «Бедняга скотинушка тоскует, видно, в одиночестве» — и сочинил кюй
[3]
. Так и распространился он в народе как кюй Есбая «Длинногривый вороной».
ЛЕГЕНДЫ О БАТЫРАХ
Легенда о Толагае
Жили когда-то в степях Сарыарки несколько кочевых племен. Всего у них было вдоволь, были они счастливы. И поскольку все у них было, эти люди так и говорили: «Всего у нас достаточно, все у нас есть, вот только одного у нас нет. Нет у нас батыра, который мог бы защитить нас, наше благополучие и наше богатство». И вот в одной семье родился ребенок с золотым хохолком на голове. Увидев, что мальчик этот необычный, собрался весь народ и затеял великий пир по случаю рождения своего батыра.
Мальчик рос не по дням, а по часам и через некоторое время стал настоящим богатырем. Его родственники, чтобы не сглазить его, стали называть его не собственным именем, а придуманным — Толагай. Так за ним это имя и утвердилось.
В один год перестали идти дожди, жара высушила землю. Бедствие, обрушившееся на людей, заставило задуматься и Толагая. И тогда обратился он за советом к старцу по имени Дана.
Старец Дана ему сказал: «Дорогой Толагай, мы живем на открытой местности, рядом с нами нет гор, вокруг которых останавливались бы тучи. Поэтому и дождей у нас нет».
На это Толагай сказал: «Дедушка, если вы разрешите, я пойду и принесу на своей спине такую гору. Можно так сделать?» Тогда старик сказал: «Свет моих очей, Толагай, ты думаешь о своей родной земле, о своем народе, переживаешь за них! Нелегко принести на спине гору. И, тем не менее, на юге есть огромные горы Алатау, и там есть у них свой старец. Сходи, попроси у него разрешения!» И Дана благословил Толагая, пожелав ему доброго пути.
Легенда святом Массате
В стародавние времена жил на белом свете батыр по имени Масат. Он был такой сильный и умелый, что ни один враг не смел даже подумать о том, чтобы напасть на народ, живущий в Великой степи. А все дело было в том, что батыр Масат обладал значительными знаниями и культурой, которые поставил на служение своему народу. И была у него еще одна важная особенность — Масат был заговорен от пуль и стрел, никакой лучник или стрелок из ружья не мог попасть в него.
Многие враги пытались убить батыра Масата, но он победил их всех, и враги уходили ни с чем или же терпели полное поражение.
Убедившись, что победить в бою батыра им не удастся, враги стали придумывать разные хитрости. И, в конце концов, им удалось найти способ уничтожить батыра Масата.
Была у Масата младшая жена — токал, не очень умная женщина, которую и подкупили враги, подослав к ней одного из своих лазутчиков. Этот лазутчик выведал у этой самой глупой женщины, что слабым местом батыра Масата является его шея… Во время утренней молитвы, когда батыр Масат сидит склонившись и творит молитву, все его шестьдесят две мышцы расслабляются, и он становится уязвимым.
Узнав тайну Масата, лазутчик подкараулил батыра во время утренней молитвы и острым мечом отрубил ему голову. Когда голова Масата покатилась перед ним, тот схватил ее в руки и бросился с ней бежать к горам, где виднелся большой голубой камень. За ним побежала жеребая кобыла. И когда батыр Масат подбежал к голубому камню, горы загремели, небеса помрачнели, камень перед ним расступился, и Масат, а вместе с ним и его жеребая кобыла вбежали внутрь. Скала тут же закрылась. Батыр Масат не достался врагам, не досталась им и его жеребая кобыла…
Конаксы — «Щедрое угощение»
Давным-давно, в те времена, когда еще было совсем мало людей на свете, жил премудрый старец, который приручил диких верблюдов, лошадей, коров, овец, коз и стал первым скотоводом в казахских степях. Было у него три сына. Добрые сыновья во всем повиновались отцу и с великим усердием пасли и охраняли его стада, табуны и отары.
Вскоре совсем одряхлел старик. Призвал он как-то к себе сыновей и сказал им:
— Скоро умру, дети. Оставляю вам все, что нажил трудом и умом. Разделите мой скот на четыре равные части, возьмите себе каждый по стаду и продолжайте с успехом дело отца. Изберите лучшие пути для кочевок, любите и умножайте скотину, живите дружно и учите добру свое потомство…
Поклонились сыновья отцу, поблагодарили за дар, но прежде чем выйти из юрты, обратились к нему с вопросом:
— Не ослышались ли мы, родитель наш, и верно ли поняли твой наказ? Нас трое, а ты распорядился разделить скот на четыре части. Кому же ты оставляешь четвертую часть?
Легенда о Нурдаге
Далеко по свету прокатилась слава про богача Нурдага. Никто еще не завидовал его богатству, но всякий восхвалял судьбу за то, что обильные сокровища она отдала в добрые и щедрые руки. Никто никогда не слышал от Нурдага отказа в помощи. В целой стране едва ли нашелся хоть один бедняк, который не молил богов за Нурдага, за его милосердие и сострадание ко всем несчастным, обездоленным и угнетенным. Богат был Нурдаг. Целые табуны быстроногих коней паслись на тучных полях, громадные амбары ломились от хлебных запасов; куда только ни кинет он свой взгляд, тянулись вековые леса. Все было его, все вокруг принадлежало ему.
Но не славой и богатством был счастлив Нурдаг. Стройная, как пальма, нежная, как роза, кроткая, как голубица, росла у Нурдага прекрасная дочь Сутана. В ней-то старик находил и счастье, и радость, для нее он и все добрые дела делал; ею одною и жил он. Хранил и лелеял пуще глаз Нурдаг милую дочь свою. Много женихов, и знатных, и богатых, появлялось в палатах нурдаговых, но никого из них Сутана не выбрала в мужья себе. Ни при одном из них не затрепетало ее чистое непорочное сердце. А не отдаст Нурдаг прекрасной голубки своей тому, кого не полюбит она.
И ждет девичье сердце избранника; и верит Нурдаг, что чистота и непорочность, кротость и доброта этого сердца остановятся на избраннике достойном.
Любит и холит Нурдаг дорогую голубку, любит и чтит Сутана старого отца.
Но нет полного счастья в славной уважаемой богатой семье. Омрачают думы Нурдага, печалят сердце его заботы о сыне Карамане. Много горя и слез доставил отцу Караман. Давно уже он от семьи отказался и ведет знакомство с самыми непристойными людьми. Увещевания, просьбы, угрозы старика не могли образумить Карамана. Сколько уже Нурдаг денег за него переплатил и готов еще половину своих богатств отдать, лишь бы вырвать его из нечестивой жизни, но ничто не помогает. Позорит Караман славное имя Нурдага, разрушает мир и покой добродетельной жизни старика. И грустен, и печален бывает порою из-за сына Нурдаг.
Добропорядочный Шильтер и его сорок друзей
Жил на свете святой по имени Шильтер, который прославился в степи честностью и праведностью. Был он не только честен, но и набожен, добр к людям, верен своему слову. Однажды он ехал вместе со своими сорока последователями и доехал до священной горы Казыкурт. Там они пообедали, отдохнули, сотворили вечернюю молитву. И вдруг во время этой самой молитвы, когда сорок человек и их учитель Шильтер склонились в поклоне, с гор сбежала шайка разбойников, которая окружила праведников, чтобы убить их и ограбить. Но святой Шильтер и сорок его сподвижников продолжали свою молитву, не обращая внимания на беснующихся рядом с ними бандитов. И вот, уже заканчивая молитву, Шильтер воздел руки к небу и произнес: «О, мой бог, не дай врагам надругаться над нами, не дай нам попасть к ним в плен, преврати нас в камни, пусть мы все окаменеем!»
И Создатель внял его словам. Шильтер и сорок его друзей тотчас же превратились в камни.
С тех пор это место так и называется «Сорок друзей Шильтера, превратившиеся в камни». В этом же месте среди камней образовались три родника. Вода в каждом из них разная на вкус. Один родник излечивает болезни живота. Вода другого родника вылечивает заболевание глаз. А третий родник — болезни ушей.